– Я спасу твою душу – даже ценой своей собственной, – содрогаясь от душивших горло рыданий, прошептал Ансель, опуская вмиг обмякшее тело ученика на пол. Глаза Гийома остекленели и застыли, сохранив изображение боли, предательства и удивления. – Прощай, мой друг…
Резким движением он вырвал нож из раны. Ярко-алая кровь брызнула на каменный пол молельни.
Позволив себе потратить еще несколько мгновений на то, чтобы закрыть глаза юноши рукой, Ансель распрямился и не сумел удержать слезы, заструившиеся по его щекам, когда он убегал.
Не выдержавшие натиска ворота распахнулись, впуская во двор городскую стражу под предводительством судьи инквизиции.
Кантильен Лоран шествовал через владения графа де’Кантелё решительно и воинственно.
– Никому не позволяйте уйти! – приказал он своим подчиненным. Сам же он стремительными шагами направившись ко входу в здание. Помощь в том, чтобы сориентироваться здесь, ему не требовалась. Она понадобится ему уже внутри особняка, чтобы найти секретное помещение, которое – он теперь понял это – было одним из перестроенных по указу Гийома де’Кантелё. Однако это был не склад с оружием и не комната с припасами. Это должна была быть молельная комната для мерзких, богопротивных ритуалов, которые проводил Ансель де Кутт.
«Прямо у меня под носом», – не уставал злиться на себя Лоран. – «Как я мог проглядеть это? Как мог так упорно не замечать? Воистину, Господь наказывает меня за грехи – собственные и моей семьи».
Войдя в особняк, Лоран преградил путь перепуганному слуге. Тот замер в ужасе, упал на колени и перекрестился.
– Помилуйте и простите, Ваше Преосвященство! Клянусь, я ничего не делал, чтобы прогневать вас и Господа!
– Где молельная комната? – строго прорычал Лоран, не обращая внимания на причитания слуги. – Где твой хозяин?
– Я… не знаю… клянусь, Ваше Преосвященство, я не знаю, где граф…
– Покажи мне молельную комнату.
– Молельную… Ваше Преосвященство, я не имею понятия…
Лоран закатил глаза.
– Есть помещения, в которые граф не велел заходить некоторым слугам?
Казалось, несчастный крепко задумался.
– Д-да… граф Гийом допускал туда не всех, только некоторых…
– Ты знаешь, кого туда допускали?
– Да, Ваше Преосвященство. Молю вас…
– Веди к этим помещениям. А после назовешь мне имена всех, кто был к ней допущен, включая членов семьи графа, и поможешь их разыскать и собрать.
Слуга энергично закивал.
– Веди, – холодно приказал Лоран и устремился за слугой вглубь коридоров особняка.
Ансель выскользнул через ход для прислуги. Убегая прочь из Кантелё, он судорожно сжимал руки на лямке небольшой дорожной сумки с книгой, пытаясь унять ноющую боль в груди. Эта боль была почти физически ощутимой – словно он нанес смертельную рану не Гийому, а себе самому.
Притворить свое решение в жизнь оказалось слишком непросто. Тот отрывистый стон, что звучал в ушах Анселя до сих пор, на миг почти заставил его усомниться в том, что он освободил Гийома де’Кантелё и спас его от страшной участи, которую уготовила ему инквизиция, а не просто убил.
Его отрезвил крик у ворот:
– Откройте! Святая инквизиция!
Эти слова повергли его почти в животный ужас и заставили собраться с силами. Все повторилось, как тогда, в Каркассоне. Снова этот возглас среди ночи, после которого последуют суровые допросы, наказания и казни. Но хотя бы Гийом избежит этой участи и уже не увидит, каким жестоким может быть земной ад.
Гийом…
«Это было единственное решение», – продолжал повторять про себя Ансель. – «Оно запросило непростую цену, но я не должен сожалеть о том, что сделал. Мне уже никогда не стать на путь истинной веры, я проклят навеки, но Гийом получил освобождение от тягот этого мира и теперь сможет обрести вечное блаженство и единство с Богом. Теперь я понимаю, Боже. Мне никогда не было уготовано стать великим учителем добрых христиан – я должен был сгореть там, в Каркассоне, но Люси отвела от меня эту участь, чтобы я сумел спасти терзаемую сомнениями душу своего дорогого друга». – Ансель вздохнул. – «Теперь я должен найти того, кому смог бы передать свои знания, чтобы уже он, а не я нес людям веру и знания о том, чего я более никогда не достигну».
Собравшись с мыслями и отогнав норовящие затопить его чувства, он под прикрытием предутренних сумерек выскользнул из здания и успел миновать территорию особняка до того, как его заметили рыскающие повсюду стражники.
Оставив основную опасность позади, Ансель позволил себе на миг остановиться. Он не знал, как будет пробираться дальше и куда пойдет. На примете было несколько мест, но идти до них по дороге было нельзя. Оставался лес, в котором был риск заплутать.
Ансель поднял глаза к небу и взмолился Господу, который, как он думал, мог навеки покинуть его. И все же ему было больше не у кого просить помощи.
«Боже, укажи мне путь. Если Ты еще готов помогать мне после всего, что я сделал».
Он не знал, внял Всевышний его молитвам, но проскочить дорогу незамеченным и не попасть под взор рыщущих повсюду стражников, получилось – пока все их внимание было приковано к особняку.
Аккуратно сделав несколько шагов, Ансель прислушался, не слишком ли хрустят под ногами ветки. И вдруг он услышал резкий вздох, и что-то небольшое прошмыгнуло между деревьями. Ансель моментально потянулся к оружию, однако сразу же разглядел копну светлых волос, видневшуюся из-за дерева. Их обладательница сначала высунула из своего укрытия лицо, а затем вышла сама, поглядывая на Анселя с опаской, как маленький настороженный дикий зверь, готовый в любой момент скрыться в чаще.
Сердце Анселя снова полоснула боль.
– Элиза… – проговорил он, вмиг растерявшись.
– Ансель? Вы?..
Элиза округлила глаза – казалось, она лишь теперь узнала его. Она сделала к нему несколько решительных шагов и тут же спросила:
– Где Гийом?
Ансель потерял дар речи. Этот простой вопрос, с такой мольбой и страхом заданный Элизой, словно сломал какую-то незримую стену, которой он пытался отгородиться от своих чувств. Осознание того, что произошло, будто только сейчас обрушилось на него с полной силой.
– Ну что же вы молчите? – срывающимся голосом спросила Элиза. – Там… там инквизиция! Он… они… – Губы Элизы задрожали, и она посмотрела на Анселя широко распахнутыми глазами, в которых заблестели слезы.
Ансель молчал, пораженный. Он не мог отвести взгляда от этой девушки. В глазах Элизы он увидел страх и нежность к тому, о ком она спрашивала. Неподдельную, сильную. Такую же, какую видел в глазах Люси Байль по отношению к нему самому двадцать восемь лет назад.
«Она любила тебя, как умела любить обычная девочка ее возраста, не выращенная в традициях твоего учения. Люси Байль просто не умела любить иначе», – пришли ему на ум слова Вивьена. И тогда Ансель сумел, наконец, разглядеть, о чем говорил молодой инквизитор.
«Боже, она же любит его. По-настоящему любит». – Сердце, словно желая вырваться наружу, с силой врезалось в грудь Анселя изнутри. Он не понял, какую именно боль ощутил: свою собственную, связанную с Люси, или же такую похожую, но разгоревшуюся в его душе из-за Гийома и Элизы. – «Господи, я ведь разлучил их навсегда… я пытался говорить с Элизой об истинной вере, но она не желает слушать. А теперь – и вовсе никогда не послушает».
– Пожалуйста, не молчите! – воскликнула девушка, и голос ее сорвался.
Ансель попытался найти слова, чувствуя, как горло его снова сдавили слезы.
– Он… свободен. Он не достался инквизиции, и уже никогда не достанется.
На миг в глазах Элизы зажглась искорка надежды.
– Вы помогли ему уйти? – дрожащим голосом спросила она. – Помогли скрыться? Где же он, Ансель? Прошу вас… я…
«Молю тебя, Боже, дай мне сил преодолеть это. Надели ее силой понять».
– Элиза, – серьезно обратился он, и его строгость заставила девушку умолкнуть. – Ему больше нет нужды скрываться. Я освободил его. Навсегда.
Доводя свою мысль, Ансель уже догадывался, что будет дальше, но у него не было ни сил, ни желания изворачиваться.
– Освободили? – рассеянно повторила Элиза. – Вы… ты…
До нее, казалось, постепенно доходил смысл сказанного. Взгляд ее беспомощно упал на нож, закрепленный на поясе Анселя – нож, который он даже не успел очистить от крови Гийома.
– Нет… – отшатнулась Элиза, в ужасе округлив глаза. – Нет, нет, нет, не может быть… ты не мог…
– Мне пришлось, – скорбно произнес он. – Я не хотел, чтобы все произошло так, но иначе было нельзя. Теперь он свободен от уз этого мира. Он с Богом. Навсегда.
Элиза остолбенела, глядя на него неподвижным взглядом. Уже через миг взгляд ее изменился: в нем словно и вправду запылали две искорки, готовые обратиться во всепоглощающее пламя. Глаза наполнились нечеловеческой злобой, а голос стал походить на шипение ядовитой змеи:
– Ты убил его.
Она сделала медленный шаг в его сторону. Молодая и хрупкая – теперь она казалась хищным животным, готовым броситься на свою добычу и растерзать ее с демонической жестокостью.
– Элиза, – предупреждающе покачал головой Ансель.
Телосложение этой стройной девушки не сумело его обмануть: он вмиг оценил, какой силой может обладать разъяренная ведьма.
– Элиза, ты должна понять…
– Ты убил его! – взвизгнула она, рванувшись вперед. Рука ее молниеносно метнулась к кинжалу, который когда-то подарил ей Гийом, и Ансель, несмотря на свою сноровку, на миг оторопел от ее стремительности. Он перехватил руку Элизы с занесенным клинком, толком не отдавая себе отчета в том, что делает. Вывернуть ей запястье, чтобы она с криком выронила кинжал, не составило труда. Обладая более крупным телосложением и высоким ростом, Ансель сумел извернуться и снять с ее плеч лук и колчан со стрелами, которые тут же отбросил в сторону.
В этой схватке, больше напоминавшей беспорядочное копошение, Ансель развернул ее спиной к себе, одной рукой обхватив так, что сумел зафиксировать, и повлек глубже в лес. Она извивалась в его руках, как одержимая, разразившись одновременно криками и рыданиями. Ансель резко зажал ей рот свободной рукой, чтобы, пока они отдалялись от особняка, она не успела привлечь внимание инквизиции и стражников. Элиза пыталась прокусить ему ладонь, чтобы освободиться, но не смогла. Слезы текли по ее щекам ручьями, ей было тяжело дышать, силы быстро покидали ее.