— Ясность, — объяснил Гарро. — Я понял, что со временем она становится всё более ценным товаром.
— И что же дало тебе твоё ясное видение? — Малкадор повернулся к Гарро, его ледяной взгляд впился в него. — Надеюсь, более ясное понимание угроз, с которыми мы столкнулись.
— Об этом я и так отлично знаю.
Сигиллит кивнул.
— Да, думаю так оно и есть. Твоё поведение доказывает это, — Гарро подумал, что это могло значить, и Малкадор сказал ему. — Когда мы стояли здесь прежде, и я разрешил тебе пойти по собственному пути какое-то время…Признаюсь, существовало множество путей, как всё могло разрешится. Но в конце ты сделал то, что я в любом случае приказал бы тебе сделать, даже без моего приказа. Ты сделал то, что послужит Трону Терры. Что это говорит о вас, капитан?
Гарро выдержал жгучий взгляд Сигиллита.
— Что я тот, кем всегда был. Верный своему обету.
— Без сомнений… — казалось, Малкадора внезапно прервали, но затем едва уловимое выражение промелькнуло на его вытянутом лице.
Гарро сразу распознал его — недоумение. На краткий миг воздух застыл вокруг него, и легионер почувствовал, как Сигиллит обратил чудовищную силу своих мощных псионических способностей на него. Затем странное чувство исчезло, словно волна откатившаяся с берега.
— Что-то изменилось, — произнёс Малкадор. — Раньше я этого не видел, но теперь вижу ясно, — он наклонил навершие железного посоха к Гарро, пламя на его вершине тихо потрескивало. — Часть твоей души невидима, Натаниэль. Скрыта даже от моих глаз, — слабая, хрупкая улыбка тронула губы Сигиллита. Он, казалось, одновременно был приятно удивлён и встревожен этим.
— Да, повелитель, — Гарро вспомнил прикосновение нежного сияния к своей обожжённой коже, как оно прошло через него, и что могло означать в его ненаписанном будущем. — Место, в которое вы не можете заглянуть? Та часть меня, которая навечно закрыта для вас?
Он отвернулся от Малкадора.
— Это моя судьба.
Джеймс СваллоуПризраки не говорят
Кажущийся кристаллическим и оловянным в монохромном свете Велокс бесшумно нырнул в чашу кратера Свифт, приземляясь на поверхность луны Терры. Облака лунной пыли плавно поднялись в условиях низкой гравитации, встревоженные двигателями обратной тяги на днище боевого катера.
Несмотря на название, которое на Высоком готике несло в себе значение скорости и плавности, Велокс по дизайну был больше похож на болтер или деталь двигателя. Он не был прекрасным судном, в нём не было никакого изящества. Корабль был младшим кузеном массивных фрегатов, которые патрулировали точки Лагранжа Терры, громоздкое судно, напоминавшее стальной слиток. Но Велокс был изготовлен неприметным, незапоминающимся и именно в этом заключалось его совершенство.
Две половинки толстого купола показались из кромок кратера Свифт, быстро поднимаясь и формирую крышу над основанием. Как только они сомкнулись, воздух заполнил замкнутое пространство. Это было расточительное, показное использование атмосферы, но, как и во многих вещах, расположенных так близко к трону Империума, представление этих деталей иногда было куда важнее, чем реальность, которая скрывалась за ними.
Из нижней части корпуса Велокса выдвинулся трап, и по нему спустились три фигуры. Сзади шли мужчина и женщина, облачённые в тактическую панцирную броню не бледно зелёного цвета как у армии Императора, но на тон темнее, чем окружавший их лунный реголит, украшенную золотом.
Они вели себя как профессиональные солдаты с долей высокомерия, навеянного осторожностью, всегда держа руки близко к сильно модифицированным лазерным пистолетам, покоящимися в кобурах у них на бёдрах. Обоим было бы легче, если бы они были вооружены своим обычным оружием, но их командир настоял на том, что на Луне они проявят внешнее приличие. Появление вооружёнными до зубов не обеспечивало нужного уважения.
Женщину звали Кельвин; она родилась на далёком Шенлонге, и блеск и величие внутреннего Империума всё ещё были в новинку для неё, поэтому она не могла перестать смотреть сквозь купол на огромную башню, поднимающуюся из Моря кризисов за его пределами. Цитадель Сомнус сияла словно яркий кинжал на фоне чёрного неба.
Васадо был её соотечественником, и он тоже был обескуражен окружающим их видом. Но в отличие от Кельвин Васадо скрывал свои впечатления под слоем хорошо натренированного презрения.
Они переглянулись, подойдя к подножию трапа, и заняли оборонительные позиции вокруг фигуры в чёрном плаще с капюшоном, которая возглавляла их. Из складок бархатной мантии появились сильные, мускулистые руки. Голова под капюшоном поднялась, и тёмная материя откинулась назад, открывая женское лицо.
При других обстоятельствах некоторые назвали бы её красавицей, даже несмотря на слабый след шрама, оставленного мечом, видимого на щеке. Но её глаза — тёмные осколки янтаря, вечно прищуренные от подозрений — были глазами убийцы. Фиолетово-чёрные волосы, когда-то длинные и струящиеся, теперь коротко остриженные, обрамляли её лицо. На лбу у неё красовалась полоска из металлизированной ткани.
Женщина очень хорошо знала это место. В течение нескольких лет оно было ближе всего к тому, что можно было назвать домом. В захал Цитадели Сомнус она нашла нечто вроде семьи.
Теперь ничего этого не было. Было сметено волной изменений, поднятой обстоятельствами и её собственным чувством правильного и неправильного. Возвращение вызвало в ней бурю эмоций, но все они были покрыты сожалением.
Ничего из этого она не показала. Она держала их за выученным, устойчивым выражением лица, потому что она знала, что за ними наблюдают. Значит поклон. Она опустилась на одно колено перед огромным красно-золотым изображением имперской аквилы, которое занимало большую часть дальней стены бухты кратера.
Мгновение спустя дверь в каменной стене выпустила пар и с грохотом разошлась, открыв когорту женщин в золотой броне и кольчугах. Многие показывали лишь верхнюю половину или четверть своих лиц из-за решёток горжетов, напоминавших ворота замка. У всех были мечи и богато украшенные пистолеты, висевшие на бёдрах.
Сёстры Безмолвия решили почтить их свои присутствием.
Они были самыми устрашающими охотниками на ведьм на службе Императора. Штат женщин, собранных со всех уголков известного пространства, взятых из приютов и натренированных, чтобы стать превосходными убийцами. Их название происходило из Клятвы Спокойствия, обет, который давали при восхождении из новичка в полное Сестринство, никогда не говорить до самой смерти.
Они имели такое же жизненно важное значение для Империума, как и великие полководцы Легионов Астартес, но по другим причинам.
Каждая из Сестёр была носителем гена Парии, каждая была психическим нулем, чьё существование никак не влияло на огромный невидимый океан варпа, где, как говорили, обитала зачаточная энергия душ всех живых существ. Они были полной противоположностью одарённым псайкерам, которые служили в качестве навигаторов, астропатов и библиариев во имя Императора. Одно их присутствие уже было достаточной пыткой для существа с псионическим талантом. Поэтому они лучше всех подходили для охоты и уничтожения ведьм и псайкеров-ренегатов, которые угрожали стабильности Империума.
Несколько из них отделилось от группы и подошли к Велоксу. Их лидер скорее брела, чем шла, жестокая улыбка играла на её губах. Её левый глаз был бионической конструкцией из лазурного стекла и медного металла, выступающей из лица, обезображенного ожогами. В то время как Сёстры-наблюдатели Белого Когтя, которые сопровождали её, имели несколько вещей, обозначавших их звание, их лидер носил тяжёлое ожерелье и браслеты из чёрного железа, которые указывали на её звание. Она была Сестрой-истязательницей, одной из безмолвного ордена самых рьяных и беспощадных агентов. Её контингент вызывали, когда нужно было выжечь целые миры, в самых крайних случаях, когда нескольких смертей было недостаточно, чтобы искоренить колдовскую скверну.
Обезображенная Сестра остановилась перед женщиной, когда та поднялась, и жестом, который был ни чем иным, как насмешкой, постучала двумя пальцами по подбородку. Знак означал «говори».
Неопытный новичок, которая до этого момента скрывалась за спиной одной из Наблюдателей, скользнула в поле зрения и прочистила горло.
— Вас просят…
«Я знаю, что это значит, дитя»-ответила женщина в плаще. Она изъяснялась мысленными знаками, запутанным языком жестов, используемым Сестринством для общения и выражения глубинных понятий и смысла. «Ты здесь не нужна».
— Я… — новичок опешила. Так как она не ещё не давала клятвы, сестёр её ранга часто использовали в качестве переводчиков Безмолвным Сестринством для общения с теми, кто находился за пределами их ордена. Было ясно, что юную девушку не предупредили о том, кто прибудет на борту Велокса. — Ты знаешь нашу речь?
«Она была одной из нас»-просигнализировала командир новичку. «До того, как силы оставили её и она стала клятвопреступницей».
— Моя сила так же непоколебима, как и всегда, — слова сорвались с губ женщины, и у неё возникло странное чувство, заговорив вслух в этом месте, после стольких безмолвных лет своей жизни, проведённых здесь. — Моя клятва была изменена, обновлена…Но не нарушена, — её голос был грубым, надломленным, возможно из-за десятилетий неиспользования. Она подняла руки и сняла бандану, открыв такую же кроваво-красную татуировку аквилы на лбу, как и у Наблюдателей.
— Меня зовут Амендера Кендел, и я прибыла с полномочиями Малкадора Сигиллайта и правом собственных действий. Тебе не помешало бы запомнить это, Эмрилия.
Сестра-истязательница уставилась на неё за то, что она осмелилась произнести её имя в такой пренебрежительной манере. Давным-давно Амендера Кендел и Эмрилия Геркаази были подругами, обеих забрали из Залива Беладонны, обе преуспели в тренировках Сестёр Безмолвия.
Но время и постоянная борьба с ведьмами поставила их на разные пути. Там, где Кендел старалась исполнять свой долг с честью и состраданием, Геркаази была поглощена боевой интенсивностью, выходящей за светские рамки их ордена.