Пришедший арбитр повернулся к толстому.
— Я забираю ее. Ты! — ткнул он пальцем в Джеззет. — Пойдем со мной.
Джеззет Вель’юрн всегда нравилось считать, что ее непросто напугать, но сейчас она внезапно поняла, что в окружении охотников на ведьм очень трудно избавиться от желания с воплями убежать куда-нибудь подальше. Она не ожидала увидеть их так много в одном месте — арбитры словно заполонили весь внутренний двор цитадели. Одни стояли группами и разговаривали, другие шли куда-то по своим делам, а кто-то просто отдыхал под послеполуденным солнцем. Арбитр Кессик уверенно вел Джез к гигантской черной каменной башне, и девушка молила всех мыслимых богов, чтобы она не выглядела со стороны жалкой раскаявшейся еретичкой. Потому что чувствовала себя именно так.
Перед главным входом в башню арбитр резко свернул направо и, пройдя еще шагов пятьдесят, остановился. Открыв неприметную дверь, он вошел. Внутри оказался узкий мрачный коридор, освещенный чередой настенных факелов. Всего через двадцать шагов коридор закончился четырьмя дверями — по две с каждой стороны. Арбитр выбрал вторую дверь слева, открыл ее, заглянул внутрь, а после кивнул Джеззет:
— Заходи.
Комната сильно смахивала на тюремную камеру, разве что вместо койки здесь стоял стол с двумя стульями. На двери не было видно никакого замка, так что Джеззет сглотнула подступивший было к горлу комок и сделала, что ей сказали. Арбитр вошел следом и закрыл за собой дверь.
— Садись.
— Лучше я постою.
Арбитру такое заявление совсем не понравилось.
— Садись. Сейчас же.
Джеззет снова подчинилась. Арбитр сел напротив. Некоторое время он буравил ее ледяным взглядом темных глаз. Джеззет в ответ смотрела на него.
— Так ты Кессик? — спросила наконец девушка.
— Да, я Кессик, а ты пришла ко мне из Диких Земель.
— У меня послание. От Х’оста. Ну… как сказать «послание»…
— Я тебя там не видел. Поверь, я бы запомнил. Так что либо ты лжешь, либо Х’ост держал тебя в тени.
«Осторожнее, Джез».
— Я не лгу и меня никто не прятал. Я работаю… работала на Х’оста, но в Чаде. Мне давали простую работу и хорошо за нее платили. А еще у меня был приказ: в случае смерти Х’оста отправиться в Сарт, найти арбитра Кессика и сообщить ему об этом.
По лицу Кессика невозможно было сказать, убедила его история или нет, — оно не выражало вообще ничего. Джез словно смотрела на Черного Шипа, разве что без ожогов.
— Как он умер? — спросил арбитр.
Мастер Клинка ожидала снова почувствовать на своем разуме мерзкую хватку, но ничего не было. Ничего.
«И как, черт возьми, мне теперь быть? Делать вид, что его принуждение сработало? Или вести себя так, словно я ничего не почувствовала?»
— Это сделал один из ваших, — с каменным лицом сказала она. — Ходят слухи, что он попутно полгорода вырезал.
— Имя?
— Чтоб я знала. Меня там не было.
Кессик выдержал паузу. Джез видела, как сильно он стиснул челюсти.
— Что с дочерью Х’оста?
Теперь Джеззет даже не пришлось изображать удивление.
— Понятия не имею. Повторяю, меня там не было. Мне заплатили, чтобы я передала тебе весть о смерти Х’оста. Я это сделала. Если у тебя закончились вопросы, на которые у меня нет ответов, то мне пора идти. Выпивка ждать не будет.
Кессик снова зловеще умолк, не сводя с Джеззет глаз. Девушка даже подумала, что арбитр решает, убивать ее или нет.
— Конечно, — замогильным тоном сказал он. — Я провожу.
К тому моменту, когда они вернулись к главным воротам крепости, Джез охватила такая дрожь, что ей пришлось засунуть руки в карманы. Учитывая, что Кессик шагал в паре шагов позади нее и угнетающе молчал, это не помогло. Нервы Джеззет готовы были вот-вот сдать.
— Полагаю, ты скоро отправишься обратно в Дикие Земли, мисс Вель’юрн, — остановившись под аркой ворот, сказал Кессик.
Джез повернулась и криво ухмыльнулась:
— Именно. Сяду на первый же корабль. Как протрезвею утром, так сразу и сяду.
— Тогда прощай.
Арбитр ни разу не отвел мрачного, грозного взгляда. Он словно даже не моргал. Джеззет кивнула, отступила на пару шагов, а затем развернулась и двинулась прочь, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не сорваться на бег.
Остаток дня и большую часть ночи их троица ждала и наблюдала. Конечно, то, что такая разношерстная компания сидит на одном месте столь долго, выглядело по меньшей мере странно, даже если забыть об устроенной ими в этом самом трактире прошлой ночью драке. Бетрим нашел себе удобный участок стены и, сев на землю, прислонился к нему. Смотрелся он побитым жизнью попрошайкой, и Джеззет, похоже, была не единственной, кто так думал, — несколько раз к Шипу подходили люди и совали ему монету или две.
Танкуил вел себя куда приметнее. Арбитр шатался по магазинам, проводя в каждом кучу времени, но ничего не покупал и постоянно следил за главными воротами крепости Инквизиции, пряча лицо от проходящих мимо мракоборцев. Когда зашло солнце, он присоединился к Джеззет в небольшом замызганном переулке за пекарней и поручил ей слежку, пока сам расхаживал из стороны в сторону и действовал девушке на нервы. Три раза он бормотал себе под нос что-то о походе к богу-императору и три раза мотал головой, отметая идею. Джеззет была этому рада — меньше всего ей сейчас хотелось встречаться лицом к лицу с воплощенным божеством, чье имя она даже не старалась запомнить.
Одни ночи бывают темнее других. Эта ночь казалась Джеззет самой темной за всю ее жизнь, даже несмотря на свет уличных фонарей. Луну и звезды скрывала сплошная завеса облаков, протянувшаяся от горизонта до горизонта, и даже белые каменные строения терялись в непроглядной черноте.
«Отличная ночь для прогулок в одиночку, — подумала она, увидев, как Кессик вышел из главных ворот крепости. Арбитр посмотрел сначала налево, а затем направо, куда в итоге и двинулся. — Я могу идти совсем рядом с ним, и он ничего не заметит».
Черный Шип уже поднялся с земли и, мимоходом взглянув на Джеззет, последовал за Кессиком на расстоянии примерно тридцати шагов — достаточно, чтобы не вызывать подозрений и не терять при этом арбитра из виду. Джез шепнула Танкуилу идти за ней и пристроилась за Торном на безопасном расстоянии.
— Я его не вижу. Ты должна быть уверена, — напомнил Танкуил.
— Шип видит. Это он.
Дальше они шли молча. Черный Шип вел их по не ведающему сна торговому кварталу. Ни звуки, ни свет, ни запахи здесь никогда полностью не исчезали, поскольку огни в кузницах поддерживали круглосуточно. Купцы готовили свое добро к завтрашнему дню. Некоторые лавки вообще не закрывались на ночь — был бы товар, а покупатель найдется всегда, даже в темное время.
В центре квартала находился рынок, тоже никогда не умолкающий. Мужчины готовились к утреннему наплыву покупателей, а вокруг шныряли дети, высматривая, что можно украсть. На глазах Джеззет маленькая девочка побежала по улице, прижимая что-то к груди, а мгновение спустя за ней неуклюже бросился старик, на ходу осыпая воровку бранью. На оставленную без присмотра палатку сразу же набежала детвора, желая стащить как можно больше, пока старый хозяин не вернулся.
Наставник Джез тоже заставлял ее воровать. Раз в неделю он называл какую-нибудь вещь — это могло быть что-то маленькое, например красное яблоко, или что-то покрупнее, вроде рулона ткани. А иногда это было нечто особенное — так, однажды он послал ее украсть любимого пса купца Альбера. Если к полудню Джеззет не возвращалась из города с названной вещью, ее ждало наказание. Что-что, а наказывать наставник всегда умел.
— Мне казалось, что в Сарте вообще не должно быть преступлений, раз тут арбитры на каждом углу, — с улыбкой сказала Джез.
Танкуил не сводил взгляда со спины Черного Шипа.
— Мы боремся с ересью, а не с простыми ворами. Инквизиция — это не стражи порядка и не миротворцы. Наша задача — искоренять зло, причем не только в Сарте, но во всем мире, в каждом людском королевстве.
— Кроме Диких Земель…
— Даже в Диких Землях, — поправил он. — Просто там нас жалуют намного меньше.
— А вообще есть такое место, где вам, арбитрам, были бы рады?
— Я такого пока не видел.
Дальше они следовали за Черным Шипом молча. Стояла приятная погода, идеальная для поздней прогулки, и на мгновение Джеззет чуть не забыла, что они тут вообще-то преследуют арбитра с твердым намерением убить его и женщину, на которую он работает.
Вскоре Джеззет, Танкуил и Торн оказались в совершенно другой части города. Широкие улицы, на которых спокойно могли бы разминуться три кареты; громадные здания, построенные из белого камня и сияющие в свете фонарей даже в ночной тьме. Вокруг некоторых домов раскинулись изысканные сады со множеством разнообразных деревьев и цветов, подходы же к другим были просто вымощены. При этом все они были обнесены высокими каменными стенами, сплошь усеянными железными шипами для устрашения потенциальных грабителей. Практически у каждого дома дежурил патруль, причем форма на солдатах отличалась от стандартных белых мундиров городской стражи. Некоторые охранники пристально следили за проходившими мимо Джеззет и Танкуилом, иные же их словно не замечали.
Арбитр поймал на себе взгляд Джеззет.
— Инквизиторам даруют особняки за пределами крепости. Это награда за их долгую службу и усердие в деле спасения мира от ереси. — Последние слова в его устах прозвучали особенно горько. — Кто-то выбирает себе особняк в черте города, кто-то — в пригороде. Единственное исключение — великий инквизитор. Его жилище расположено прямо на верхних уровнях башни.
— И сколько же инквизиторов здесь живет?
— Не знаю. Я бываю в Сарте раз в три года и провожу здесь максимум пару недель. У меня никогда не было ни времени, ни желания выяснять, кто из инквизиторов где обитает.
Идущий впереди Черный Шип внезапно остановился, глянул на Танкуила и Джеззет через плечо и кивком подозвал их к себе. Сам он переминался с ноги на ногу и потирал обожженную половину лица трехпалой рукой. Когда остальные подошли к нему, он указал на один из особняков — немного меньше остальных и окруженный черным железным забором. Справа Джеззет заметила ворота с двумя явно скучающими стражниками в белой форме. Само здание насчитывало всего два этажа и было построено из такого же белого камня, как и почти все остальное в этом городе. Кессика нигде не было видно.