Он голову копьем поддел,
Чтоб герцог на нее глядел,
Не радуясь такому дару.
Сам на себя накликал кару
Тот, кто грозился по пути
Клижесу голову снести.
Убитый был обезоружен.
Шлем обезглавленным не нужен.
Клижес примерил шлем чужой,
Оставил щит надежный свой.
Щит вражеский вполне годится.
Не долго думая, садится
Клижес на вражьего коня,
Врагов заранее дразня;
А греки между тем в печали
Коня без всадника узнали.
Был юный всадник восхищен.
Он видит больше ста знамен,
Поскольку с греками совместно,
Германцы выступили честно.
Саксонцам этот щит знаком.
Гонимый, скажет прямиком
К ним верховой в знакомом шлеме,
Который был распознан всеми.
А император приуныл,
В своей тревоге скорбной мнил,
Что был Клижес убит, что это
Копьем безжалостным поддета
Его, Клижеса, голова.
Так все подумали сперва.
Лихую предвкушая сечу,
Саксонским рыцарям навстречу
Клижес воинственный спешит.
Врагов морочит шлем и щит.
И прерывая наблюденье,
Саксонский герцог в заблужденьи
Сказал: «Наш рыцарь виден там.
Он голову Клижеса нам
Везет, спасаясь от погони.
Скорее на конь!» Были кони
Все наготове, под седлом.
Отважный мчится напролом,
Подобно грозному Самсону,
И, прорывая оборону,
Чужой при этом держит щит.
Все думают, Клижес убит,
И на коня глядят невольно.
Саксонцы рады, грекам больно.
Тогда Клижес копье нагнул,
Копьем из ясеня взмахнул,
При этом целится с разгону
Он в грудь саксонскому барону
Отрубленною головой.
Саксонец рухнул, чуть живой.
Он в стременах не удержался.
Клижес отчаянно сражался,
Такие выкрикнув слова:
«Саксонцы! Вот вам голова!
Чья голова, смотрите сами.
А я Клижес, я перед вами.
Теперь давайте вступим в бой.
Страшит вас, видно, вызов мой!»
Воспрянул император духом.
Теперь он знает не по слухам,
Он слышал сам: племянник жив.
Кричит Клижес, врагов смутив.
Саксонский герцог был встревожен.
Опасный враг не уничтожен,
И нужно стягивать войска.
Скорее! Вражья рать близка!
Шли греки на саксонцев строем,
Саксонцы отступали с боем.
Со всех сторон сраженье шло.
Щиты дробились, как стекло,
И копья крепкие ломались.
Противники не унимались.
Им осмотреться недосуг.
Удары сыплются вокруг,
Не защитят от них кольчуги.
У многих лопнули подпруги,
И в битве не было числа
Всем тем, кто выбит из седла.
Клижес и герцог повстречались
И друг на друга вскачь помчались.
Добротным древкам вопреки
Переломились на куски
Их копья сразу, как лучинки,
И не нуждаются в починке.
Однако юный воин цел,
В седле сидит он, как сидел;
Саксонцы видят: плохо дело.
Седло другое опустело.
Саксонский герцог посрамлен.
Мог взять Клижес его в полон,
Но вся саксонская дружина
Спасти пыталась господина,
И чтоб меча не затупить
Пришлось Клижесу отступить.
Он отступил не без трофея.
Увел, врагов своих рассея,
Он герцогского скакуна
Белее белого руна.
Конь без малейшего изъяна
Достоин был Октавиана[150].
Скакун арабский был хорош.
Глаз от него не отведешь.
Когда Клижес в седло садился,
Им каждый грек в душе гордился,
Германец каждый тоже рад.
Беспечным было невдогад,
Какие пагубные ковы
Врасплох застигнуть их готовы.
Как только герцог был спасен,
Пришел к нему один шпион,
Промолвив: «Государь любезный!
Я человек, тебе полезный.
Всех греков отвлекла война,
Так что в шатре сидит одна
Наипервейшая девица
(Она теперь императрица).
Ее нетрудно захватить.
Когда изволишь отпустить
Надежных рыцарей со мною,
Одною тропкой потайною
Их доведу я до шатра.
Отправиться уже пора.
Не обнаружится пропажа.
Пока еще в отлучке стража.
В ловушку мы не попадем,
К тебе девицу приведем».
И герцог принял предложенье.
Он отдает распоряженье,
А воля герцога — закон.
Сто рыцарей повел шпион.
Число подобное чрезмерно.
Шпион рассчитывает верно:
Ему для вылазки такой
Довольно дюжины одной.
В шатре девицу захватили,
В саксонский стан поворотили —
С девицей дюжина из них.
Вперед послали остальных;
И герцог внял приятной вести.
Он перемирье честь по чести
Спешил до завтра заключить,
Надеясь греков проучить.
И перемирье заключили,
Предателя не уличили.
Приказ был верным грекам дан
Немедля возвратиться в стан;
Клижес, однако, был в дозоре
И заприметил, зоркий, вскоре
Вдали двенадцать верховых.
Они в доспехах боевых.
Зачем двенадцать скачут скопом
Таким стремительным галопом,
Как будто скрыться норовят?
Беглец обычно виноват,
От колебаний толку мало.
Клижесу сердце подсказало,
Что происходит в этот миг.
К ним скачет рыцарь напрямик.
Саксонцы видят верхового,
Но принимают за другого.
Мол, сам саксонский властелин
Встречать нас выехал один.
Двенадцать были бестолковы.
Навстречу герцогу готовы
Все поскакать во весь опор.
Клижес меж двух высоких гор
Тогда скрывается в долине.
По этой, собственно, причине
Он был двенадцати незрим,
Но видел тех, кто перед ним.
Остались шестеро с девицей,
Неспешно едут вереницей.
Летят стремглав другие шесть,
Везут приятнейшую весть
Возлюбленному властелину.
Придется в узкую долину
Им всем въезжать по одному,
Горланят хором потому:
«Саксонский герцог, слава богу,
У этих греков недотрогу
Похитили мы в добрый час.
Старались, герцог, мы для вас!»
И отдаленным этим крикам
Клижес внимает в гневе диком,
Который сердце больно жжет.
Саксонцев рыцарь стережет,
Узнав, что схвачена девица.
В пустыне яростная львица,
Своих утратившая львят,
Барс, чьи клыки врагам грозят,
Дракон, таящий пламя в зеве,
Не так опасны в лютом гневе.
Клижес готов отдать в бою
За эту деву жизнь свою.
Без этой девы жизнь постыла.
Клижеса кража возмутила.
Готовый отплатить сполна,
Клижес, пришпорив скакуна,
Копьем грозил неумолимо
И прямо в цель попал, не мимо.
Дышать саксонец перестал,
В груди почувствовав металл.
Воитель в этом убедился,
Коня пришпорить потрудился
И приготовился опять:
Один сражен, осталось пять.
Поодиночке бить их можно.
Его решенье непреложно:
Их покарать Клижес решил.
Противник в западню спешил.
Другой саксонец приближался.
Он также весело держался,
Приятной вестью окрылен.
Саксонец был ошеломлен.
Он рта раскрыть не успевает
Ему доспехи пробивает
Клижес, не дав заговорить,
Так что пропала даром прыть,
И вместе, не достигнув цели,
Душа и слово улетели.
Саксонец третий не отстал.
Своей веселостью мечтал
Ой весть хорошую приправить,
Однако герцога поздравить
Злосчастному не довелось:
Он был пронзен копьем насквозь.
И вот уже гонец четвертый
Лежит недвижно, распростертый.
С ним рядом пятый и шестой.
Расчет, как видите, простой.
Пересчитать нетрудно шлемы.
Все шестеро саксонцев немы,
Лежат и больше не спешат.
Ничуть не более страшат
Теперь Клижеса остальные.
Победы хороши двойные.
Убитые не без вины,
Все шестеро посрамлены;
Везли девицу верховые,
Другие шестеро, живые,
Хотя приходит их черед.
Как волк добычу стережет,
Бросаясь на нее, голодный,
Так юный воин благородный
Готов двенадцать победить,
Чтоб только деве угодить,
И это даже не заслуга.
Нельзя влюбленным друг без друга,
И без него умрет она,
Уже теперь удручена
Отсутствием того, кто рядом.
Саксонца смерив гневным взглядом,
Клижес не сжалился над ним,
Покончив сразу же с другим,
Чтоб не замахиваться даром;
Двоих сразил одним ударом,
Копье из ясеня сломав.
(Всегда сильнее тот, кто прав.)
Не шевелились больше двое
В своем безжизненном покое.
Другие скачут не с добром,
Грозят Клижесу вчетвером.
Клижес нисколько не встревожен,
Меч быстро выхватил из ножен,
Замахивается мечом.
Клижесу битва нипочем.
Отважный был в себе уверен,
Он защищать любовь намерен.
Клижес мечом взмахнул едва,
И покатилась голова;
Врагу перерубил он шею
Рукою твердою своею.
Лихая схватка не долга.
Осталось только три врага.
Фенисса юная сначала
Клижеса вовсе не узнала.
Она хотела про себя,
Чтобы, саксонцев истребя,
Клижесом рыцарь оказался,
В неравный бой смельчак ввязался.
«Убьют его, убьют вот-вот,
Нет, лучше пусть Клижес живет!» —
Фенисса думала в испуге.
Уже Клижес в одной кольчуге,
Он прочь отбрасывает щит,
Который вдребезги разбит.
Сражаются с Клижесом трое.
Герой, задетый за живое,
По-прежнему неколебим.
Досталось крепко всем троим.
Они заслуживали кары.
На них посыпались удары.
Любовь и доблесть против них.
Так покарал Клижес троих.
Кто мертв, кто тяжко изувечен.
Клижес, как прежде, безупречен.
Он раненого отпустил,
Чтобы саксонец известил
Об этом своего сеньора.
Достоин герцог был позора.