. Он представил королевскому двору и французскому войску, чей боевой дух после пленения Жанны следовало во что бы то ни стало сохранить, собственного претендента на роль военного и духовного лидера страны — Гийома де Менда, по прозвищу Пастушок (ung jeune pastour, gardeur de brebys), молодого бедняка, родом из Жеводана, который также якобы получал откровения Свыше и обещал полный разгром англичан и бургундцев[1641].
Важно, как мне представляется, отметить, что новый «пророк» был благосклонно принят военными товарищами Жанны д’Арк — Ла Тиром и Потоном де Сентрайлем. В отряде этого последнего Гийом и находился вплоть до 12 августа 1431 г., когда оказался захвачен в плен близ Бове[1642]. После четырех месяцев, проведенных в руанской тюрьме, самозванец был выдан англичанам и отправлен в Париж, где 16 декабря 1431 г. принял участие в торжествах по случаю коронации Генриха VI: связанный по рукам и ногам как вор, он помещался в процессии между фигурами, символизирующими Девять Героев (Neuf Preux), и самим королем[1643]. В тот же день, вечером Гийом Пастушок был, вероятно, утоплен в Сене, что, с точки зрения бургундских хронистов, свидетельствовало о полной победе их партии над сторонниками Карла VII[1644]. Что же касается реакции на смерть «пророка» собственно французов, то Жан Шартье, очевидным образом пытаясь обелить королевских советников, представил всю эту историю как произошедшую по инициативе самого «сумасшедшего» Гийома[1645].
Значительно подробнее в источниках оказалась представлена история другого «заместителя» Жанны д’Арк, первой и наиболее известной самозванки, выдававшей себя за французскую героиню, не сожженную якобы на костре в Руане в 1431 г., но счастливо избежавшую смерти и спустя несколько лет появившуюся вновь на исторической сцене, — Клод дез Армуаз[1646]. Самые ранние сведения о ней происходили из трактата Иоганна Нидера «Муравейник». По его сведениям, родом Клод была из Кёльнского диоцеза, о чем Нидеру поведал его коллега, доминиканец Генрих Кальтайзен[1647]. Одевалась она по-мужски и вела жизнь воина[1648]. Еще проживая в Кёльне, Клод оказала поддержку одному из кандидатов на кафедру архиепископа Трира, что помогло ему одержать победу. Когда же ее вызвали в суд местного инквизитора, она, благодаря помощи графа Ульриха фон Вюртемберга, сбежала во Францию и там обнаружила свою «истинную натуру», начав открыто сожительствовать со священником из Меца, хотя к этому времени была уже замужем[1649].
Последние события происходили, очевидно, в мае 1436 г., т. к. именно к этому времени относились и другие известия о появлении в Лотарингии «новой» Девы Жанны (La Pucelle Jehanne), причем в компании двух братьев настоящей французской героини[1650]. Пьер и Жан д’Арк, утверждавшие ранее, что их сестра была сожжена, «узнали ее, как только увидели, и она их тоже узнала»[1651]. Жители Меца, вероятно, также поверили Клод и преподнесли ей дорогие подарки, в том числе меч и коня. В этом городе, впрочем, новоявленная Жанна задержалась надолго, совершив оттуда ряд паломничеств в святые места: в Нотр-Дам-де-Льесс около Лана, в Арлон, расположенный в герцогстве Люксембургском, в Кёльн, а затем снова в Арлон, где в конце концов и обосновалась при дворе герцогини Елизаветы Люксембургской[1652]. В том же году она вышла замуж за Робера дез Армуаза, чья семья, вероятно, происходила из Лотарингии[1653]. Спустя небольшое время уже вместе с супругом Клод снова возвратилась в Мец, где проживала в собственном доме семейства дез Армуаз, в котором, по слухам, затем еще долго хранился ее портрет[1654]. Как свидетельствуют источники, в это время она вела активную переписку, пытаясь установить контакты с властями Орлеана, а также с Карлом VII[1655].
Вновь на политической арене Клод дез Армуаз появилась в июле-сентябре 1439 г. В это время она (по-прежнему в компании братьев д’Арк) находилась в Орлеане, где, судя по сохранившимся счетам, ей была оказана самая радушная встреча[1656]. В частности, от имени горожан по решению городского совета ей был сделан некий подарок, стоимостью в 210 парижских ливров, «за то добро, которое она совершила во время осады [Орлеана][1657]. Из документов, обнаруженных в английских архивах, следует, что в это же время или годом раньше Клод вступила в королевское войско и принимала участие в походах в Пуату и, возможно, в Мэн, причем под командованием Жиля де Ре[1658].
Однако уже летом 1440 г. Клод была вызвана в Париж: Университет и Парламент желали удостовериться в личности «новой» Жанны д’Арк, допросив ее в суде[1659]. Там она была вынуждена признаться во лжи и рассказать о своей прежней жизни[1660], в частности, о пребывании (очевидно, в период между 1436 и 1439 г.) в Италии, где она якобы добивалась отпущения грехов у самого папы римского и где вступила в войско Евгения IV и приняла участие в нескольких военных операциях[1661].
Что стало с Клод дез Армуаз после публичного разоблачения 1440 г., неизвестно. В этот же период, по сообщению Пьера Сала, некая интриганка, выдававшая себя за Жанну д’Арк, была разоблачена лично Карлом VII[1662]. Возможно, речь шла именно о Клод[1663]. Возможно также, что она была еще жива (или ее считали таковой) в 1443 г., на что косвенно намекал текст дарения, полученного Пьером д’Арк 28 июля того же года, в котором о Жанне говорилось как о живой и состоявшей, как и ее брат, на службе короля[1664]. Однако, никакими иными сведениями о последующей судьбе Клод дез Армуаз мы не располагаем: сообщения о некоей «Деве из Сомюра», относящиеся к 1457 г., скудны и не дают возможности предположить, что речь могла идти об одной и той же женщине[1665].
Столь же мало сведений сохранилось и о другой возможной самозванке — так называемой Деве из Сермеза, которая упоминалась всего в одном документе — генеалогическом расследовании, проведенном в 1476 г. потомками Жана де Бутона, дяди Жанны д’Арк. Три свидетеля упомянули тогда, что встречали примерно в 1449–1452 гг. некую «Деву, которая была весьма сведуща в обращении с оружием и о которой помнят во Французском королевстве». Однако они не были уверены, что «это — та, которая отвела короля на помазание [в Реймс][1666].
Чуть больше мы знаем о Жанне-Мари ла Ферон, так называемой Деве из Манса[1667]. Она родилась в семье ремесленников в Шассе-ле-Юссон и с самого раннего детства была подвержена видениям, уверяя окружающих, что ее мучает демон[1668]. В 1459 г. дама де Лаваль, во владениях которой проживала Жанна-Мари, отправила ее к Мартину Берруйе, епископу Манса, принимавшему несколькими годами ранее активное участие в процессе по реабилитации Жанны д’Арк. Прибегнув к discretio spirituum, Берруйе удостоверился, что речь в данном случае идет о Божественном происхождении откровений[1669]. Однако уже в ноябре 1460 г. девушка вынуждена была вновь приехать в Мане: она заявляла, что демон не оставил ее в покое, и только процедура экзорцизма вернула ей на время здоровье[1670].
Влияние Жанны-Мари на окружающих было, вероятно, чрезвычайно велико[1671]. Она не выдавала себя за Жанну д’Арк, но была очень на нее похожа: оставалась девственницей, практически ничего не ела и не пила, постоянно исповедовалась и пророчествовала. Она призывала жителей Манса избегать роскоши, не богохульствовать, не носить дорогую и вызывающую одежду[1672]. Она также обращалась и к королю, предлагая ему уменьшить налоги с «простого народа», поскольку война с англичанами уже закончилась[1673]. Возможно, именно политические требования Жанны-Мари привели ее весной 1461 г. в суд архиепископа Тура, где выяснилось, что декларируемая ею девственность является обманом, а сама она — не более чем игрушка в руках епископа Манса и его окружения[1674].
«Дева» была выставлена к позорному столбу, а затем провела семь лет в церковной тюрьме на хлебе и воде[1675], после чего, по свидетельству А. Дюфура, превратилась в содержательницу публичного дома[1676].
Как полагает К. Бон, Жанна-Мари ла Ферон была последней в ряду «пророков», в той или иной степени пытавшихся изменить ход политических событий во Франции. К 60-м гг. XV в. вера в профетизм, по мнению исследовательницы, пошла в королевстве на спад, и у Людовика XI имелся уже совершенно иной взгляд на историю