— А если ваш препарат не подействует? Вы делите шкуру неубитого медведя.
— Тогда мы вам хорошо заплатим. Эдак тысяч сто.
— Герман! — осуждающе воскликнул Озерский.
— Все в порядке, коллега. Оно стоит того.
Ни за один артефакт я не мог получить столько. Предложение ученого заинтересовало, я осторожно спросил:
— Так чего вы от меня хотите?
— Мы хотим изучить природу телепатии. Для этого необходим живой телепат. Излом.
— Не понял.
— Излом — дитя Зоны. Встречается редко, но до нас дошли слухи, якобы его видели в поселке Лесном. Это на юго-востоке, около двух километров отсюда. По-моему, даже меньше.
— И чем опасен… излом?
— У него длинные руки.
— В каком смысле?
— В прямом. Близко подходить опасно. Мутант силен, хитер и… читает ваши мысли.
Отлично. Как поймать того, кто знает наперед твои действия?
— И как выглядит это чудо природы?
— Почти, как человек. Бродяга в темных лохмотьях. Вот все, что нам известно о нем. Не многие сталкеры могут похвалиться, что видели его издалека.
— А вблизи?
— Те уже ничего не расскажут.
Чем больше я думал, тем больше мне нравился вариант с переламыванием пальцев Озерского. Выполнима ли взваливаемая на меня задача? Если сгину без следа, Люда умрет.
— Нужен он вам, конечно, только живым, — с раздражением уточнил я.
— Именно. Главное, чтобы мозг работал.
Значит, руки-ноги можно перебить. Что ж, уже легче.
— По рукам. Если обманите, убью.
— Это ни к чему. Я держу слово.
— Не прощаюсь.
Я вышел из лаборатории. Позади зашипела радиосвязь, Герман приказал пропустить меня. Говорил что-то еще, но я уже не слышал, далеко отошел.
Новиков по-прежнему копался в схемах. Ничего не изменилось, только к стулу прислонился дробовик.
Снаружи вовсю светило солнце. Снег искрился до рези в глазах. У огня все так же беспечно болтали сталкеры. Мосластый крикнул мне:
— Брат, ты чего учудил? На уши всех поднял.
— Не сошлись во взглядах, — ответил я мрачно. — Не подскажешь, где поселок Лесной?
— Подходи, сброшу координаты.
Пригодился КПК Студента. На карте Зоны появился маркер.
— За изломом? — спросил мосластый.
Я кивнул.
— Нам тоже предлагали. Если б убить — пошел бы, а живого ловить… Сбрендили, ботаны. Это ведь не щенок какой. Главное, не слушай бродягу. Слышал, он — мастер зуб заговаривать, а потом рраз! — мосластый резко выбросил вперед руку, изобразив хват. — Шею сломает и потащит к себе в логово.
— Спасибо, — поблагодарил я с натянутой улыбкой. Недобрые разговоры перед делом — плохой знак. Не стоит поминать смерть лишний раз.
Да что это я? Как Альт, ей-Богу. С кем поведешься, от того и наберешься. Суеверия все это, мрак. Справлюсь.
Я изучил карту. Напрямки идти не стоило. Пришлось бы пересекать болото или захоронения Рыжего Леса. Первое означало встречу с болотниками, второе — высокий радиационный фон. Лучше сделать крюк.
Не успел я отойти от лагеря ученых, как услышал крики. Ко мне бежал, размахивая руками, Альт, за ним неслась Миледи. Я подождал их. Пока Альт, опершись на колени, восстанавливал дыхание, псина стояла между нами и дружелюбно посматривала то на хозяина, то на меня. Наконец, Альт выпрямился, спросил:
— Куда собрался? Почему меня не подождал?
— Откуда мне знать, когда ты вернешься? Да и в помощниках не нуждаюсь.
— Одиночки в Зоне долго не живут, если ты еще не понял. Вчера ты поступил глупо. Не будешь жалеть себя, сгоришь.
— Я иду не за артами. У ученых есть то, что мне необходимо. Мы заключили сделку.
— И что же они поручили?
— Пленить излома.
Альт поперхнулся.
— В таком случае наша помощь лишней не будет, — заверил он. — Знаешь, куда идти?
— Конечно, но я пойду один.
— А-а, понимаю. Боишься, придется делиться. Мне не нужны твои деньги. Я обещал вывести тебя из Зоны и выведу.
— Ты ничем мне не обязан. Наоборот, я задолжал.
— Аллах обязал помогать ближнему. Я иду с тобой. Ты не встречался с изломом и, вероятно, погибнешь, если выйдешь против него один. Как говорят у меня на Родине, дружному стаду и волк не страшен.
— Уговорил, — вздохнул я. — Только монстра не убивать. Миледи тебя всегда слушается?
— Не беспокойся, не загрызет.
Рыжий Лес не оправдал мои ожидания. Никакого леса я не увидел. Редкие молодые сосенки и ели, подернутые ржавчиной, старые пни и коряги, тонкие, торчащие из снега обломки стволов, лесоповал — вот что встречалось. Радиационный фон повысился раза в два, местами подскакивал до пятидесяти радиков. Аномалии попадались одна на другой, по большей части «воронки» да «трамплины». Из-за них порой приходилось возвращаться. Мы петляли, как зайцы, удирающие от хищника. Несколько раз с губ готовились слететь слова: «мы заблудились». Сверялись с картой, компасом — нет, медленно, но верно продвигались к цели.
Зима нам снова помогала. «Воронки» обнаружали себя вихрями снежной пыльцы, она искрилась, как новогодний «дождик». «Трамплины» заметить было сложнее. Их вспышки меркли посреди блеска снега, а утрамбованные пятна отличались от рыхлых сугробов лишь вблизи. Маяком нам служила Миледи. Псина отлично чувствовала ловушки Зоны. В родном Брянске я покрыл бы два километра за двадцать минут, а здесь ушло не меньше двух часов.
Когда впереди проступили очертания заснеженных бараков, бдительность ослабла. При виде финиша всегда норовишь достигнуть его быстрее. Вот и я ускорился, и чуть было не попал в «трамплин». Аномалия обозначалась всего лишь метровым овалом продавленного снега. Миледи схватила меня за штанину и с рычанием потянула назад. Если бы не псина, я как минимум охромел бы.
— Как говорят у меня на Родине, сначала посмотри, потом ставь ногу, — не пропустил возможности поучить Альт.
— Надеюсь, в поселке аномалий меньше, — проворчал я.
— На твоем месте я бы подумал, как нам поймать излома.
Плана я не имел, как и представления, на кого охочусь. Полагался на старое доброе «авось», так присущее нам, русским. Собственно, действовать по обстоятельствам мне не привыкать. Выкручусь как-нибудь и на сей раз.
Первый барак повстречал нас синей табличкой с надписью «Вытрезвитель». Альт пошутил:
— База отдыха. Сделаем привал?
— Идея неплохая.
Сели на ступени крыльца. Ноги приятно млели. Шея одубела. Я повращал головой, наслаждаясь тихим похрустыванием хрящей. Расправил плечи, выпятил грудь. Небольшая разминка перед боем не помешает.
Миледи было хотела обследовать окрестности, но Альт строго прикрикнул на нее и велел держаться рядом. Псина просяще проскулила, но сталкер остался непреклонен. Миледи понурила голову и легла рядом, изредка поглядывая с надеждой на хозяина.
Вытрезвитель и следовавший за ним барак выдавались из поселка, как бушприт судна. Маленькие квадратные окна без стекол враждебно темнели. Приземистые грязные сараюшки навевали мысль о концлагерях. Снег смягчал серость, унылость поселка, одел труп в нарядный саван.
Более всего тревожила мысль о расстоянии, с которого излом может читать мысли. Вдруг мы уже замечены? Я поежился, опасливо огляделся — пустынно, мертво.
Еще полгода назад я посчитал бы психом того, кто рассказал бы о существовании вампиров или призраков. Теперь же чувствовал себя актером голливудского блокбастера. Жизнь оказалась страшнее фантазий. Мы считаем, что все знаем об окружающем мире. На самом деле пробелы велики. Природа постоянно преподносит сюрпризы. К чему выдумывать романы с упырями и битвы с орками, когда наша планета — кладезь увлекательных историй и судеб? Рассказать все не хватит жизни.
— Ну что, тронулись помолясь? — решился я.
— Идем, — согласился Альт, вздохнув.
Я перекрестился. Господи, помоги и огради от зла.
Щелкнули флажками предохранителей, передернули затворы и вошли в медвытрезвитель.
Свет из окон боролся с тьмой, отталкивая ее к углам. Именно там в фильмах ужасов обычно таились монстры. Я включил фонарь. Из-под луча с испуганным писком шмыгнула крыса. Альт дернулся, думал, тушкан, но заметил мое спокойствие и расслабился.
Уютом в вытрезвителе никогда не пахло, в брошенном — веяло зловещим холодом. Нары, решетки напоминали о секретных опытах над людьми, их результатах. За одним из них мы и охотились. Впрочем, сталкеры все объясняли неудачными экспериментами ученых. Откуда взялись монстры на самом деле, неизвестно.
Мрачное узилище мы покинули быстро. В следующем бараке по великому множеству агитационных плакатов и брошенному инструментарию мы сочли, что находимся в художественной мастерской. Ватманы и ламинированная бумага висели на стенах, валялись на полу. «Шоссе — не космос», — говорила надпись под мчащимся под сто сорок «запорожцем». «MASS CULTURE» — подписали голый зад с ушами. «Забвение прошлого грозит его повторением», — значилось под увешанным боевыми наградами генеральским кителем, над воротом которого сиял нимб. Из-за галстука выглядывали усы, и они шевелились.
— Гляди, — я коснулся Альта и указал на пересекающего нимб громадного таракана.
— Этим тварям все нипочем, и в Зоне выжили, — сказал сталкер.
&nbsnbsp; На партах тоже лежали ватманы: чистые и с набросками. Внимание привлек простенький, словно нарисованный первоклашкой, рисунок. Художник не успел разукрасить его полностью. На фоне синего неба стояли на зеленой траве два черно-белых ребятенка, одетые в советский и американский флаги. Над ними витиеватыми ровными буквами написали: «We need peace» — и продублировали красными: «Нам нужен мир». Дети смотрели друг на друга с улыбками, но ребятам недоставало правых рук, а левые были отведены назад: то ли для объятия, то ли для пощечины.
— Здесь никого, — вернулся с дальнего края барака Альт, Миледи в подтверждение его слов чихнула.
Пока мы осматривали мастерскую, на небо набежали серые облака. Зона погрузилась в привычное уныние. Снег не слепил, следить за окрестностями стало легче.