[1394]. Компиляция Форести, вышедшая из печати в 1497 г. в Ферраре, посвящалась Беатрисе Арагонской, королеве Венгрии и Богемии и родной тетке Беатриче д’Эсте, бывшей замужем за Лодовико Сфорца, к этому времени превратившегося в противника Карла VIII на Аппенинском полуострове[1395]. Таким образом, восхваление Людовика XI в сочинениях этих итальянских авторов объяснялось сугубо политическими причинами. Однако, появление того же сюжета у Антуана Дюфу-ра, королевского исповедника и одного из самых близких Людовику XII людей[1396], никак не укладывалось в намеченную К. Бон историографическую традицию. Стоит также отметить, что и в тех сочинениях конца XV в., авторы которых весьма критически оценивали Людовика XI, тема его пренебрежительного отношения к памяти Орлеанской Девы, насколько можно судить, никогда не поднималась. Именно поэтому анализ текста «Розария войн», в котором Филипп Контамин видел подтверждение нелюбви Людовика XI к Жанне д’Арк, представляется особенно важным.
Наставление будущему Карлу VIII было создано, как я упоминала выше, в 1481–1482 гг., оно сохранилось в девяти манускриптах[1397], один из которых считается королевским и является наиболее полным, т. е. включает в себя помимо собственно поучений короля своему сыну историческую хронику, тексты молитв и календарь[1398]. В XV–XVI вв. вышли также пять печатных изданий «Розария» (в 1489, 1521, 1522, 1523, 1528 и 1553 гг.), еще раз он был опубликован в 1616 г. (без текста хроники)[1399], после чего о трактате забыли вплоть до 1652 г., когда обширные цитаты из него были использованы в сочинении Клода Жоли, также представлявшем собой наставление будущему правителю[1400]. Автором «Розария» на сегодняшний день принято считать королевского врача и астролога Пьера Шуане[1401], однако ряд исследователей допускает личное участие Людовика XI в создании данного текста[1402].
«Rosier des guerres» состоял из девяти глав, семь из которых были посвящены разнообразным проблемам, связанным с делами управления государством. Своей главной целью автор полагал обучение дофина «преуспевать, править и побеждать, увеличивая территорию своего королевства»[1403], а потому основное внимание он уделил правилам ведения войны и отдельных битв, вопросам организации войска, а также подбора советников и военачальников, их личным качествам, необходимым для успешного воплощения в жизнь политики монарха, первоочередной задачей которого являлось, по мнению автора, сохранение мира и справедливости, защита церкви и подданных[1404]. Основная мысль наставления развивалась и в начале девятой главы[1405], представлявшей собой краткую историческую хронику, повествующую о правлении всех предыдущих королей Франции, начиная от легендарного Приама и заканчивая Карлом VII[1406]. История всегда повторяется (ne soit riens advenu que presque semblable autreffoiz nait este), писал автор, a потому управление страной можно считать удачным только в том случае, если монарх помнит о прошлом, опирается на опыт своих предшественников и не повторяет их ошибок[1407]. Именно в этой последней части сочинения был помещен и рассказ о деяниях Жанны д’Арк, стиль которого Ф. Контамин определил как краткий и сухой.
На первый взгляд, история французской героини в изложении Пьера Шуане действительно производила подобное впечатление. События ее жизни оказывались сведены в «Розарии» к самому необходимому минимуму: среди них отсутствовали подробности о детстве и юности девушки, проведенных в Домреми, упоминания о ее первых откровениях, сцена узнавания дофина в Шиноне (или описание королевского «секрета»)[1408]. Рассказ о походе под Орлеан был лишен здесь таких деталей как сбор войска в Блуа, чудесная смена ветра на Луаре или отправка герольда с письмом Жанны д’Арк к англичанам. Да и самому снятию осады с города автор посвятил всего пять предложений[1409]. Следует при этом отметить, что в хронике Жиля ле Бувье по прозвищу Герольд Берри (1451–1455 гг.), являвшейся, по единодушному мнению исследователей[1410], основным источником информации по правлению Карла VII для Пьера Шуане, многие из этих особенностей жизненного пути Жанны присутствовали[1411]. Таким образом, вывод Ф. Контамина о чрезмерной сухости «Розария войн» кажется на первый взгляд вполне обоснованным.
Однако — и это обстоятельство необходимо, как мне представляется, особо подчеркнуть — между хроникой Жиля ле Бувье и сочинением Пьера Шуане имелось одно важное сходство. И в том, и в другом тексте главным действующим лицом являлась отнюдь не Жанна д’Арк. Она выступала здесь всего лишь как один из военачальников Карла VII, действиям которого, напротив, было уделено основное внимание. Военные кампании, следующие за снятием осады с Орлеана, рассматривались обоими авторами как результат решений, принятых королем, а не его помощницей: в большинстве случае она даже не упоминалась в тексте. Не посланница Господа вела дофина за собой, но он сам собирал войско, подчинял себе города, лежавшие у него на пути, торжественно входил в Реймс, где и становился королем[1412]. При этом и Жиль ле Бувье, и Пьер Шуане «забывали» сообщить своим читателям о том, что девушка участвовала в данной церемонии, хотя и перечисляли имена других присутствовавших[1413]. Точно так же все последующие походы — взятие Суассона, Шато-Тьерри, Провена, Компьеня и Санлиса, штурм Парижа, покорение жителей Ланьи, и т. д. — они приписывали самому Карлу VII[1414]. Жанна появлялась в обоих текстах лишь эпизодически. Так, ле Бувье мельком упоминал о ее участии во взятии Божанси, о ее присутствии в авангарде войска, вошедшего в Сен-Дени и, наконец, о ее пленении[1415]. Шуане уделял девушке еще меньше внимания: он вспоминал лишь о ее ранении при штурме Парижа, о ее пленении и смерти[1416].
Таким образом, «Хроника» Жиля ле Бувье и «Розарий войн» разительно отличались — как стилистически, так и по содержанию — от прочих текстов второй половины XV в., которые в той или иной степени были посвящены истории Жанны д’Арк и в которых она представала как главное действующее лицо[1417]. Подобное отношение этих двух авторов к своей героине можно было бы, вне всякого сомнения, объяснить их личной антипатией, как это сделал Филипп Контамин применительно к сочинению Пьера Шуане. Мне, однако, представляется, что проблема заключалась в другом. Совершенно иной стиль описания событий прошлого был, на мой взгляд, связан в данном случае с влиянием на французских авторов принципов гуманистического историописания, заимствованных ими у итальянских коллег.
Как отмечал Жильбер Уи, один из ведущих специалистов по данной проблеме, рождение французского гуманизма относилось к концу XIV в. и было связано в первую очередь с влиянием итальянской культуры[1418]. Данная тенденция сохранялась на протяжении всего XV в., и глубокий интерес, который проявляли Карл VII, а затем и Людовик XI к Апеннинскому полуострову, их вмешательство в дела различных итальянских государств и постоянные контакты с папским престолом, вне всякого сомнения, способствовали дальнейшему проникновению новой культуры во Францию[1419].
Как отмечают исследователи, начиная с 1450-х гг. ее влияние неуклонно возрастало, достигнув апогея в период Итальянских войн[1420]. Сам Людовик XI, насколько можно судить, был далеко не чужд гуманистическим веяниям: в его библиотеке хранились, в частности, сочинения Плутарха, Саллюстия, Сенеки, Вергилия, Цицерона, имелись там «Римская история» Тита Ливия и «Жизнеописание Карла Великого», составленное известным флорентийским гуманистом Донато Аччайуоли и преподнесенное им лично королю во время официального визита во Францию в 1461 г.[1421] Известно также, что Людовик восхищался «Декадами истории» Флавио Бьондо и лично просил автора упомянуть в заключительной части его сочинения о неаполитанских событиях 1442 г.[1422] В подарок королю предназначался и список с «Комментариями к деяниям Франческо Сфорца», созданными Джованни Симонетта и вышедшими в Милане в 1483 г.[1423] Именно в правление Людовика XI в Париже возник кружок единомышленников-гуманистов, во главе которого стоял профессор Сорбонны Гийом Фише, а после его отъезда в Рим в 1471 г. — его ученик и последователь Робер Гаген, также совершивший несколько поездок в Италию, прежде чем издать свой «Compendium de origine et gestis francorum