ГЛАВА VIII
Я ввалился в главный павильон вокзала. Пол качался, как палуба в открытом океане. Лица сталкеров двоились. На меня смотрели пораженно, испуганно, снисходительно, сочувствующе — каждый по-своему. Лишь Гаваец остался неизменным, прокричал «аллоха», расплылся в улыбке, позвал:
— Подходи, Поп, налью крепительного.
Каждый шаг давался с трудом. Пудовая тяжесть навалилась на плечи, гнула к полу. Дыхание громко отдавалось в ушах, сердце словно переместилось в голову.
Я стянул с головы противогаз, но не удержал. Резина шмякнулась, как мокрая тряпка. Выставил руку вперед, к полке кассы. Она оказалась дальше, чем я рассчитывал. Пришлось приложить еще немного усилий, чтобы ладонь уперлась в прилавок.
— О-о, бра, у тебя кровь из носа, — заметил Гаваец.
Удивительно, я не ощущал ее тепла. Провел пальцами над губами, — действительно, кровь. Из груди вырвался кашель. Он изливался подобно лаю и никак не хотел прекращаться. Наконец, отпустил, и я просипел:
— Таблетки.
— Ты же знаешь, — пожурил Гаваец, — сначала деньги, потом товар.
— Антидот…
Гаваец почесал темя и с милой улыбочкой продолжил гнуть свое:
— Для начала хотелось бы взглянуть на твое добро. Потом проси все, что хочешь. Если хабар на то потянет.
Сукин сын…
Я схватил торгаша за ворот комбеза, притянул к себе и процедил:
— Антидот.
Для убедительности нажал на кадык Гавайца острием ножа. Позади брякнули автоматы, скрипнули отодвинутые стулья.
— Как там тебя, Поп, давай без шуток. Не бушуй, браток. Не делай глупостей, иначе живым не уйдешь. Отпусти Гавайца, — понеслось со всех сторон.
Я надавил на нож сильнее. Гаваец зашарил рукой под прилавком, вытащил упаковку со шприцем и ампулой. Я оттолкнул торгаша, взял антидот и сел на пол. Заголил правую руку, попытался нацелить иглу на вену — не получалось, все двоилось и шаталось.
Рядом возник Гарик, мягко предложил помощь. Я кивнул, и проводник быстро сделал укол. Потихоньку начало отпускать. Гарик все еще сидел возле меня, вглядывался в лицо. Видимо, оно ему не понравилось.
— Гаваец, димексид, — бросил Гарик, торговец послушался без пререканий.
Я позволил уколоть себя снова. Потом проводник попросил у Гавайца воды, достал из собственной аптечки пузырек йода, уронил несколько капель в стакан и подал мне. Взял я не сразу, не мог сконцентрироваться, взгляд блуждал.
— Фильтры… — еле выдавил я. — Заменить бы…
— Гаваец, давай весь набор. Поп крепко нахватался.
— Да от него фонит, как от аномалии! — воскликнул сталкер в черном экзоскелете.
В самом деле, счетчик Гейгера на костюме Гарика беспокойно потрескивал.
Гаваец выложил на прилавок лекарства и пузырь водки.
— Будешь должен, — погрозил пальцем торговец.
— Отдам, — обессилено выдохнул я.
Гарик распихал мне по карманам таблетки, всучил в руки бутылку, сказал:
— Налегай, — и отошел к своему столику.
Я с трудом поднялся, пошатываясь, прошел в малый зал и осел на стул. Запрокинул голову и за раз осушил пол-литра жгучей. Сидевший напротив Яр удивленно присвистнул и тихо похлопал в ладоши.
— Парень ты отчаянный, — похвалил он, — да только тут такие долго не живут.
Двери станции лязгнули, хлопнули. Послышались приветливые, радостные возгласы. Стало шумно, как на вокзале.
Ко мне подлетел напуганный Альт.
— Поп, в порядке?
— Перестарался чуток, — попытался я пошутить.
— Ты решил обойти все аномалии за день? Я ведь просил не соваться в вагоны.
— Мне нужны деньги, ты же знаешь.
— Ох, зря я тебе не рассказал про курицу.
— Что? Причем тут курица?
— Помнишь, в Припяти я начал рассказ о женщине, у которой курица несла золотые яйца?
Вот только притч мне не хватало. Я ждал, что вот-вот с небес за мной спустится ангел, а кабардинец собрался сказки рассказывать.
— Ну, и чем мне поможет твоя курица?
— Глупая хозяйка думала, что если курицу кормить больше, то она снесет и яиц больше. В результате у курицы лопнул зоб.
— Жалко птичку.
— Ты в самом деле не понял?
— Альт, мне не до глубоких смыслов.
— Он принял ноль пять в один присест, — многозначительно произнес дядька Яр.
— Давай я доведу тебя до ночлежки, — решил Альт.
Он подставил плечо, помог встать, по пути в подвал спросил иронично:
— Колись, где побывал?
— А тебе зачем?
— Чтобы лишний раз не рисковать жизнью.
— А вдруг я чего упустил?
— Знаешь, друг, у меня сложилось впечатление, что ты и Дьявола из-под земли достанешь.
Я обнаружил, что до сих пор сжимаю «Чернобыльские зори», и добавил градуса. Альт осуждающе покачал головой.
Спуститься в темный подвал оказалось не так-то просто. Если бы не Альт, я скорее скатился бы, а не сошел вниз. Слежавшийся матрас показался пуховой периной. Казалось, ничто не в силах было поднять меня с него. Какое-то время я боролся с тяжелеющими веками и заплетающимся языком говорил что-то о предателях, аномалиях, но в конце концов хмель и усталость взяли верх, и я впал в богатырский сон.
Пробуждение началось с головной боли и… расстройства желудка. Я заметался по станции в поисках сортира, ловя на себе удивленные взгляды сталкеров. Потом вспомнил, где нахожусь, и выругал себя. Водопровод нерабочий, так что справлять надобности только на улице.
Спрятался от посторонних глаз в руинах депо, забился в угол и судорожно спустил штаны. Ох, пронесло… Отравление оно и есть отравление, хоть тухлой рыбой, хоть радиацией. Итог один — жидкий стул.
Я представил себя со стороны. Мда, картина, достойная пера Сергея Елкина. Солдат с автоматом наизготовку сидит с голым задом и дрыщит. Под рисунком непременно язвительный лозунг, подсекающий авторитет русской армии.
В отличие от сортира развалины к долгим раздумьям не располагали. Сумрак настораживал, его любили мутанты. Входа в депо — два. Появись кто, можно и не заметить вовремя. Свисавший с балок жгучий пух тоже не добавлял уюта. Лениво колыхался на сквозняке, ронял кислотные снежинки. Те с шипением приземлялись на груды мусора.
Бумагу заменил бинт — вещь в Зоне необходимая, но пришлось пожертвовать. Когда от тебя несет дерьмом, то уж лучше сдохнуть.
В станционное здание я вернулся с безотчетной улыбкой на лице и окрыляющей легкостью в теле. Альта не нашел, поэтому направился к Гавайцу. Если я не ошибался, торговец знал все обо всех на Янове.
Гаваец, завидев меня, демонстративно достал из-под прилавка обрез. Несмотря на угрожающий жест, он по-прежнему дружелюбно улыбался и даже приветливо крикнул дежурное «аллоха».
— Не бойся, я с миром, — махнул я ладонью. — Альта видел?
— Отправился с Ведьмаком в Аномальную рощу.
— И далеко это?
— Метров пятьсот на юго-запад. Опохмелиться желаешь?
Заманчивое предложение. Чуть бы не согласился.
— Иди к черту со своим ядом, — ответил я беззлобно. — Лучше скажи, существует ли Сердце Оазиса?
В глазах Гавайца блеснули лукавинки, уголки губ дрогнули.
— Информация стоит денег, бра. Что ты можешь предложить?
— Опять за свое.
Гаваец упредительно развернул обрез в мою сторону. Я поднял руки вверх, успокоил торговца:
— Я же сказал: не буду тебя трогать, не ссы. Я ж тебе еще хабар не сбыл.
«Огненный шар» остыл, достал его безболезненно, как и «вспышку». Она перестала искриться, изливала мягкий холодный свет. Хрупкие «бенгальские огни» передавал бережливо, как младенца. «Лунный свет», добытый в электричке с Теслой, решил придержать при себе. Согласно «Курсу молодого сталкера», арт экономил силы носителя и уменьшал негативное воздействие «электр» на мозги. За все Гаваец предложил семь тысяч гривен, но кавказские базары научили меня торговаться. Сошлись на девяти. Гаваец уже начал отсчитывать деньги, как вдруг замер.
— Тебе ведь интересно услышать о Сердце Оазиса?
— Конечно, — промолвил я настороженно.
— Полтора куска.
— Э-э, брат, языком трепать — не мешки ворочать. Откуда такие цены?
— Так тебе нужна информация или нет?
— Я могу достать ее у любого опытного сталкера. Бесплатно.
Гаваец вздохнул, докинул бумажек, упрятал товар, посмотрел на меня, изогнув бровь.
— Ну, чего стоишь? Иди разведывай у других, Холмс.
— Эх, ты, жидовская рожа…
Я не стал доставлять Гавайцу удовольствия: мыкаться по сталкерам с одним вопросом. Пошел к самому болтливому — Яру. Он распивал с Дикарем чекушку и рассказывал забавную историю из жизни.
— О-о, Поп! Здорово! Оклемался?
— Спасибо, в норме. Не помешаю?
— Садись, покумекаем. Я как раз заканчивал.
Яр повернулся к Дикарю и подвел итог байки:
— В общем, с тех пор Локи соль ненавидит. Стоит нам встретиться, как его рука тянется к филейной части, так и хочет потереть.
Сталкеры засмеялись.
— А вот слышали ли вы такой анекдот? — начал было Яр.
— Стой, стой, — поспешил перебить я. — Мне спросить тебя кое о чем надо.
— Весь во внимании.
— Что такое Сердце Оазиса?
Яр выпучил глаза, Дикарь усмехнулся.
— Ну, как же, как же, есть такой артефакт, — ответил Яр. — Целительный. Его Дегтярев нашел. Сейчас ученые над ним бьются. Говорят, рак смогут лечить.
Сердце будто замерло. Я вспомнил репортаж, увиденный мной накануне отъезда в Зону. Неужели панацея существует?
— По сути что? — продолжал Яр. — Обычная «душа». Но лианами его перекрутило в каком-то месте мистическом, и штучка получилась грандиозная. С нею всегда, как огурчик. Хоть бочку водки выпей!
Я еле сдерживал себя, чтобы не побежать искать ученых. Подумать только, они смогут лечить рак! Спасибо, Господи! Знал, что не оставишь в беде, знал! Все ж привел к заветной цели.
— Яр, Яр, где эти ученые?
— А где, где? Знамо где. Тут, рядышком. Чуть южнее. Метров… ну, шестьсот, наверное. Верно, говорю, Дикарь? Видишь, верно. А тебе зачем?
— Спасибо, Ярик, спасибо!