— Ты, военстал, не улыбайся раньше времени. Мы еще не дослушали твою историю.
— Хорошо. Не буду вдаваться в подробности. Хомяк обещал вывести к Сердцу Оазиса.
— Опа, — произнес Яр, будто нечто тайное стало для него явным.
— С ним были Молчун и Гиена. Они привели меня к электростанции и хотели порешить, но… не получилось.
Хомяк сверлил меня злобным взглядом и скрежетал зубами. Шульга слушал внимательно, хмурился и тоже не сводил с меня глаз. Кремень следил за Хомяком, Медведь ворочал голову то к нему, то ко мне.
— Ты их убил? — осторожно спросил Шульга.
— Гиена погиб в аномалии. Молчун… не знаю, может быть. Я потерял над собой контроль. Хомяка, как видите, пощадил. Наверное, зря.
— Ой, как зря, святоша. Я те поганый-то твой язык вырежу, — цедил Хомяк.
— Уймись, — оборвал его Медведь.
Я завершил:
— Арты я у них взял, но оружие и детекторы не тронул, — я встретился взглядом с Хомяком, — так как без них шансы на выживание в Зоне резко падают. Ты, Хомяк, еще «спасибо» мне должен говорить.
— Тебе Гаваец за меня «спасибо» сказал, бумажное.
— Я слышал от Гавриленко, что у станции ошивается банда, дурачит новичков, — размышлял вслух Шульга. — Кому ж из вас верить прикажете?
— Я знаю Попа, — вступился за меня Альт, — он не способен на то, что ему приписывает Хомяк.
— Поп вчера спрашивал меня о Сердце Оазиса, — вспомнил Гаваец.
— Видимо, он слышал наш разговор, — объяснил Хомяк. — Мы с братками как раз эту тему перетирали, когда он на нас напал.
— Точно! — вдруг крикнул Яр и воздел палец. — Помню. К Ботанику подходил, что-то рассказывал.
— Кто? — попросил уточнить Шульга.
— Да этот, Хомяк. Ботаник хоть и зелен, но со мной посоветовался. Я и послал этого дельца куда подальше. Знаю ведь, артефакт у ученых давно. А дело было у Моста Смерти, точно говорю. Недели две назад.
Хомяк сжался, будто ждал оплеухи. Лица сталкеров помрачнели, обратились к обманщику.
— Что делать будем? — спросил у Шульги Медведь.
— Медицина тут бессильна, — развел руки Костоправ, круглощекий, бритый налысо сталкер; на Янове он был за медика.
— Вешать, — отрезал подполковник. — У нас на складах так было. Беспредельничаешь — на сук.
— Тут не база «Долга», — напомнил Альт.
— Да такую погань нельзя отпускать!
— Вешать тоже не вариант, брат, — из тени вышел «свободовец»: кучерявый, со впалыми щеками и тенями под воспаленными глазами.
— Локи! — обрадовался Шульга. — Ты снова с нами? Заперся у себя в кабинете… Тоже с Богом общаешься?
— Наступила зима, жизнь утратила краски… Все умирает. Я плох, брат.
— Догадываюсь почему, — усмехнулся подполковник.
Альт шепнул мне на ухо:
— Накрылась поставка дури. Локи уже неделю аморфный, даже о еде забывает.
— Я уж думал, помер кто, — удивился я мелочности проблемы.
— Тяжело жить на трезвую голову.
— Что вы тут расшумелись? — вяло возмутился Локи, потирая виски. — И так голова болит. Гоните его, — кивок на Хомяка, — в три шеи. Тут таким не место.
— Мы его отпустим, а он и дальше будет дурить? Не пойдет, — возразил Шульга.
— Так в топку его, — вздохнул Локи. — Висельник привлечет внимание хищников.
Хомяк сорвал с себя противогаз. Глаза — с рублевую монету. Дрожащим просящим голосом выдохнул:
— Братцы!
На большее то ли сил не хватило, то ли смекалки. Хомяк мог только давить на жалость, убедительных доводов в его защиту не существовало. На мародера было жалко смотреть. Его точно на эшафот подняли.
— Предлагаю голосование, — промолвил Шульга. — Кто за то, чтобы прихлопнуть клопа?
— Мал клоп да вонюч, — брезгливо бросил Дикарь и поднял руку.
— Янов — мирная зона, — произнес Гарик. — Хочешь жить здесь, соблюдай правила. Плюешь на правила — плюешь на все общество. В таком случае общество плюнет в ответ, — проводник проголосовал «за».
— Отправить на болото без оружия, и дело с концом, — подал идею Кремень и с садистской улыбкой хлопнул Хомяка по спине.
— Ботаник — неплохой парень, — с нехарактерной для себя серьезностью сказал Яр и поддержал Шульгу.
— Убьете меня, проблем не оберетесь, — пригрозил Хомяк. — Султан возьмет с вас ответ. Армия у него нехилая.
— Если там все такие нехилые, как ты, то нам хана, — съязвил Ведьмак.
— Султана с Затона выгнали и отсюда вышибем, — рассудил Лоцман.
— Я знаю, что с ним делать, — предложил Кремень. — Завести в «пятно», пусть посидит там минут десять без снаряги, а потом катится на все четыре стороны.
Хомяк побледнел, потянулся к ножу. Чехол крепился к ремню, утянутому на бедре. Думаю, мародер понимал, что его скорее всего застрелят. Лучше смерть от пули, чем от «лучевки». Переоблучение убивает медленно, вытягивает силы, физически уродует, прежде чем отправить на тот свет.
Медленное движение Хомяка заметил и Альт. Метнулся к мародеру, но между ними блеснула сталь.
— Брось нож, — потребовал Шульга.
— А то что? — нервно усмехнулся Хомяк. — Пристрелишь? Давай, епта!
— Ох, зря ты сюда сунулся. Лучше б от выброса подох.
— Фас! — скомандовал Альт.
Миледи прыгнула и вцепилась в запястье Хомяка. Мародер с криком выронил нож. Завязалась борьба. Миледи с рычанием тянула жертву вниз, пытаясь уложить на пол, но Хомяк не поддавался. Ругаясь матом и вереща от боли, он пытался высвободить руку. Альт успокоил его правым хуком. Мародер грохнулся, как груда камней. Миледи надавила передними лапами на грудь и ощерилась. Хомяк благоразумно застыл.
— Лежи и не рыпайся, — пригрозил Медведь.
— Пациент скорее мертв… — пробормотал Костоправ.
— Да гоните его уже, — устало сказал Локи, — ночь наступит, и Зона сама с ним расправится.
— Позвольте попотчую вас историей, — попросил Альт задумчиво.
Удивительно, но все притихли.
— Однажды в дом ходжи Насреддина залез вор, — начал Альт. — Дело было ночью, и ходжа с женой спали в почивальне. Вор оказался далеко не профессионалом и разбудил хозяев шумом. Ходжа с женой прислушались и поняли, что в доме кто-то бродит. Однако вопреки понуканиям жены ходжа не встал с постели, чтобы прогнать вора. «Подожди, — сказал он, — может, он найдет что-нибудь ценное, а отобрать будет легко».
— Точно! Пусть Хомяк поработает на меня, — поддержал Гаваец.
— Не на тебя, на нас, — поправил Альт. — Добытое им обменивается на пищу и медикаменты для общака. В каждой ходке его будут сопровождать двое наших, а в аномалию пусть лезет в одиночку — попробует сколь горек хлеб сталкера.
— А если сбежит? — нахмурился Шульга.
— Если оружие не давать, не сбежит.
— Э, епта, вы че, в рабы меня записать хотите?
— Будешь искупать грехи, — ответил Альт холодно.
— Сколько тебе надо? Султан отвалит.
— Мне надо, чтобы ты побывал в шкуре тех, на ком наживался. О Султане забудь. Он о тебе волноваться не станет, не того ты чина.
Альт подобрал нож и вернулся к столу. Миледи побрела следом. Хомяк тут же вскочил на ноги и опрометью бросился к выходу. Кремень совершил гигантский прыжок — экзоскелет творил чудеса — и схватил мародера за плечо.
— Первая ходка со мной, — заявил Кремень злорадно.
В искателях Хомяк пробыл недолго. Сначала ему везло. С его помощью обшарили товарную станцию, разгрузочный терминал, площадь с брошенной техникой за Мостом Смерти, Аномальную Рощу и северную кромку болот. Самый лучший хабар мародер добыл в Рыжем Лесу: в траншеях, в которых при Первом Взрыве захоронили облученные сосны. Канавы не зарастали и походили на шрамы Зоны. Фонили они сильно, пройтись по ним рисковали только в комбезах с замкнутой системой дыхания. Хомяку, конечно, новый костюм не дали. Сталкеров, пославших мародера в траншеи, пожурили и только. Хомяк же вернулся весь красный, точно после солярия. После этой ходки он начал сдавать. Его быстро одолевала усталость, мучила бессонница и головные боли.
— Помнишь, я тебе рассказывал о курице-золотонесушке? — хмуро спросил Альт, увидев ядерный загар Хомяка. — По-хорошему, ее надо рассказать всем сталкерам.
Альт хоть и придумал мародеру наказание, но жалел его. Думаю, будь на месте Хомяка Чикатило, Альт и к нему отнесся бы с состраданием. Он сетовал на то, что к чужой жизни относятся слишком небрежно, словно хотят ее поскорей загубить.
Тридцатого числа Хомяка не стало. Поутру он обнаружил на матрасе собственные волосы. Альт заметил испуг мародера, подошел к нему, некоторое время смотрел на выпавшие клоки волос, а потом сказал:
— Сегодня пойдешь со мной и Попом. Тут недалеко.
Мы пришли к тому самому месту, куда не так давно Альт советовал мне не лезть. Вагон по-прежнему сверкал от «электр», но детектор артефактов молчал.
— Ну, и зачем мне туда лезть? — спросил Хомяк.
— Я там хабар спрятал, — спокойно солгал Альт.
Хомяк пожевал губы, надел противогаз и запрыгнул в вагон. Мы застыли в напряженном ожидании.
— Я же там был, — шепотом напомнил я.
— Как говорят у меня на Родине, раз прополешь кукурузу — даст один початок, прополешь дважды — два початка.
— Да нет там ничего, прибор молчит.
Прогремел разряд молнии. Еще. Еще. «Электра» била беспрестанно, словно пыталась прогнать чужака из своих владений. Но мертвые не ходят…
— Зачем? — удивился я.
— Его счастье было привязано к дереву, — печально ответил Альт. — Так говорят у нас на Родине.
— Лучевка?
Альт кивнул.
Говорят, только Бог имеет право решать чью-то судьбу, но я думаю, Альт поступил правильно. «Электра» — смерть мгновенная и безболезненная. От «лучевки» же не спасут и на Большой Земле. Что уж говорить о Костоправе.
Мы вернулись на станцию. Альт сразу потребовал «Зубровки» — полесской водки. Отсуствие Хомяка заметили, посыпались вопросы. Альт угрюмо молчал.
— Нет его больше, — сказал я. — Помянем.
— Типун тебе на язык! — воскликнул Дикарь. — Кесарю кесарево, а гаду гадово.
Яр с хитрецой взглянул на Альта и лукаво промолвил в пустоту: