— Входите, — повторил хозяин, потом шагнул прямо в стену и исчез за ней.
— Ух ты, здорово! Как он это сделал?! — завопил гном и бросился за магом. За ним в дом вошли остальные.
Внутри было тихо и прохладно, пахло чем-то горьковатым, но очень приятным. Проходя через плёнку, солнечный свет становился рассеянным и приобретал тёплый светло-коричневый оттенок. Откуда-то из-под потолка наигрывала тихая, необычная музыка.
— Оружие и доспехи можно оставить здесь, — сказал маг, — они вам не понадобятся, вы в полной безопасности и под моей защитой, а она кое-чего стоит, уверяю вас. Однако если вы опасаетесь, можете взять их с собой, только вам будет неудобно таскать всё это тяжёлое железо.
Вольфгер первым отстегнул меч и снял доспехи, оставив только кинжал на поясе, потом помог разоблачиться Карлу, поскольку раненая рука не позволяла ему сделать это самостоятельно. Гном повздыхал, поколебался, но тоже положил свой пистолет.
Зал, в котором они оказались, был обставлен предметами, назначения большинства из которых Вольфгер не понимал. Некоторые, впрочем, были отдалённо похожи на кресла и столики. Здесь не было острых углов, всё было скруглённым, как бы текущим, одна форма неуловимо переходила в другую, преобладали тёплые, приглушенные оттенки. И ещё — цветы и вьющиеся растения, пышные, ухоженные, нарядные. Посредине зала журчал фонтан.
— Готовы? — спросил маг, — тогда прошу за мной, это недалеко.
Они прошли через несколько залов, везде были цветы, странная мебель и странные предметы. Вольфгер заметил, что в доме нет ни картин, ни скульптур, ни дорогой посуды, ни коллекций оружия, которыми обычно украшают богатые замки.
Наконец они оказались в зале, разделённом перегородками на несколько секций. В каждой размещалось огромное, в рост человека кремовое яйцо с прозрачной крышкой. Под крышкой ходил волнами не то дым, не то туман. Рядом с каждым яйцом стояла узкая тумба с наклонной панелью, на которой мерцали разноцветные огоньки.
Маг обернулся.
— Это… хм… машины для лечения. Каждый, кто нуждается в нём, должен снять с себя всю одежду и все украшения и лечь внутрь. Это совершенно безопасно и абсолютно безболезненно, я гарантирую вам полное исцеление во сне.
— Машина? — с изумлением переспросил вылезший вперёд гном, — а как она работает?
— Боюсь, я не смогу объяснить тебе этого в двух словах, мастер Рупрехт. Скажу только, что в них нет ни на волос магии.
— Машина — это камнемёт, куранты, ну, мельница водяная, а это… какая же это машина? У машины должны быть рычаги, шестерни, приводные ремни… — не унимался гном.
— И, тем не менее, это машина, — терпеливо ответил маг, — только она неизмеримо сложнее всего того, с чем тебе приходилось сталкиваться. Чтобы понять, как она работает, надо учиться долгие годы.
— А вы… знаете? — почтительно спросил гном.
— Подробно — нет, но при желании могу разобраться.
— А если она сломается?
— Мои машины никогда не ломаются, — ответил маг, — не будем терять время. Господин барон, не хотите ли быть первым?
Вольфгер кивнул.
Они вошли в первый отсек с белым яйцом, маг дотронулся до светящейся точки на тумбе, и между ними и остальными возникла матовая стена. Вольфгер быстро скинул одежду и вопросительно посмотрел на мага: куда её положить?
— Бросайте прямо на пол. Пока вы будете спать, её приведут в порядок. Если захотите, наденете старую одежду, или подберём для вас новую.
Он нажал ещё на один огонёк, и крышка яйца с тихим жужжанием откинулась.
— Забирайтесь и ложитесь на спину.
Вольфгер улёгся в яйцо. Изнутри оно было мягким и прохладным. Барон боялся, что ему будет трудно дышать дымом, но оказалось, что это не так. Пахло свежескошенным сеном и немного грозой.
— Какой запах вы предпочитаете? — донёсся до него голос мага, — просто представьте его себе, и он появится. Дышите спокойно и глубоко.
Вольфгер закрыл глаза и вспомнил озеро с ундиной, запах речной воды, нагретых солнцем камней, сосновой хвои и мокрого песка — запах детства — и тут же ощутил его.
Через несколько ударов сердца барон глубоко спал, на его лице была счастливая улыбка.
Маг закрыл крышку яйца и некоторое время внимательно наблюдал за игрой огоньков на поверхности тумбы. Потом удовлетворённо кивнул, вышел из отсека и сказал:
— Ну вот, барон фон Экк спит, и, надеюсь, видит счастливые сны. Теперь вы, Карл, прошу вас.
— Сударь маг, — нерешительно сказал Карл, — видите ли, возможно, мне не следует подвергаться вашему лечению… Дело в том, что я не совсем человек, а может, и совсем не человек…
— То есть?
— Я — вербэр, оборотень…
— А-а-а, вот в чём дело, — улыбнулся маг, — не беспокойтесь, это совершенно неважно, машина сама определит, кого ей предстоит лечить, вашему дару не будет нанесено никакого урона.
— А можно ещё спросить? — нерешительно произнёс Карл, — понимаете, сударь маг, вышло так, что я не умею управлять своим даром, и вот если бы мне научиться… Ну, словом…
— Понимаю, это совсем просто. Я помогу вам, только к моей лечебной машине это не имеет никакого отношения. Целительство — это одно, а магия — другое.
Последней в лечебное яйцо улеглась Ута, которая предварительно что-то долго шептала на ухо магу. Гном и Алаэтэль от лечения отказались, сославшись на то, что чувствуют себя совершенно здоровыми.
— Не смею настаивать, — кивнул маг, — отказаться — ваше право. Лечение наших друзей продлится как минимум до завтра, поэтому я приглашаю вас на обед или ужин, уж не знаю, как его назвать.
— Обед — это замечательно! — потёр ладони гном, — со вчерашнего вечера во рту ничего не было, а голодный гном — никудышный гном!
В небольшой комнате, которую Рупрехт про себя назвал столовой, на троих был накрыт круглый стол. На втором столе, поменьше, были расставлены бутылки, кувшины и хрустальные графины с разноцветными напитками. Искусно расписанные тарелки и вазы были изготовлены из неизвестного гному материала. Рупрехт повертел в руках изящную, невесомую тарелку:
— Из чего это она сделана? Кость? Нет, не кость… Не глина, не металл…
— Это фарфор, мастер гном, — объяснил маг, — особым образом обожжённая глина с добавками, у вас он ещё неизвестен.
— «У вас»? — хмыкнул гном, внимательно посмотрел на мага и ничего не сказал.
— Друзья мои, я понимаю, что у вас ко мне множество вопросов, но давайте отложим ответы на них до тех пор, когда к нам присоединятся наши друзья, в противном случае мне придётся отвечать на одни и те же вопросы дважды. А пока займёмся обедом, надеюсь, он неплох. Прислуги из людей у меня нет, поэтому обслуживать себя будем сами. Разумеется, я с громадным удовольствием исполню роль слуги при фройляйн Алаэтэль, — маг вежливо поклонился красавице эльфийке.
Девушка подарила ему ослепительную улыбку:
— Мой господин, позвольте узнать, как есть ваше имя?
— А разве я не представился? — удивился маг, — впрочем, действительно, кажется, нет. Прошу меня извинить! Забыл! Эта суматоха у Франкенхаузена у кого хочешь отобьёт память! Итак, как же меня зовут?
— Вы забыли ваше имя, господин? — удивлённо спросила Алаэтэль.
— Нет, конечно же, нет, не в этом дело. У меня много имён, на разных языках они звучат по-разному, и вам, пожалуй, будет трудновато запомнить и произносить некоторые из них. Вот что: я буду Адамом. Да-да, называйте меня Адам.
— Хорошо, мой господин… Адам, — кивнула эльфийка, — наши имена вам известны?
— Разумеется, известны, ведь я давно наблюдаю за вашими приключениями.
— Давно? — переспросил Рупрехт.
— Ответ на этот вопрос мы тоже отложим на завтра, — терпеливо сказал маг, — давайте же кушать, не знаю, как вы, а я проголодался. Вот здесь вина разных сортов, в этом кувшине — пиво, а здесь — крепкие напитки, их нужно пить маленькими рюмками, мастер гном.
— А что вот это такое, нарядное, ярко-жёлтое? — спросила эльфийка.
— Это сок тропического фрукта, который называется ананас, — пояснил Адам, — он очень сладкий, поэтому его лучше пить на десерт.
На некоторое время разговор прервался, наконец, гном, откинувшись на спинку стула, погладил себя по животу и удовлетворённо заявил:
— Клянусь наковальней, я никогда в жизни так вкусно не ел! Больше не могу проглотить ни кусочка! Со мной такое впервые! Господин Адам, вы сказали, что в доме нет слуг, но кто же тогда приготовил этот роскошный пир, кто накрыл стол?
— Я не говорил, что у меня нет слуг, — ответил Адам, потягивая тягучий коричневый напиток из высокой узкой рюмки, — я говорил, что у меня нет слуг-людей. Я живу один, но слуги у меня, конечно, есть, только они особенные.
— А-а-а, магия?
— Ну, пусть будет магия. Это очень несложная магия, поверьте мне.
— Но очень вкусная! — сказал Рупрехт, незаметно ослабляя поясной ремень.
— Еда — одно из важнейших удовольствий, а в жизни их не так уж много, — заметил Адам.
— А как же грех чревоугодия? — с ехидцей спросил гном.
— Грех? Что такое грех? А, да, я вспомнил… Но, видите ли, я не религиозен, не поклоняюсь никаким богам, следовательно, для меня понятие греха не существует.
— Волшебник, да ещё и безбожник! Сожгут, как есть сожгут на костре! — сказал гном, — как вот меня чуть-чуть не сожгли за невинную игру в кости.
— Я думаю, это будет нелегко сделать, — отмахнулся Адам. — Желающие меня сжечь будут сильно разочарованы, ну, если, конечно, вообще уцелеют после этой неосмотрительной попытки.
— Вот как? Вы есть великий воин, мой господин? — с интересом спросила эльфийка, — какое же оружие вы предпочитаете?
— Магию, конечно. То есть мечом, саблей и кинжалом я тоже владею, но размахивать заточенной железкой, чтобы убить одного противника, слишком хлопотно, кроме того, есть риск получить удар в спину… Нет-нет, моё оружие — магия. Правда, я стараюсь избегать насилия, но, к сожалению, это получается не всегда.
— А скажите, герр Адам, — начал Рупрехт, его глаза горели от любопытства.