[51] Лютер знал, что для него визит в Рим в лучшем случае закончится пожизненным заключением, а в худшем — казнью, и не поехал.
Тогда доминиканцы пошли на подлог. Они сфабриковали за подписью Лютера оскорбительные стишки о римской курии и Папе и послали их кардиналу Кайэтану, папскому куратору над немецкими землями. Возмущённый кардинал пожаловался императору Максимилиану I. Император не стал разбираться, кто прав, кто виноват, он просто подписал заранее составленное Кайэтаном письмо Папе, в котором просил поспешить с осуждением Лютера.
Петля на шее доктора Мартинуса затянулась ещё туже.
В августе 1518 года из Рима ушло письмо курфюрсту Саксонскому Фридриху с требованием арестовать Лютера и препроводить его сначала в Аугсбург, а оттуда в Рим. Казалось, теперь судьба Лютера решена, но Фридрих рассудил по-своему. Он отказался выдать мятежного священника под тем предлогом, что немца следует судить только немецким судом.
И тут Лютеру повезло. Фридрих с этим судом не спешил, а менее чем через год Максимилиан умер, в стране началась ожесточённая борьба за освободившийся трон, и всем стало не до еретика.
Курфюрст Фридрих считался одним из наиболее вероятных претендентов, а поскольку он покровительствовал Лютеру, тот почувствовал себя в безопасности и написал Тецелю довольно дерзкое послание:
«Если такие люди, которые не знают Библии ни по-латыни, ни по-немецки, шельмуют меня самым порочным образом, то для меня это то же самое, как если бы осел орал дурным голосом. Я здесь — в Виттенберге, Мартин Лютер, августинец. И если где-то есть инквизитор, который уверяет, что он может жрать железо и крушить скалы, то пусть знает, что он найдёт здесь, у нас, надёжную охрану, открытые ворота, ночлег и содержание, сообразное милостивому гостеприимству курфюрста Саксонского».
Видя, что добыча уплывает из рук, Рим согласился на суд над Лютером в Германии. Фридрих оказался в западне: теперь он не мог тянуть дело с судом. Друзья советовали Лютеру бежать, но он отказался.
Суд проходил осенью 1518 года в Аугсбурге, в роскошном особняке торгового дома Фуггеров, лучшем и самом богатом доме в городе. Лютер ехал на суд с тяжёлым сердцем. Позднее он писал, что морально был готов стать мучеником.
Судьёй был назначен папский легат,[52] кардинал Якоб Виа из Гаэты, прозванный Кайэтаном, тот самый, кому прислали подложные стишки. Несмотря ни на что, это был умный и образованный человек. Достаточно сказать, что в возрасте 32 лет он стал генералом ордена доминиканцев. А это, мои господа, очень, очень серьёзная должность.
Кайэтан считался светилом в области богословия, и в Риме полагали, что в судебном диспуте он легко побьёт какого-то монаха-недоучку из немецкого захолустья. Теперь-то понятно, что в этом и заключалась их ошибка, ведь Лютер защищал свою жизнь, а Кайэтан — всего лишь догматику.
Его высокопреосвященство и я, грешный, присутствовали на сём процессе, поэтому я могу обратиться к своей памяти, — задумчиво произнёс Иоахим, отрываясь от меморий.
Надо вам сказать, что это было очень пышное и торжественное зрелище. На суде присутствовали монахи разных орденов. В соответствии с заранее полученными указаниями, Лютер сначала пал пред кардиналом ниц, но сделал это неуклюже, по-мужицки, громко стукнув локтями и коленями об пол. Затем, когда Кайэтан дал знак подняться, встал на колени, и лишь после нового приглашения встал на ноги.
Кардинал объявил, что по поручению его святейшества Папы должен потребовать от монаха смиренного отречения и раскаяния в своих заблуждениях. Тогда Лютер попросил объяснить, в чём состоят его заблуждения. Кайэтан не увидел западни и пустился в объяснения, разрушив тем самым заранее продуманный план допроса, и это поняли и увидели все. Вместо суда, как хотели в Риме, получился теологический диспут, как задумал Лютер.
Лютер был бледен, напряжён, но спокоен, а Кайэтан, помнится, слушал его невнимательно, с трудом сдерживая гнев. Он уже понял свою ошибку…
Легат всё время повторял: «Смирись. Сознайся в заблуждении. Этого и только этого требует от тебя Папа», но Лютер ответил отказом.
Что оставалось делать Кайэтану? Ведь он не мог осудить Лютера, поскольку был связан словом, данным курфюрсту Фридриху.
Суд зашёл в тупик. Лютер не желал признавать свою вину, а легат не желал отступать. Кроме того, Кайэтан не желал слушать Лютера и вникать в его аргументацию. Кончилось тем, что Кайэтан в гневе воскликнул: «Папа повелел мне отлучить тебя и издать о том интердикт.[53] Иди, и не попадайся мне на глаза иначе как в намерении отречься!»
Мне передали, что кардинал Кайэтан, сам неаполитанец, и, значит, человек, чья душа полна суевериями, после окончания суда раздражённо сказал: «У этого монаха глубоко сидящие глаза, это свидетельствует о том, что его голова переполнена самыми удивительными фантазиями».
Наконец, поняв, что добиться от Лютера отречения не удастся, Кайэтан приказал взять под наблюдение дом, где остановился упрямый монах, и в нарушение договорённости с курфюрстом Фридрихом заготовил приказ о его аресте. Но саксонские советники курфюрста были готовы к такому повороту дел и устроили подсудимому побег.
Лютера подняли среди ночи и, не дав одеться, в одном белье, посадили на лошадь и увезли обратно в Виттенберг. Узнав об этом, Кайэтан послал иск Фридриху, требуя либо арестовать еретика и доставить в Рим, либо изгнать из Саксонии. Фридрих вежливо, но решительно отказал.
Поскольку Рим не хотел портить отношения с возможным будущим императором Священной Римской империи, вопрос опять повис в воздухе. Ходили даже слухи, что Папа якобы обещал произвести Лютера в кардиналы, если Фридрих согласится возложить на себя императорскую корону.
Но Фридрих отказался.
28 июня 1519 года немецкие князья по традиции собрались во Франкфурте-на-Майне в часовне церкви святого Варфоломея, чтобы избрать нового императора.
— Да-а, — внезапно перебил секретаря Альбрехт, — честными эти выборы не назовёшь. Торг — вот правильное слово. Тогда Габсбурги просто купили для себя трон Священной Римской империи. Говорят, что это обошлось им в 850 тысяч гульденов. А поскольку этот род никогда не был особенно богат, деньги им пришлось занять у Фуггеров. В результате императором стал король Испании Карл I, коронованный на трон империи под именем Карла V.
— После выборов римская курия потеряла всякий интерес к курфюрсту Фридриху, поэтому он уже не мог по-прежнему защищать Лютера, — опять продолжил свой рассказ секретарь. — Сигнал к новому «крестовому походу» против Виттенберга подал ингольштадтский[54]теолог Иоганн Мейер из Экка, тоже монах-доминиканец. Он вызвал Лютера на богословский диспут. Экк слыл лучшим в Германии мастером богословского турнира, поэтому в его победе никто не сомневался.
— А вот, кстати, это не твой родственничек, а Вольфгер? — спросил Альбрехт.
— Вряд ли, — пожал плечами Вольфгер, — ведь он не фон Экк, а какой-то Мейер из Экка, впрочем, я не силён в генеалогии….
— Ладно, сейчас это не важно, — вяло махнул рукой Альбрехт, — продолжай, Иоахим! Много ещё там у тебя осталось? Что-то я утомился, не пора ли нам перекусить?
— Извольте потерпеть ещё совсем немного, ваше высокопреосвященство, я постараюсь быть кратким, — поклонился секретарь.
Он перевернул несколько страниц в книге и продолжил:
Один монах писал про Экка так:
«Его рот, глаза и вся физиономия таковы, что кажется, будто перед вами мясник или грубый ландскнехт, а не теолог. Но чего у него не отнимешь, так это феноменальной памяти».
Диспут состоялся в Лейпциге. В отличие от суда, проваленного Кайэтаном, этот диспут был открытым, на нём могли присутствовать не только богословы, но и университетские преподаватели, студенты и даже бюргеры. На диспут, который проходил во дворце Плессенбург, съехались приходские священники со всей страны.
Можно сказать, что Экк диспут выиграл, потому что ему удалось поймать Лютера на слове и уличить в гуситской ереси, но его победа оказалась пирровой, ведь доводы Лютера в свою защиту услышала вся страна, именно они дали толчок антипапистским настроениям в Германии.
Лютер опять оказался в опасности, но теперь времена изменились: он пользовался в Германии таким авторитетом, что его уже невозможно было схватить и казнить, это повлекло бы за собой бунт, и в канцелярии императора это понимали.
Тогда (с огромным опозданием) было принято решение бороться не с самим Лютером, а с его идеями. Было решено осудить учение Лютера, сжечь все его сочинения и отлучить их автора от церкви.
Летом 1520 года Папа Лев Х подписал буллу об отречении Лютера, а император Карл V запретил «виттенбергскую ересь» и приказал сжечь его сочинения, однако студенты университетов подсовывали неграмотным палачам папистскую литературу, и на кострах инквизиции сгорело больше католических книг, чем лютеровых.
Наконец, Лютер получил буллу об отречении. Она означала окончательный и бесповоротный разрыв с Римом.
И вот, ранним утром 10 декабря 1520 года Филипп Меланхтон по просьбе Лютера вывесил на дверях виттенбергской городской церкви очередной плакат.
«Все друзья евангельской истины приглашаются к 9 утра за город к часовне Креста, где сообразно с древним апостольским обычаем будут преданы огню безбожные книги папских каноников[55]и схоластических теологов».
Народу собралось немного, всё-таки последствий сожжения папской буллы опасались. Сначала сожгли два тома сочинений Экка, свод канонического церковного права и Summa angelica,[56] потом вперёд выступил Лютер и со словами «Поскольку ты погубил истину божью, погибни сам сегодня в этом огне» бросил в костёр папскую буллу. На следующий день он сообщил о сожжении перед началом своей университетской лекции и провозгласил анафему Льву Х.