Какое-то время я думал, что у входа было не так много трупов потому, что какой-то хищник, местный или нет, утаскивал легкодоступное мясо, лежащее у входа, но внутрь не заходил, боясь того, что может скрываться в темноте. И быстро отогнал эту мысль, сочтя её опасной.
Смерть была повсюду и носила разные лики. На некоторых легионерах не было следов того, как они умерли. Они всё ещё были в закреплены в клетях, стоящие, но несомненно мёртвые. Повсюду были следы резни. И увиденное пугало меня гораздо больше, чем я должен был быть способен.
Если здесь столько убитых и нет выживших, это может значить только одно…
— Иди вперёд, — Усабиус остановился прямо за мной, и я запоздало осознал, что тоже стою.
— Столько смертей, — прошептал я, и уловил одобрительный взгляд Хаукспира, ушедшего вперёд.
Едва ли сотня метров, но понадобилось почти полчаса, чтобы добраться досюда.
Усабиус коснулся моего плеча: «Вовсе не значит, что он тоже убит. Возможно…»
Морвакс поднял руку вверх, показывая, что что-то нашёл.
Я подошёл к нему вплотную.
— Движение, — прошипел Хаукспир и пригнулся, насколько позволяла повреждённая броня, прежде чем скользнуть в тень и исчезнуть мгновением позже.
В тишине слышались шорох вентиляции, треск электричества и стон медленно сжимающегося остывающего металла. То, что можно услышать на десантном корабле, лишённом жизни. Но потом раздался другой звук — отдалённый стон. Он отражался от тесных помещений корабля, проходил через коридор и проливался в грузовой отсек, едва слышный, пока мы не подошли ближе и не распознали его.
Кто-то раненый. Живой.
Я хотел рвануться вперёд, но брат удержал меня.
— Успокойся, брат. Мы пока не знаем, с чем столкнёмся.
— Это может быть Вулкан, — еле прошептал я, дыхание перехватило от надежды.
— Успокойся.
Часть крыши здесь обвалилась, и теперь в грузовом отсеке лежали куски металла, колонны и куски надстройки корабля. Своего рода перегородка, большая слепая зона, в углу которой мы находились.
Тела, переплетённые с обломками, не давали нормально пройти по коридору. Мы осторожно пробирались сквозь них, каждые несколько секунд останавливаясь, чтобы проверить, слышен ли стон и жив ли отец.
Я твердил, что это Вулкан. Желал, чтобы это было так. Предположить что-то другое значило отчаяться, сдаться окончательно, а я уже зашёл слишком далеко и слишком многое вытерпел.
Путь через корабль становился всё уже, всё труднее становилось идти. Боковой удар вдавил секцию пехотного трюма в борт «Грозовой птицы». Через месиво обломков и тел я увидел ногу воина, наполовину скрытого упавшей балкой. Хаукспир, как призрак, то появлялся впереди, то исчезал. В мерцании единственной люм-полоски, раскачивающейся над головой, это походило на запись, сделанную сломанным пиктом. Морвакс поднял руку вверх — сигнал ждать.
Пришлось собрать каждый гран решимости, чтобы сделать так, тем более когда я увидел, что нога шевелится. Так слабо, так незаметно — но и мы стояли совершенно неподвижно, смотрели так пристально. Я уже мысленно видел чешуйчатые ботинки отца, тёмную морскую зелень брони, ниспадающий изумрудный плащ, клыкастую пасть внушающего ужас шлема, красные линзы которого излучают мощь и сострадание…
Вулкан…
Конечно, в темноте это разглядеть было нельзя, но я услышал стон, а потом другой звук, сверху.
Гвардеец Ворона посмотрел вверх.
Я заметил, что люм-полоска стала раскачиваться сильнее, будто на крыше что-то двигалось.
— Хаукспир, нужно идти к нему немедленно!
Переглянулись с Усабиусом. Ещё несколько секунд — и мы пойдём.
— Жди, — прошипел Морвакс, — что-то не…
Скрежет раздираемого металла разорвал тишину, и резкий искусственный свет полился сверху, где только что была крыша корабля. Магниево-белый свет стал рубиново-красным, когда слепь-охотник наклонился над проделанной дырой. Из тревожного рожка раздался несвязный вой тревоги и восхищения, когда он обнаружил добычу.
Нас.
— Убей его! — зарычал я и начал стрелять.
Разрывные патроны ударили по голове слепь-охотника, заставив отпрянуть. Светящиеся обонятельные ямки сжались. После следующей очереди он отпрянул и, как ошеломлённый боксёр, пополз назад, пока не скрылся из виду.
Воспользовавшись краткой передышкой, схватил Усабиуса за руку.
— Иди к Вулкану! — потребовал я. — Защищай его и, если сможешь, вытащи отсюда. Мы с Хаукспиром отвлечём эту тварь.
Возражений не было. Брат сделал, как сказано, и побежал по разрушенному коридору мимо дыры в крыше.
— Хаукспир! — закричал я, но Гвардеец Ворона уже приближался ко мне.
— Бежим, — сказал он.
— Мы должны отвлечь его, чтобы —
— Скажи мне только одно, Саламандр, — резко перебил меня Морвакс. — Ты всё ещё мой союзник? Можешь ответить?
Не уверен, что имел в виду Хаукспир. Может, в своём временном апотекарионе он испытал слишком многое. Видел, что твёрдые как железо воины ломаются как хрупкий заржавевший металл, и теперь не доверял никакому солдату в состоянии стресса.
— Можешь рассчитывать на меня, брат, — уверил я, когда красный свет вернулся. — До конца.
Морвакс бросил быстрый взгляд через плечо и указал на ответвляющийся от грузового трюма тесно заставленный коридор: «Туда».
Я пошёл за ним, сердитое блеянье тревожного рожка звучало в ушах.
Внезапно волна жара ударила мне в спину. Наряду с клешнями Тёмные Механикум оснащали слепь-охотников разнообразным оружием. Подвесной огнемёт был предназначен для зачисток, и в свете дульных вспышек болтера я заметил на плечах чудовища ещё два крепления для орудий.
Может, автопушек, может, для чего похуже. Знаю, что на некоторых из шагоходов устанавливали паутинники, стреляющие мономолекулярной сетью, на других медленно убивающее радиационное оружие. Под твёрдой броней, покрытой керамитом, скрывался какой-то неизвестный биологический ужас. Слепь-охотники были частично живыми, частично механическими. И почти неуязвимыми для стандартного оружия. Когда мы с Хаукспиром бежали через заваленный грузовой отсек, спотыкаясь о трупы, цепляясь и обдирая броню о полуразрушенный корабль, я очень сильно хотел, чтобы у меня было что-нибудь помощнее болтера.
Монстр не погнался за нами после того, как огненный поток не смог нас убить. Просто не смог — помещения сбитой «Грозовой птицы» были слишком тесны. Вместо этого он нёсся по крыше. Слышно было, как когти зверя вцеплялись в корпус, когда он выслеживал нас своими сенсорами. Хоть их и называли слепь-охотниками, на самом деле шагоходы были далеко не незрячи. Во многих болезненных и зачастую фатальных стычках удалось выяснить, что используемые ими прожекторы содержат также био-сканеры и тепловые детекторы. Не знаю, почему свет менялся с белого на красный, но подозреваю, что какой-то генетический сбой органической части. Сейчас это не имело никакого значения. А то, что ни один легионер пешком не смог обогнать шагоход, и исходом столкновения могла стать лишь смерть охотника или добычи — имело. И шансы на выживание были предельно малы.
Я почувствовал, что последние тёмные крупинки в песочных часах моей жизни скользят вниз. Скоро они упадут, и я поклялся, что дам Усабиусу достаточно времени чтобы вытащить Вулкана отсюда и доставить в безопасное место. Пусть даже это будет последнее, что я сделаю в жизни.
Хаукспир остановился у конца коридора и посмотрел вверх.
— Что ты делаешь? — спросил я. — Мы должны заставить его следовать за нами. Если мы позволим схватить —
— Слишком поздно. Слушай, — ответил Морвакс, показывая когтем вверх.
Я нахмурился: «Ничего не слышу».
— В этом-то и дело, — ответил Гвардеец Ворона, — он остановился.
Проследив за взглядом, я прошептал: «Над нами?»
Хаукспир медленно кивнул и отошёл назад, когда я вскинул болтер.
Вероятность того, что выстрелы пробьют то, что осталось от крыши, была низкой, но мне не надо было попасть в монстра, мне надо было его раззадорить.
Боковым зрением увидел, что Морвакс отстегивает фраг-гранату с пояса.
— Готов, — и, не дожидаясь ответа, нажал спуск.
Масс-реактивные патроны застучали по крыше, вырвав куски металла и обнажив многочисленные пробоины в корпусе. Сверху дождём хлынули огромные комки труб, останки верхней палубы и обгорелые пластины брони. С ними рухнул и охотник, удивлённый тем, что из-под ног исчезла опора. Припав на одно выгнутое назад колено, он уставился на меня багровыми поисковыми прожекторами. Тревожный рожок издал ещё один вопль, прежде чем я выпустил следующую очередь. На этот раз целился в подвесное оружие. Пробил бак огнемёта, и ревущий прометий зажигательной волной окатил ромбовидный корпус шагохода.
Волна жара добралась и до меня. На ретинальных линзах линия температурного указателя прыгнула вверх, а потом окрасилась красным. Я проигнорировал её. Отступить сейчас, замешкаться или дрогнуть хоть на мгновение означало смерть.
— Кидай же! — крикнул я, надеясь, что Хаукспир услышит.
Оглушительный грохот и ударная волна подтвердили, что услышал. Пол ушёл из-под ног, или, точнее, я взлетел, когда взрыв гранаты сбил меня с ног и ударил о сломанную пехотную клеть. Пробившись сквозь груду тел, я выстрелил, держа болтер одной рукой и толком не целясь. Вспышка высветила Хаукспира, противостоящего монстру, молниевые когти горят в темноте, как непокорный факел.
Слепь-охотник был объят медленно гаснущим пламенем. В панцире была вмятина, из него торчало несколько глубоко вошедших осколков. Раненый, но всё такой же подвижный. И боевая эффективность не слишком снизилась. Огнемёт был уничтожен, но остальной вооружение осталось невредимым. И когда Морвакс атаковал, ожило одно из плечевых орудий..
Я был не прав. Автопушек у зверя не было. Попадание снаряда было бы гораздо милосерднее того, что случилось дальше. Мелта-луч, воздух вокруг которого дрожал от жара, вырвался из оружия на левом плече. Из-за широкого рассеивания уклониться было нельзя. Хаукспир попытался, но самым краем пучка пульсирующих микроволн задело его правый бок, лишив второй руки. Она сгорела вместе с молниевыми когтями. Атака Гвардейца прервалась криком невыносимой боли. Он упал и катался, снова вставал и падал, пока не затих. Всё же поднял голову, пытаясь снова вступить в бой. И тут