Ута недоверчиво взглянула на Вольфгера, но промолчала.
«Всё равно я своё ещё получу, — подумал барон, — чувствую, отольются мне эти горничные, ох, отольются…»
— Пойдёмте ко мне в комнату, нужно решить, что делать дальше, — сказал он. — Отец Иона, позови Карла, а ты Ута, пожалуйста, сходи за Алаэтэлью.
— Эй, трактирщик! — крикнул барон, — вина в мою комнату, ветчины, хлеба и сыра, да поживей!
Для проведения совета комната Вольфгера оказалась слишком тесной. Карлу вообще пришлось сесть на пол у окна, но Вольфгеру не хотелось говорить о серьёзных делах в общем зале, где было слишком много посторонних.
Когда принесли вино и закуски, Вольфгер с удивлением понял, что изрядно проголодался, несмотря на то, что ещё несколько часов назад в замке Альбрехта был уверен, что ещё долго не сможет положить в рот ни кусочка.
Со смехом и шутками все кое-как разместились, разобрали кубки и тарелки и внезапно замолчали, глядя на барона.
— Расскажи, наконец, как съездили и до чего договорились! — сказала Ута.
— Ну, я бы не назвал нашу поездку удачной, — пожал плечами Вольфгер, — оказалось, что наш архиепископ, кардинал, наместник папской курии в империи и сам толком ничего не знает. Точнее говоря, он знает, что «что-то не так», про плачущие кровью иконы ему, например, уже доложили. Пока грозные признаки ещё удаётся скрывать от простецов, но Альбрехт понимает, что долго так продолжаться не может, и надо что-то решать. А тут как раз подвернулись мы! И он с огромным облегчением свалил решение задачи на отца Иону и на меня.
— Как это так — свалил? — не поняла Ута.
— А вот так, — в тон ей ответил Вольфгер, — взял и свалил. Вельможи это любят и отлично владеют искусством перекладывать свою ответственность на чужие плечи. — Короче говоря, единственное, до чего мы смогли договориться, так это то, что нам надо ехать к Лютеру в Виттенберг.
— Зачем?
— Ну, возможно, у него есть ответы на стоящие перед нами вопросы….
— А если нет? — не отставала Ута.
— Тогда мы вернёмся в Дрезден и скажем об этом Альбрехту.
— И что же тогда делать дальше?
— Кто знает?..
— Немногого же вы добились…
— Это уж точно, — ответил Вольфгер, — но всё-таки кое-что мы привезли. Отец Иона, подай тубус!
Вольфгер взял из рук монаха тубус, вытащил из него свёрнутый пергамент, развернул, и протянул Уте. Против ожиданий, девушка не обрадовалась. Она просмотрела грамоту и небрежно бросила её на кровать.
— И… и что же дальше? — внезапно дрогнувшим голосом спросила она.
— Вот это-то мы и должны сейчас решить, — ответил Вольфгер. — Отец Иона и я едем в Виттенберг, к Лютеру. Карл?
— Я с вами, господин барон, — пробурчал оборотень, оторвавшись от изрядного куска ветчины.
— Понятно, — кивнул Вольфгер, — спасибо тебе, дружище. Другого ответа я и не ждал. Осталось решить с гномом и девушками. Ну, гнома здесь нет, да я вообще не уверен, что мы его ещё увидим, может, он давно махнул на нас рукой и ушёл по своим гномьим делам. А вот вопрос с Утой и Алаэтэлью сложнее. Мы отправляемся в Виттенберг по воде, Фуггеры, надеюсь, подберут нам хорошую барку, и по Эльбе мы легко спустимся до города.
Но места там опасные. Римско-католическая церковь в тех краях давно утратила власть, в курфюршестве полно шаек перекрещенцев и просто разбойников, которые жгут церкви, разоряют замки, убивают монахов и господ. Кроме того, впереди зима, а путешествовать зимой трудно. Может быть, есть смысл Уте и Алаэтэли дождаться нашего возвращения на этом постоялом дворе? Здесь, по крайней мере, безопасно….
— Этот мир есть чужой для меня, — сказала Алаэтэль, — я не хочу жить здесь, даже если со мной останется фройляйн Ута.
— Понятно, — кивнул Вольфгер, — а ты что скажешь? — повернулся он к Уте.
— Ты… ты… гонишь меня? — сквозь слёзы спросила девушка, — тогда скажи! Так и скажи!
— Господи, да почему же я тебя гоню? — растерялся Вольфгер, — конечно же, нет! Но мы собираемся в опасные места, пойми!
— Я не боюсь! — задрала подбородок Ута, — и я могу быть полезной! И вообще, мне надоел этот вонючий трактир и этот вонючий город! Меня душат камень и железо!
— Ну, значит, решили, — поднял руки Вольфгер, — сдаюсь, едем все вместе. Тогда так. Надо запастись припасами и тёплой одеждой, ведь впереди зима! Всех лошадей, кроме боевых коней Карла и моего, продадим…
— Надо было их сразу продать, — подал голос Карл, — зачем мы их столько времени кормили?
— Так ведь никто не знал, что мы поедем дальше, — возразил Вольфгер, — я-то рассчитывал из Дрездена вернуться в Альтенберг.
Ладно. Барка на мне, завтра схожу к Фуггерам. Ты, Карл, займись лошадями и припасами, а девушек и отца Иону я попрошу закупить необходимую одежду, одеяла, снаряжение и всё такое. Надо торопиться, вдруг ударят морозы, и Эльба замёрзнет раньше времени? В этом году погода поистине сошла с ума, и от неё можно ждать чего угодно.
Когда все разошлись, Ута подошла к Вольфгеру, обняла его и прижалась лицом к груди. Вольфгер почувствовал, что девушку бьёт озноб.
— Господин мой, ты — умный и сильный, — сказала она, заглядывая барону в лицо, — мне страшно. Скажи, что с нами будет, что нас ждёт?
— Не знаю, Ута, — ответил Вольфгер, ласково обнимая девушку за плечи. — У меня ощущение, будто мы приподняли краешек магического покрова, заглянули туда, куда людям смотреть вовсе не следует, и от этого у меня мороз по коже.
Когда мы выезжали из Альтенберга, я и представить себе не мог, что нас втянет в такую историю. Похоже, на кон поставлены не только наши жизни, но и судьбы всех людей на этой грешной земле, понимаешь? Каким-то загадочным образом вышло так, что кости бросать нам, и от того, выбросим мы шестёрки или единицы, зависит очень многое.
Все боятся. И отец Иона боится, и купец иудей Иегуда бен Цви — помнишь, я рассказывал тебе про него? — он тоже боится. И даже наместник Рима в империи, кардинал, архиепископ, второй человек в стране после императора, Альбрехт Бранденбургский — он тоже ужасается и пытается хоть как-то заглушить страх вином, обжорством и распутством.
Но, знаешь что? Они все поодиночке, и от этого им ещё страшнее. А мы — вместе. Наша встреча — воистину Божий промысел. Когда я был совсем маленьким, отец Иона учил меня, что бог есть любовь. Тогда я не понимал его слов, а сейчас, мне кажется, понимаю. И это понимание пришло ко мне благодаря тебе. Я не боюсь, потому что со мной ты, и ты не бойся, потому что с тобой я, и какая бы нам не выпала судьба, мы встретим её вместе.
Ута не ответила. Она долго смотрела в лицо Вольфгера, а потом закрыла ладонями ему глаза.
Кожа девушки пахла лесными травами.
Глава 11
9 ноября 1524 г.
День св. Агриппина, св. Александра, св. Витона, св. Ореста, св. Пабо, св. Теодора Тирского, св. Урсина из Бурже, св. Эстолии и Софраты.
Сборы в дорогу заняли целую неделю. Закупить всё необходимое удалось быстро, а вот с баркой вышла задержка. Подходящей поблизости не оказалось, и агенты Фуггера сбились с ног, прочёсывая пристани на Эльбе вверх и вниз по течению реки. Наконец, нужную барку всё-таки нашли, её пригнали к торговой пристани Дрездена, подлатали, сделали каюту на корме для путешественников, отгородили место для лошадей и погрузили вещи. Пора было отплывать, ждали только гнома.
— Может, он вообще не придёт? — спросил Вольфгер у Карла, нетерпеливо постукивая хлыстом по голенищу сапога.
— Не знаю, ваша милость, — ответил оборотень, — конторщик Фуггеров заверил меня, что передаст сообщение Рупрехту, слово в слово.
— Ладно, ждём этого чёртова гнома до полуденного колокола и отваливаем, — решил Вольфгер, — и так уже уйму времени из-за него потеряли.
Неожиданно на дороге, ведущей к пристани, появился всадник, который летел сумасшедшим галопом, рискуя переломать ноги лошади и свернуть себе шею. За спиной у всадника болтался какой-то пёстрый тюк.
— Э-э-э, да это наш гном, лёгок на помине! — присмотрелся Карл.
— Какой гном? — не понял Вольфгер, — это же взрослый мужчина!
— За спиной, господин барон. Гном сидит у всадника за спиной, — пояснил Карл. — То есть, ну как сидит? Еле держится…
— Не вижу… — сдался Вольфгер, — ладно, подъедет поближе — разглядим.
Подлетев к пристани, всадник с трудом осадил взмыленного, дрожащего коня. Вольфгер узнал знакомого приказчика Фуггеров, а за спиной у него и правда сидел Рупрехт, облачённый в странный наряд, сшитый из ярких кусков ткани. На голове у гнома был шутовской колпак с бубенчиками, а чтобы скрыть его нечеловеческие глаза, Рупрехту подобрали очки с синими стёклами, от чего он приобрёл вид до дрожи странный и даже пугающий.
Приказчик спрыгнул с коня, снял гнома и осторожно поставил его на землю. Разозлённый до предела Рупрехт собрался содрать колпак и бросить его себе под ноги, чтобы с наслаждением растоптать, но приказчик остановил его:
— Не делай этого, мастер гном! До старого шута никому нет дела, а вот если кто-нибудь распознает в тебе гнома, отцы-инквизиторы появятся здесь гораздо раньше, чем ты можешь себе представить.
Гном злобно сплюнул.
— Вы не представляете себе, господин барон, каких трудов стоило уговорить Рупрехта, чтобы он хотя бы примерил этот костюм, и, в особенности, очки, кстати, это редкая и дорогая вещица, — пояснил приказчик, — поэтому-то мы чуть не опоздали. Упрямые они, гномы….
— Спасибо вам за всё, — сказал Вольфгер, — при случае я не премину сообщить герру Антону о вашем усердии!
Приказчик поклонился.
— Будут ещё какие-нибудь приказания, господин барон? — спросил он.
— Да какие там приказания? Нам и так давно пора быть в пути… — сказал Вольфгер, — прощайте!
— Прощайте, ваша милость, и да хранит вас Господь! — вежливо ответил приказчик. — Пожалуйста, не забывайте, что в любом городе империи в доме Фуггеров вы и ваши люди — желанные гости!