Фессала вещая в пути
Пообещала отвести
Глаза безжалостной погоне.
Пускай несутся вихрем кони
За беглецами — не беда!
Их не заметят никогда,
Хотя бы даже долетела
До них стрела из самострела;
Ведет Фессала беглецов.
Схватить велел в конце концов
На башне император Жана,
Грозит пособнику обмана,
Что будет по своей вине
Он заживо сожжен в огне;
Жан, дескать, будет по заслугам
Казнен разгневанным супругом;
Жан в башню беглецов пустил,
Императрицу приютил
С Клижесом здесь, в своем чертоге.
«Все это правильно в итоге, —
Ответил Жан. — Мне стыдно лгать,
Не буду вас опровергать,
И надлежит признать мне смело:
Схватили вы меня за дело.
Вы видите во мне врага,
А между тем я лишь слуга.
Мой господин владеет мною,
Моей работою земною,
Всем, что я сделал на земле,
И этой башней в том числе».
«Все это, Жан, твоя работа!»
«Перечить, сударь, неохота.
Распоряжаюсь я один
Тем, что дает мне господин.
Напомнить вам я не премину:
Слуга подвластен господину.
Не вправе господин другой
Располагать чужим слугой.
Приговоренный к смертной казни,
Могу сказать я без боязни:
Я честен, вот моя вина,
И смерть мне вовсе не страшна,
В подобной смерти нет позора.
Я умираю за сеньора,
Не предал я сеньора, нет,
Вы свой нарушили обет;
Вы обязались по закону
Клижесу передать корону,
Вы брату старшему клялись,
Потом соблазну поддались.
Для вас женитьба под запретом.
Себя связали вы обетом,
Но взяли вы себе жену,
Похитив целую страну,
А ваш племянник на чужбине.
Я состоял при господине,
Который перед вами прав.
Судите сами, кто лукав!
Безвинный, умираю с честью,
Грозит вам будущее местью.
Мой господин вам не простит
И, возвратившись, отомстит».
Так отвечал приговоренный.
Таким ответом разъяренный,
Затрясся в гневе властелин:
«Твой будет пойман господин.
Племянник мой неблагодарный,
Сластолюбивый и коварный,
Был мною некогда любим,
Лукавить я не думал с ним;
Казнь заменю тебе тюрьмою,
Признайся лишь передо мною,
Куда направился беглец».
Ответил Жан: «Я не подлец
И, безусловно, не предатель.
Нет, нет, храни меня создатель!
Жизнь отнимите вы мою!
Когда б я знал, в каком краю
Скрывается мой повелитель,
Я скрыл бы, где его обитель,
Но знаю я не лучше вас,
Где повелитель мой сейчас.
Мой государь, смешна гневливость
И запоздалая ревнивость,
Вам расскажу я без прикрас,
Как, сударь, обманули вас.
В разгаре свадебного пира
Вам дали выпить эликсира;
Так были вы усыплены,
И, не познав своей жены,
Познали ночью наслажденье,
Хоть это было наважденье.
Мой государь, поверьте мне,
Вы наслаждались лишь во сне
И наяву воображали,
Что в темноте ночной держали
В своих объятьях госпожу.
Вас, так сказать, я разбужу:
Вам госпожа не покорилась,
Искусно мертвой притворилась,
Клижеса преданно любя.
С ней в башне, то есть у себя,
Мой господин уединился.
Я перед вами повинился.
Меня казнить угодно вам?
Я господина не предам!»
Все императору открылось.
Он сам не знал, что с ним творилось:
Фессалой был обманут он,
Дурманом был он опоен;
Лишенный радости законной,
Довольствовался грезой сонной.
Спешит уведомить он двор,
Что будет мстить за свой позор,
Карать, мол, будет без пощады,
Мол, не узнает он отрады,
Покуда он за этот стыд
Изменнице не отомстит;
Бормочет в ярости упрямой:
«До самой Павии, до самой
Германии, в любом гнезде,
В любой обители, везде,
В любых пределах заповедных
Ищите беглецов зловредных.
Тем, кто негодных приведет,
Великий окажу почет:
Ищите их везде и всюду!»
Служилому досталось люду,
Всем беглецов искать пришлось,
Но разыскать не удалось:
Друзья Клижесу помогали,
И всех ловушек избегали
Удачливые беглецы,
Успешно хороня концы,
Конечно, с помощью Фессалы.
Все государевы вассалы,
Такие рьяные сперва,
Узнали силу ведовства,
Неуловимых провороня.
Влюбленным не страшна погоня,
Но если государь сердит,
Предосторожность не вредит;
Минуя людное селенье,
Предпочитали отдаленье,
Не заезжали в города,
Следы запутав без труда.
Влюбленные остались целы.
И вот британские пределы.
Клижес в беседе с королем
Поведал, что в краю своем
Он дядей был обижен кровно.
Был дядя грешен, безусловно,
Когда племяннику во вред
Нарушил собственный обет,
Запретным браком сочетался
И, воцарившись, попытался
Превысить собственный удел.
Король Артур тогда велел
Войскам своим вооружаться,
В Константинополь снаряжаться.
Был целый флот отплыть готов,
Четыре тысячи судов.
Войска возьмут любую крепость.
Сопротивление — нелепость.
Клижес душою воспарил.
Он короля благодарил
За эту щедрую подмогу.
Король давал всего помногу;
Отборную призвал он знать,
Огромную собрал он рать;
Ладьи, галеры, галиоты[167],
Мечи, секиры, копья, дроты,
Кольчуги, панцыри, щиты.
Все это не для красоты.
Клижеса воины любили.
И Александр[168] и Цезарь были
В сражениях куда слабей.
На кораблях полно людей.
Британцы[169] там, и там фламандцы,
Испанцы там, и там нормандцы,
Тут англичанин, там француз.
На кораблях обильный груз.
Английский флот перед отплытьем
Задержан в гавани прибытьем
Знатнейших греческих послов.
Удостоверить Жан готов,
Что безо всякого коварства
Посланцы греческого царства
Достигли столь далеких стран.
Был среди них недаром Жан.
Послы Клижесу поклонились.
Как подобает, объяснились
Посланцы греческой земли:
«Храни вас бог! Мы вас нашли.
Вам, император, честь и слава!
Принадлежит вам вся держава,
Константинополь ваш навек,
Вас почитает каждый грек.
Вам, вероятно, неизвестно:
Ваш дядя умер, скажем, честно.
Вас не настиг он вдалеке
И умер в гневе и в тоске,
Не пил, не ел, рычал, косматый,
Преставился, как бесноватый.
Вас, государь, мы все зовем,
У нас вы будете царем.
Ждут не дождутся вас бароны,
Исполнить следует законы».
Все были радости полны,
И торжествует без войны
Законный греческий властитель.
Клижес — достойный победитель.
Клижеса Греция влечет,
Ждет императора почет.
Отплыть с Клижесом войско радо,
Однако войск ему не надо;
Их было много чересчур,
Хоть, помнится, король Артур
На провожатых не скупился.
Отплыть Клижес поторопился.
Клижес простился с королем,
С друзьями, верными во всем;
С Фениссой в путь Клижес пустился,
В Константинополь возвратился,
Где был с восторгом принят он.
Исполнив праведный закон,
Он в Греции обосновался,
С Фениссою короновался,
Был взыскан радостью двойной.
Подруга сделалась женой,
Оставшись милою подругой.
Своей прекрасною супругой
Любим пленительный супруг,
Он для своей подруги — друг.
Супруги не вступали в споры,
Им были неизвестны ссоры,
Так что могла любовь расти.
Держать супругу взаперти
Счел император неприличным,
Но это сделалось обычным
У императоров потом:
Их жены были под замком,
И помнил каждый, как Фенисса
Однажды провела Алиса,
Которому на свадьбе дан
Был слишком сладостный дурман.
Во избежание измены
Тюремные воздвигли стены;
Держал монарх свою жену
В Константинополе в плену.
Знатнейшая императрица,
Как будто пойманная птица,
Сидела в горенке своей,
Не видела чужих людей,
И, говорят, не без причины
Не допускались к ней мужчины
За исключением скопцов.
Всех остальных в конце концов
Амур в тенета залучает.
Кретьен повествовать кончает.
На сем кончается роман
о Клижесе
Дополнения
Фрагмент «Эрека и Эниды» по списку Гюйо
Пожертвовал он в божий дом
Полсотни марок серебром
И крест из золота старинный,
Царя святого Константина[170].
А вложена была в него
Частица от креста того,
На коем наш господь страдал,
Когда людей освобождал
Из той тюрьмы, куда нас всех
Вверг изначальный тяжкий грех,
Что праотцем был совершен
Адамом на заре времен.
Эрека драгоценный дар
Весь в яхонтах, горел, как жар,
А камни небо наделило
Волшебною своею силой.
В оправах плотных, золотых
Напрочно закрепили их.
На четырех его концах
И в середине. В их лучах
Так ночь сверкала, что казалось,
Как будто утро разыгралось –
Не нужно было в храме жечь
Лампад, светильников и свеч.
В придел, Марии посвященный,
Эниду привели бароны,
Усердно молится она,
Чтоб радость ей была дана
Безмерно мужу угодить –
Наследника ему родить.
И у нее дары готовы:
Покров для алтаря парчовый,