Учтиво рядом с ней садится.
Геньевра села у окна
И мужу говорит она:
«Так, государь, скажу вам я –
Достоин ласки короля
Тот, кто победу торжествуя,
Добыл красавицу такую.
Вас вывел он из затрудненья:
Вы можете без опасенья
Досаду вызвать или гнев,
Прекраснейшую здесь из дев
Поцеловать. Кто усомнится
Что совершенней нет девицы
Ни тут, среди красавиц этих,
Ни вообще на целом свете?»
Король в ответ: «Я очень рад.
Уж верно мне не возбранят
Во славу белого оленя
Всю честь воздать без промедленья».
И обращаясь к господам:
«Так что же скажете вы нам?
Всех эта превзошла девица.
Господь свидетель, не сравниться
С ней самым нежным и прекрасным
На всей земле под небом ясным.
То, что обычай мне велит,
По праву ей принадлежит.
Так что ж вы скажете, сеньоры?
Найдется ль кто, готовый к спору?
Кому претит мое решенье,
Пусть выступает без смущенья.
Я ваш король, мои друзья,
Неправды мне терпеть нельзя.
Не должен с кривдой я водиться,
Но честным разумом гордиться.
Король борец с бесчестьем: он
Обязан охранять закон,
Нельзя, чтоб и казалось людям,
Что не в ладу я с правосудьем,
И слабый с сильным не равны
Перед судом моей страны.
Пусть воли нашей не боятся,
Пусть нерушимо утвердятся
Обычаи и нравы те,
Что предки наши в чистоте
В согласьи добром соблюдали.
И вам понравится едва ли,
Пытайся навязать я вам
Порядки чуждые отцам,
И то, что здесь моим отцом,
И вашим добрым королем
Достойным чтилось Пендрагоном[46] –
Пусть будет для меня законом.
И я от вас ответа жду.
Друзья, по вашему суду
Не эта ль дева краше всех,
И мне воистину не грех
Ее как должно предпочесть
Воздав ей поцелуем честь?»
Раздался тут единый крик:
«Да, государь, господь велик!
Ее вы славили не ложно,
Вам эту честь воздать ей можно.
Сильней краса ее сияет,
Чем солнце свет свой разливает.
Целуйте деву: нет у нас
Того, кто не одобрит вас».
Уразумел король, что тут
Все только этого и ждут,
И, повернувшись к ненаглядной,
Дарит ей поцелуй обрядный:
Его, ничуть не смущена,
Как должно приняла она.
Своих баронов оглядев,
Король прелестнейшей из дев
Промолвил так: «Дитя, готов я
Любить вас дружеской любовью
Без мыслей подлых и дурных
Всей силой добрых чувств моих».
Так был свершен во искупленье
И в память белого оленя
Обряд старинный. Я ж как раз
Закончил первый свои рассказ.
Когда, как говорит преданье,
Девица приняла лобзанье,
Подумал тотчас же Эрек,
Как слову верный человек,
Про обещание свое
Отцу убогому ее:
И нагрузить велел скорей
Пять добрых вьючных лошадей
Одеждой разной дорогой
И тканями – холстом, камкой,
И белым и цветным сукном,
И золотом и серебром,
И драгоценными мехами,
И разноцветными шелками.
Последний закрепили вьюк,
И вот с десяток добрых слуг
Он выбрал из людей простых
И десять рыцарей своих.
С поклажей этой их послал,
И попросил и наказал
Дарами низко поклониться
Отцу красавицы-девицы
И даме, что девице мать,
И им почтенье передать.
Когда ж те примут подношенье –
И лошадей, и украшенья,
Одежды, ткани, серебро,
И золото и все добро, –
Их проводить с почетом надо
В Валлис[47] до замка и до града,
Где царствует, премудр и благ,
Король – отец Эрека – Лак.
Там утвердятся их права,
Как он сказал, на замка два
Прекрасных, мощных, крепкостенных,
Надежных в бедствиях военных,
На Монтревель и Роадан,
Его же слово – не обман:
В тех замках быть им господами,
Владеть с хозяйскими правами
Своей землей, судить народ,
И должный получать доход.
Посланцы по его веленью
Доставили без промедленья
К отцу девицы лошадей,
Навьюченных поклажей всей:
Одеждой и другим добром,
И золотом и серебром,
И денег там довольно было,
А вскоре время наступило
В страну Эрека уезжать.
Отец красавицы и мать
До замков добрались своих
В три дня. Сердечно принял их
Король, и замки им отдал,
И честь, как родичам, воздал:
Их ради сына полюбил он,
За ними прочно закрепил он
Владенья эти, и затем
Велел он горожанам всем
И рыцарям, живущим там,
Им присягнуть, как господам.
С отчетом полным обо всем
Обратным двинулись путем
Посланцы верные и скоро
Обрадовать смогли сеньора:
Хорошие услышал вести
Он о родителях невесты,
О Лаке, добром короле,
И о родной своей земле.
Немного времени прошло –
Терпеть Эреку тяжело:
От проволочек нет добра,
И свадьбу праздновать пора.
И просит, одолев смущенье,
Он у Артура позволенья
Здесь в замке, при дворе его,
Как должно, справить торжество.
Король согласен и тотчас
По королевству шлет приказ,
Чтоб все на свадьбу приезжали,
Кто землю от него держали.
Зовет он графов и князей,
И всех вассальных королей.
И знайте: не было средь них
Надменных, дерзостных таких,
Что не явились бы на зов.
Их всех назвать я вам готов.
Державны все и имениты.
Брандес, граф Глостерский[48] и свита
Из рыцарей на ста конях, –
Все в золоте и соболях.
За ними граф Менагормон:
Его владенье – Кливелон[49].
Князь Областей Высокогорных
С нарядною толпой придворных.
До сотни всадников набрав,
Приехал Треверена[50] граф.
Потом явился Годегрен,
Державший столь же важный лен.
Меж тех, о ком веду рассказ,
Был также и Махелоас,
Сеньор на Острове Стеклянном[51].
Там, не в пример всем прочим странам
Не ведают ни бурь, ни грома,
Со змеями там незнакомы,
Там лето чуть не круглый год.
Греслемьер, замка Светлый Свод[52]
Сеньор, с ним рыцарей отряд
И Гвигомар, достойный брат,
Чье царство – Остров Авалон[53],
Считали многие, что он
Возлюбленный Морганы[54], феи,
И не было молвы вернее.
Давит из Тинтажеля[55], враг
Кровавых поединков, драк.
Гержсен, владетель Круч Лесных,
В доспехах пышных золотых.
Меж графов, герцогов, князей,
Немало было королей.
Гаррас из Корка[56], знаменитый
Надменностью своей, со свитой.
Пятьсот баронов – целый полк –
Одеты все в парчу и шелк.
Восточный гордый конь несет[57]
Шотландца Агизеля. Тот
Двух сыновей привел с собой.
Отважные Кадрет и Кой
Всегда внушали страх врагам.
Кого еще представить вам?
Вот Бан, что правит в Гомарете,
С ним молодежь, почти что – дети:
Он словно подбирал юнцов
Без бороды и без усов,
И сотни две с собой ведет.
Веселый это все народ,
У каждого из них по птице:
Тот любит с соколом возиться,
Тот с кобчиком, там ястребка
Ласкает тонкая рука.
Кэррин Орсейский, сам старик,
От ратных подвигов отвык.
С ним триста стариков одних –
Сто сорок младшему из них.
И каждый, словно лунь седой,
С огромной белой бородой.
Из всех, Артура сердцу милых,
Особо он любил и чтил их.
Среди владык, что там сошлись,
Был карликов король Билис,
Антиподес[58] его земля,
И ростом ниже короля
Найдется в ней едва ли кто.
Бриан же, брат его, зато
Был настоящий великан:
Всех выше рыцарей Бриан.
Чтоб показать свое значенье,
Билис двору на удивленье
Привел со свитою своей
Двух подчиненных королей:
То – Григорас с Глеодаланом.
Трем этим карликам венчанным
Почет великий оказали,
Служили им и угождали
И полюбили всех троих
За милую любезность их.
Так собралось гостей немало.
Артур увидел: все вассалы
С ним службой верной дорожат,
И был он им сердечно рад.
Готовит к рыцарскому званью
Он сто юнцов. Ведут их в баню,
Блюдя обычай посвященья,
Им полное вооруженье
Дарит король: щиты, мечи,
Дарит одежду из парчи
Александрийской[59]: каждый там,
Что хочет, выбирает сам.
Коней лихих дарить им тоже
По сотне ливров и дороже.
Эрек, вступая с девой в брак,
Назвать супругу должен так,
Как некогда была она
В святом крещеньи названа.
И все узнали лишь сейчас,
Что дева юная звалась
Энидой. Их венчал, как надо,
Архиепископ: для обряда
Артуром был нарочно он
Из Канторбира[60] приглашен.
Чтоб в замке поддержать веселье,
Искуснейшие менестрели,
Пленяя пеньем и игрой,
Собрались пестрою толпой.
Гостям готовят развлеченья
По силе своего уменья