. Он также уделял особое внимание допросам в Шиноне и Пуатье как процедуре discretio spirituum[2090], в результате которой раз и навсегда были определены главные достоинства французской героини: ее глубокая вера, покорность Божьей воле, терпение, с которым она переносила страдания. Особый же упор — как и у Рише — делался на девственности Жанны д’Арк[2091].
Несмотря на то, что сочинения Лангле Дюфренуа о Жанне д’Арк у Вольтера не имелось, ему, безусловно, была известна позиция католических авторов-провиденциалистов относительно французской героини, поскольку их сочинения входили в его библиотеку. В рассказах Л. Ле Жандра[2092], Ж.-К. Фабра и К.-П. Гуже[2093], а также Ф. Гайо де Питаваля[2094] содержалась примерно одна и та же трактовка событий. Все они — как и их предшественники в XVI–XVII вв. — полагали, что девушку послало французам само Провидение, которое во все времена вершило судьбы людей[2095]. В качестве доказательства ее Божественной избранности все они также приводили легенды об узнавании дофина Карла и королевском «секрете», т. е. стремились к усилению идеи discretio spirituum, что было свойственно и более ранним авторам-провиденциалистам[2096]. Наиболее любопытная трактовка данного сюжета содержалась в «Церковной истории» Ж.-К. Фабра и К.-П. Гуже, писавших, что сам король поверил девушке сразу же после того, как она открыла ему содержание его тайной молитвы. Однако, желая убедить свое окружение в Божественном характере ее миссии, он предложил провести процедуру discretio[2097]. Результатом допросов стала «чудесная репутация» героини: ее признали скромной и набожной, а ее пророчества — истинными[2098]. Последующие события лишь подтвердили справедливость данного вывода. Как писал Ф. Гайо де Питаваль, Жанна постоянно демонстрировала силу своих предсказаний: ее военная стратегия не давала осечек, установленные по ее указанию пушки били без промаха, она уберегла герцога Алансонского от гибели на поле боя и открыла ему его будущее «до самой смерти», она столь же верно предсказала судьбу герцога Орлеанского[2099]. Все это полностью убеждало провиденциалистов XVIII в. в «сверхъестественном» характере данного явления: в том, что девушка является истинным пророком, послана Свыше и должна считаться «Божественным созданием»[2100]. Даже в момент казни Жанны многие, по мнению Ф. Гайо де Питаваля, верили, что «в силу своей святости она избежала смерти»[2101]. И хотя это ужасное преступление все же свершилось, сердце Девы осталось нетронутым огнем, что было расценено как безусловное чудо[2102]. Именно поэтому вскоре после суда слухи о полной невиновности Жанны переросли в уверенность, что позволило в кратчайшие сроки провести процесс по ее реабилитации, который завершился ее полным оправданием[2103].
Важно, как мне представляется, отметить, что в ряду доказательств Божественной избранности Жанны д’Арк и ее святости авторы первой половины XVIII в. особо выделяли одно обстоятельство — обет девственности, который французская героиня дала еще в юности. На этом вопросе останавливался Л. Ле Жандр, упоминавший о сомнительной репутации девушки, которую некоторые считали распутницей[2104], и описывавший борьбу за чистоту нравов, которую она вела в королевских войсках, в частности, изгнание ею армейских проституток[2105]. Однако наибольшее развитие данная тема получала у Ф. Гайо де Питаваля, опиравшегося на сочинения Ле Жандра и Р. де Серизье. Он также обращался к эпизоду с проститутками[2106], но более всего его интересовала личность самой Жанны, к которой, по его словам, никто из солдат не мог даже прикоснуться, что воспринималось ими как настоящее чудо[2107]. Вероятно, именно поэтому среди обвинений, предъявленных девушке на процессе 1431 г., нашего автора прежде всего интересовало обвинение в занятиях проституцией. С точки зрения англичан, писал Гайо де Питаваль, было очень важно доказать, что Жанна вела в армии распутный образ жизни, поскольку в этом случае она никак не могла обладать теми выдающимися достоинствами, которыми наделяли ее французы[2108]. Тем не менее, надеждам врагов не суждено было сбыться: Жанна оказалась невинной[2109], а потому герцог Бедфорд вынужден был признать, что ее деяния носят Божественный характер[2110]. Только тогда англичанам пришлось задействовать против своей пленницы обвинения в колдовстве и ереси (de la magie et de Vhérésie)[2111], однако, как полагал Гайо де Питаваль, они ни на чем не основывались: ведь ни один демон не смог бы избрать для исполнения своих замыслов набожную девственницу, получавшую откровения Свыше при помощи святых[2112]. Вот так, заключал он, целомудрие Жанны д’Арк оказалось сильнее либертанизма, который исповедовали ее противники-англичане[2113].
Любопытно, что то же самое обвинение в приверженности идеалам либертенов было впоследствии выдвинуто французскими критиками и против Вольтера[2114]. Причиной тому явилась его «Орлеанская девственница», центральной проблемой которой также оказалось целомудрие Жанны д’Арк и его непосредственная связь с декларируемой историками-провиденциалистами святостью девушки, с успехом всех ее военных кампаний и со спасением страны.
«Орлеанская девственница», одно из самых скандальных, но более других любимое самим автором произведение Вольтера[2115], не часто привлекает внимание специалистов по эпопее Жанны д’Арк[2116]. Действительно, с точки зрения исторических фактов, поэма не может сообщить исследователю ничего особо нового, поскольку посвящена она всего одному, причем хорошо известному эпизоду из жизни французской национальной героини — ее участию в снятии осады с Орлеана весной 1429 г. Изучение «Девственницы» является уделом, скорее, литературоведов, которых интересует в ней прежде всего язык и стиль автора, структура произведения[2117], а также различные художественные тексты, на которые Вольтер опирался при его написании[2118]. Тем не менее, для истории Жанны д’Арк и ее освещения в позднейших источниках поэма, с моей точки зрения, имела огромное значение. Именно ее появление и то, сколь специфически была представлена в ней главная героиня, на многие десятилетия вперед определило отношение к Орлеанской Деве во французском обществе и стало поворотным моментом в процессе формирования образа святой Жанны.
Согласно утверждению самого Вольтера, к работе над «ответом» Жану Шаплену он приступил в самом начале 1730-х гг.[2119] Успех, который сопутствовал публичному чтению первых четырех песен, убедил автора продолжать начатое произведение. К 1752 г. были готовы уже 14 песен, а пиратские издания «Девственницы», опубликованные в 1755 г. в Голландии, Германии, в Париже и Лувене, побудили Вольтера быстрее закончить собственный текст[2120]. Первое аутентичное издание поэмы, включавшее 20 песен, вышло в мае 1762 г. Наконец, в 1773 г. был опубликован окончательный вариант текста, состоявший из 21 песни.
«Девственница» представляла собой типичную рамочную историю, главный сюжет которой — явление Жанны д’Арк ко двору Карла VII и освобождение французскими войсками под ее предводительством Орлеана, осажденного англичанами, — постоянно переплетался с отдельными, часто не связанными с основной фабулой новеллами, в которых Жанна даже не упоминалась[2121]. Такая сложная структура, по единодушному мнению исследователей, была заимствована автором у Лудовико Ариосто[2122]. На основании его рыцарской эпопеи «Неистовый Роланд» (1502–1532) Вольтером были созданы жанровый тип рокайльной поэмы, разработана система персонажей и сюжет, весьма упрощенный и выстроенный в симметрическую композицию, с повторами и вариациями отдельных мотивов. Под влиянием Ариосто появились и индивидуализированный образ повествователя, от чьего имени велся рассказ, а также так называемая цитатная ирония — ссылки на труды несуществующих авторов, якобы писавших о Жанне ранее и заслуживающих всяческого доверия. В историографии также принято мнение, что из «Неистового Роланда» были заимствованы и некоторые основные мотивы «Орлеанской девственницы»: эротические преследования, удаленность мира волшебства от мира людей, а также — встреча героя с верным спутником, крылатым конем, и пережитые ими вместе приключения