— Спасибо, господин барон, что закрыли меня своим телом, — сказала она своим певучим контральто и ладошкой стряхнула у него со щеки комок земли. — Кажется, всё кончилось….
— Карл, ты цел? — спросил Вольфгер, вставая с земли и поднимая эльфийку.
— Цел, господин барон, — пропыхтел Карл, тоже поднимаясь, — надо же, еле-еле успели, ещё бы чуть-чуть…
— Да-а, — протянул Вольфгер, — покойный отец Бернардус явно переоценил свои силы.
— Думаете, уже покойный? — спросил Карл.
— Ну, посмотри сам, — коротко ответил Вольфгер, указывая на бывшее обиталище мага-неудачника.
На месте домика зияла глубокая яма, заполненная мерцающим голубоватым туманом, в котором вспыхивали разноцветные звёздочки. Мерцание потихоньку затухало.
— Да, пожалуй, уцелеть ему было бы трудновато, — согласился Карл.
Мимо Вольфгера прошли несколько мужчин и женщин и, тихо переговариваясь, остановились на безопасном расстоянии от ямы.
— Доигрался всё-таки проклятый колдун, — сказал один мужчина, — а ведь предупреждали его…. Тьфу! Чуть улицу не разнёс, дьявол его за ногу!
— Ты бы лучше не кощунствовал, Петер, может, его дьявол и унёс, не накличь на нас беды, — возразил другой голос.
— Да и что он тебе такого сделал? — сказала женщина, — разве у тебя есть деньги на городского лекаря или на цирюльника? А ведь он наших детей лечил, и брал по-божески.
— Да я чо? Я ничо, — стал оправдываться первый, — мне-то что? Он мне не кум, не брат и не сват. Только вот теперь священника придётся звать, чтобы, значить, яму святой водой окропил, а то кто его знает…
— У тебя что, есть лишние гульдены, чтобы заплатить священнику? — удивилась женщина. — Смотри, как бы поп за собой инквизицию не притащил. Зароете завтра яму, и вся недолга. Только не вздумайте в ней копаться, дурни!
— Пойдёмте отсюда, господин барон, — тихонько сказал Карл, — а то у этих добрых людей может возникнуть желание гм… занять денег на священника у нас, а мне не хочется никого убивать. Давайте уйдём, пока нас не заметили.
— Пойдём, — согласился Вольфгер, — здесь нам делать больше нечего, только вот куда идти? Что-то я в темноте запутался, да ещё доска в голову прилетела…. — он приложил руку к затылку и нащупал набухающую шишку. — Дьявол, как больно!
— Не призывай сейчас тёмные силы, — сжала его руку эльфийка, — после такого колдовства они близки, как никогда. Они всегда слетаются на тёмную магию, как мухи на мёд. Этим-то чёрная магия и опасна.
— Как ты думаешь, что случилось с монахом? — спросил Вольфгер.
— Он пробудил силы, с которыми не смог справиться, — кратко ответила эльфийка, — это было очень опасно, мы уцелели просто чудом.
— Где же теперь нам искать другого мага? — задумался Вольфгер, — в Дрездене их и было-то всего два. Один оказался трусом и неумёхой, а второй… в общем, теперь в Дрездене один маг, а по-честному, так и вообще ни одного.
— Очень надеюсь, что в империи найдётся более опытный волшебник, — грустно сказала Алаэтэль, — иначе я застряну в вашем мире навсегда.
Ночью Вольфгер впервые серьёзно поссорился с Утой.
Девушка лежала в его объятиях, и вдруг ему показалось, что на его плече лежит не русая, а черноволосая головка, и огромные глаза эльфийки заглядывают ему в глубину души. Вольфгер непроизвольно вздрогнул. Ута мгновенно почувствовала это и отодвинулась.
— Что случилось? — спросила она.
— Н-ничего… — соврал Вольфгер, с трудом переводя дыхание.
— Я могу попросить тебя об одной вещи? — стеклянным голосом спросила Ута.
— Конечно, хоть о десяти, что ты спрашиваешь? — Вольфгер попытался привлечь девушку к себе, но она упёрлась руками ему в грудь.
— Я хочу попросить тебя только об одном: пожалуйста, не лги мне.
— А когда я тебе лгал?!
— Да только что, — холодно сказала Ута, и Вольфгер понял, что серьёзного разговора не избежать.
— Ну, хорошо, — вздохнул он, — раз выяснения отношений не избежать, я слушаю.
— Это эльфийка? — спросила Ута.
— Да что эльфийка? — начал сердиться Вольфгер.
— Вольфгер, пойми, женщину невозможно обмануть. Вы, мужчины, думаете, а мы — мы чувствуем. Обнимая меня, ты думал об Алаэтэли. Да?
Вольфгер вздохнул:
— Да….
— Хорошо, что ты не солгал мне. А ведь я предупреждала, помнишь? И вот всё сбылось, эльфийка завладела твоей душой. Я пытаюсь бороться, но, кажется, проигрываю сражение за сражением, несмотря на….
— Ну что я могу сделать, что?! — повысил голос Вольфгер, — я её и пальцем не тронул, только вот сегодня прикрыл своим телом, когда дом мага взлетел на воздух, но это же не считается! Ты видишь, что я честно пытаюсь отправить её обратно в страну эльфов, но не получается! Если бы я сам умел колдовать… Но какой из меня маг? Так, прочитал с десяток книг…
— «А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своём[40]»,
— тихо сказала Ута.
В глубине души Вольфгер понимал, что Ута права и возразить ему нечего, поэтому избрал обычную для мужчин тактику: он рассердился.
— Ута, прошу тебя, не надо ревновать меня к девушке, даже не из людского племени, которая попала в наш отряд случайно, а не по моему желанию, и при первой же возможности его покинет.
— Я тоже попала в твой отряд случайно и не по твоему желанию! — упрямо возразила Ута.
— Но… — начал Вольфгер и замолчал, сообразив, что ответить ему нечего.
— Вот что, Вольфгер, — сказала Ута, вставая, — я, пожалуй, пойду к себе, а ты подумай, кого ты хочешь видеть в своей постели, меня или Алаэтэль. Как надумаешь, дай мне знать. К сожалению, я не могу съехать с этого постоялого двора, потому что у меня, во-первых, нет денег, а во-вторых, мне некуда ехать, разве что вернуться обратно в свою деревню и угодить прямиком на костёр. Ты это знаешь и беззастенчиво пользуешься моим положением!
Ута быстро и нервно одевалась, дёргая крючки и застёжки.
«Если сейчас предложить ей денег, она поймёт, что я хочу избавиться от неё, и уедет, — подумал Вольфгер. — Никогда себе этого не прощу, да я и не хочу, чтобы она уезжала. Иисусе, что же делать-то?»
Вольфгер вскочил с постели и обнял Уту. Девушка спокойно стояла и ждала, пока он отпустит её. Сцена получилась смешной и донельзя глупой: голый, немолодой мужчина посередине комнаты обнимает одетую девушку.
— Ута… — несмело позвал Вольфгер, — ну что ты, в самом-то деле?
— Ну, что Ута? Что Ута?! — с тоской ответила она, садясь на стул.
«Ага, сию минуту не уходит, слава Богу! — радостно подумал Вольфгер, — может, ещё сумею успокоить её, вот бешеная ведьма!»
— Ты хоть на минуту подумай обо мне, — сказала девушка и заплакала, — подумай, в каком я положении…. Веду себя как гулящая девка, живу в чужом городе, на чужие деньги, сплю на постоялом дворе в чужой постели…. И кто я после этого? И что со мной будет потом?
— Да почему в чужой постели и на чужие деньги? — завопил Вольфгер, — я тебе что, чужой?!
— Тише, всех постояльцев перебудишь, — поморщилась Ута, — сейчас Карл прибежит, небось, подумает, что тебя убивают…. Ну, подумай сам, Вольфгер. Вот сойдёшься ты с эльфийкой, пустит она тебя в свою постель, а я стану не нужна.
— Да кто тебе это сказал?!
— Глаза и сердце, дорогой ты мой барон, глаза и сердце, — вздохнула Ута. — Не стану я тебя делить с другой женщиной, и раньше никогда мужчин ни с кем не делила, и сейчас не стану.
— Ты так говоришь, как будто я уже любовник эльфийки! — возмутился Вольфгер, — даже инквизиция не отправляет на костёр за мысли, а больше ничего не было и не будет!
— Хорошо, барон Вольфгер фон Экк, ты сказал, а я услышала, — устало промолвила Ута, — я верю тебе. Но помни свои слова. А теперь я пойду к себе, мне нужно побыть одной. Спокойной ночи, любимый, — уже совсем другим голосом сказала она, поцеловала Вольфгера и вышла из комнаты.
«Вот вздорная баба!» — подумал Вольфгер, наливая себе вина.
Ему было приятно от того, что окончательно разрыва между ними не произошло, но данное слово тяжёлым и холодным камнем легло между мужчиной и двумя женщинами.
Глава 9
1 ноября 1524 г.
День св. Ачи Конфессорского, св. Амабилия, св. Вигора, св. Дингада, св. Иоанна и Джеймса, св. Кадфана, св. Киринеи и Юлианы, св. Лициния, св. рабыни Марии, св. Матурина, св. Остермона, св. Пабиали, св. Салауна, св. Северина, св. Флориберта, св. Цезария со спутниками, другого св. Цезария и Юлиана, св. Цейто.
Вольфгера разбудил настойчивый стук в дверь.
— Если опять прислуга изображает готовность услужить, чтобы заработать свой гульдинер, встану и убью, — пробормотал он, стряхивая остатки сна.
— Ну, кто там? Чего надо? — рявкнул он, не вставая с кровати.
— Господин барон, пожалуйста, проснитесь, — защебетал за дверью голос служанки, — к вам прибыл гонец от его высокопреосвященства Альбрехта Бранденбургского!
— Ладно, — проворчал Вольфгер, уяснив, что его разбудили не напрасно, — скажи, сейчас спущусь, да вели, чтобы принесли горячей воды умыться. А гонец пусть подождёт.
— Да, господин барон, сию минуту, господин барон, — раздалось из-за двери, и служанка убежала, стуча деревянными каблучками.
Вольфгер нехотя вылез из-под одеяла и начал одеваться. Теперь, когда цель путешествия была близка как никогда, он испытывал противоречивые чувства.
В начале пути Вольфгеру казалось, что всё будет проще некуда: они приедут в Дрезден, там вместе с архиепископом посмеются над чудачествами отца Ионы, а потом вернутся домой. Теперь же всё выглядело куда более сложным и мрачным. Прежде всего, пророчества старого монаха больше не казались Вольфгеру смешными и надуманными — слишком уж много неприятностей, подтверждающих его худшие опасения, стряслось по дороге. И теперь барон с одной стороны хотел поскорее попасть к архиепископу, надеясь развеять свои страхи, а с другой боялся, что они окажутся правдой. Примерно такие же ощущения Вольфгер испытывал, когда в армии шёл в палатку к цирюльнику, чтобы вырвать больной зуб. Он мечтал поскорее избавиться от надоедливой боли и боялся самой процедуры лечения.