. Она не относилась ни к так называемым библейским мистериям, поскольку библейская история в ней даже не упоминалась, ни к агиографическим, ибо не рассказывала о жизни святого[2550]. Однако, само обращение к данному жанру, как мне представляется, свидетельствовало именно о том, что автор рассматривал свою героиню как святую, о чем прямо заявлял в тексте.
Подводя итог всему сказанному, следует признать, что в текстах, созданных в Орлеане во второй половине XV — середине XVI в., присутствовал вполне законченный образ Жанны д’Арк — святой спасительницы города, истинного пророка, чьими устами говорил сам Господь и чьи деяния можно было смело назвать чудесными. Столь целостного образа мы не найдем в иных источниках этого или более позднего времени. Можно, однако, попытаться представить, насколько сильным оказалось влияние данного небольшого корпуса документов на других авторов и имелось ли такое влияние вообще.
Безусловно, самым известным из всех рассмотренных выше текстов являлся «Дневник осады Орлеана». Впервые опубликованный в 1576 г. по заказу городских эшевенов местным издателем Сатурненом Ото, он выдержал затем многочисленные переиздания по всей Франции: в Париже в 1577 г., в Орлеане, Нойоне и Бойнаре в 1611 г., в Лионе в 1619 г., в Труа, Шалоне и Руане в 1621 г.[2551] Впрочем, еще до официальной публикации текст «Дневника» был достаточно хорошо известен по рукописным копиям. Так, кодекс из аббатства Сен-Виктор использовал для своих «Деяний Жанны Девы» 1516 г. Валеран де Варан[2552]. Выпустивший в 1560 г. латинский перевод «Дневника» Луи Мико также опирался на рукописный вариант данного источника[2553]. С ним же работал и Л. Триппо, подготовивший текст к первому орлеанскому изданию и написавший впоследствии на его основе собственное «Жизнеописание Жанны д’Арк»[2554].
Уже изданный, «Дневник» использовался как один из основных источников по истории Жанны д’Арк и в XVII–XVIII вв. Именно из него ссылался в «Анналах орлеанской церкви» 1615 г. Шарль Ла Сосей[2555], он лежал в основе «Истории осады Орлеана» А. Дюбретона 1631 г.[2556], его использовал в «Истории церкви и диоцеза Орлеана» 1650 г. Симфорьен Гуйон[2557], на него опирался в своей «Истории незабываемой осады Орлеана» 1739 г. Этьен Барруа[2558].
Конечно, ни один иной текст, вышедший из-под пера орлеанских авторов, не мог похвастаться такой популярностью. Как я уже упоминала выше, «Хроника Девы» была впервые издана лишь в 1661 г. и до того момента, по всей видимости, не была знакома широкой публике. То же самое, как представляется, можно сказать и о «Хронике 8 мая», имевшей сугубо локальное значение. Чуть лучше дела обстояли с «Мистерией об осаде Орлеана»: пометы на листах ее единственного манускрипта свидетельствуют, что текст довольно активно читали в первой половине XVII в., когда кодекс еще находился в библиотеке Александра Пето. В частности, к ней обращались поэт и юрисконсульт Людовик Орлеанский († 1629)[2559] и Франсис Лемэр, автор «Истории и древностей города Орлеана», изданных в 1645 г.[2560] Единственным сочинением, которое до некоторой степени могло претендовать на столь же широкую известность, как и «Дневник осады Орлеана», была «Компиляция миссии…Жанны Девы». Отрывки из нее оказались заимствованы неизвестным автором рукописной «Хроники Нормандии», созданной около 1522 г. Ее цитировал и автор «Книги Девы из Лотарингии» («Livre de la Pucelle natifve de Lorraine»), изданной в Руане без указания даты и переиздававшейся затем в 1578, 1581, 1589 и 1610 гг.[2561] Наконец, текст «Компиляции» был хорошо известен уже упоминавшемуся выше Л. Триппо, чье «Жизнеописание Жанны д’Арк» само выдержало многочисленные переиздания[2562].
Мы можем, таким образом, говорить о некотором, пусть и не слишком значительном, влиянии, которое оказали рассмотренные выше источники по истории Жанны д’Арк на прочих французских авторов и образованную публику XVI–XVIII вв. Одно, тем не менее, остается совершенно очевидным: эти тексты, вне всякого сомнения, заложили основу восприятия личности Девы жителями самого Орлеана. Их полная уверенность в святости собственной героини в свою очередь определила судьбу главного местного праздника, связанного с памятью о Жанне, — праздника 8 мая.
Как я уже упоминала выше, самое раннее описание праздника 8 мая содержалось в «Дневнике осады Орлеана». В записи от 7 мая 1429 г. здесь сообщалось, что местные жители, а также все королевское войско во главе с Жанной д’Арк сразу же после взятия крепости Турель вознесли «скромные благодарности» (humbles graces) Господу за эту победу. 9 мая того же года радость по случаю окончательного ухода англичан от стен Орлеана вылилась в торжественные процессии (solempnelles processions) со священниками во главе, прошедшие по улицам города и завершившиеся мессами в церквях[2563]. Из этого короткого пассажа невозможно понять, кому принадлежала сама идея подобного празднования, однако его pелигиозный характер не вызывает ни малейшего сомнения.
Несколько иначе описывал зарождающуюся традицию автор «Хроники 8 мая». Он также особо подчеркивал религиозную направленность праздника, отмечая, что в 1429 г. торжества включали в себя процессию со свечами, которая обходила весь город, делая остановки около главных церквей города (Нотр-Дам-де-Сен-Поль и собора св. Креста) и участвуя в молебнах; поминальную службу по погибшим и последующую раздачу хлеба и вина; вынос реликвий свв. Эверта и Эньяна и вознесение хвалы святым покровителям. Решение о празднике, по мнению анонимного автора, принималось прежде всего епископом Орлеанским и его окружением, которым всячески способствовал граф Дюнуа, действуя по распоряжению своего сводного брата, герцога Орлеанркого[2564]. Вместе с тем в тексте хроники наблюдалась, как кажется, некоторая путаница, поскольку чуть ранее идея отпраздновать 8 мая приписывалась непосредственно Жанне д’Арк, якобы предложившей окружающим сразу после снятия осады «отправиться слушать мессу»[2565]. Однако в самом конце «Хроники» также говорилось о процессиях, которые в ознаменование победы проходили в тот год и в других французских городах, поскольку взятие англичанами этого города означало бы гибель для всего королевства[2566]. Принять подобное решение мог только Карл VII[2567].
Так или иначе, но религиозный характер данного праздника — этой «святой и набожной процессии» (saincte et devote [procession]), как называл его автор «Хроники 8 мая»[2568], — сохранялся на протяжении всего XV в. Об этом свидетельствуют городские расчетные книги, сообщающие о разнообразных тратах, на которые шли местные эшевены, готовясь к торжеству. Так, в 1435 г. они оплатили изготовление свечей (cierges), которые прокуроры должны были нести в ходе процессии; факел (flambeau) для мессы по погибшим, проводившейся в церкви св. Эньяна; вино и хлеб для раздачи прихожанам после мессы. Были также оплачены услуги певчих и звонарей в соборе св. Креста; носильщиков, на которых была возложена забота о реликвариях (la chasse) с мощами свв. Эверта и Мамера; проповедника (мэтра Робера Беньяра), произнесшего проповедь в ходе процессии (le sermon a ladicte procession), и, наконец, рабочих, установивших «эшафоты» (eschaffaulx) для показа мистерии[2569]. Из тех же городских счетов мы узнаем, что в 1459 г. проповедь на праздник читал доминиканец Жан Мартен, в 1473 г. — августинец Лоран де Колонь, а в 1501 г. — Антуан Дюфур, автор уже известных нам «Жизнеописаний знаменитых женщин» и исповедник Людовика XII[2570].
Уже во второй половине XV в. в Орлеане существовала некая инструкция по проведению праздника 8 мая. Около 1459 г. муниципалитет заказал «две книги служб, которые каждый год проходят во время процессии, [посвященной] празднику города в честь снятия осады» (la feste de la ville pour la reverence de la levacion du siege) некоему «писателю» (escripvain) Жану де Сен-Пьеру[2571], а в городских счетах за 1483 г. упоминалось об оплате труда местного нотария Юниана Дали, который «скопировал и записал в Красную городскую книгу, где проходит служба в честь праздника города» (la feste de la ville)[2572]. Иными словами, к этому времени местные власти воспринимали торжества 8 мая как часть своей повседневной жизни — как действо, обладающее некоторыми давними и устойчивыми традициями. В таком виде, если довериться отрывочным данным, сохранившимся в каталогах архива Орлеана[2573], праздник просуществовал до середины XVI в.: в счетах за 1550–1553 гг. имелись указания на религиозную процессию, проводившуюся в честь 8 мая. В них же впервые, насколько можно судить, упоминалось о явной связи, присутствовавшей в понимании местных жителей между снятием осады 1428–1429 гг. и именем Жанны д'Арк