Главное, чтобы не вообразила, что может вить из Вивьена веревки, а она ведь может вообразить нечто подобное.
Сжав в руках кружку эля, поданную в трактире, Ренар пообещал себе, что сожжет суку самолично, если Вивьен и дальше будет потакать ей и подставляться ради нее. А Вивьен потом только спасибо скажет, когда очнется от ее чар.
– Хозяйка сказала, ты искал меня, – послышался приветливый голос над самым ухом, заставивший Ренара резко поставить кружку с элем на стол и обернуться.
Вивьен стоял позади скамьи, на которой восседал его друг, и, похоже, ждал приглашения присесть. Когда его не последовало, он дружественно хлопнул Ренара по плечу и уселся напротив него.
Как и Ренар, придя в трактир к вечеру, он предпочел выглядеть, как обыкновенный горожанин, а не как инквизитор. Вивьен, одетый в поношенные шоссы, матерчатую грубую бежевую рубаху и старые, видавшие виды ботинки, откинул с лица волнистую прядь черных волос и махнул подавальщице, чтобы та подоспела к столу и обслужила нового гостя.
Как они с Ренаром успели заметить, многие не признают в них инквизиторов, когда видят в мирской одежде. Как будто лишь сутана в сочетании с оружием делала из них служителей Господа, но не самая их суть.
Впрочем, Ренар и Вивьен никогда не возмущались этому явлению – скорее, наоборот, оно играло им на руку. Можно было довольно легко затеряться среди горожан и выведать нужную информацию за порцией-другой выпивки.
– Принеси-ка вина, дорогуша, мне и моему другу! – улыбнулся Вивьен. – И скажи хозяину, чтобы не смел так безбожно разбавлять!
Улыбнувшись, подавальщица понимающе кивнула и ретировалась. Вивьен же извиняющимся взглядом уставился на Ренара.
– Итак, – снова произнес он, подталкивая друга к ответу. – Зачем ты меня искал?
Ренар пожал плечами.
– Не видел тебя с утра на площади, вот и подумал, что стоит узнать, во что ты вляпался, – буркнул он.
Вивьен нахмурил брови.
– На площади? – переспросил он, проигнорировав последнее замечание. – А я должен был там присутствовать?
И снова – лишь пожимание плечами.
– Светский суд вешал торговца рыбой.
– За что? – полюбопытствовал Вивьен.
– Я почем знаю? Меня не касается. Я и не слушал.
Вивьен усмехнулся.
– Отчего же тебя тогда встревожило, что меня там не было? Сам же дал понять, что дело не наше.
– Лоран мог заметить твое отсутствие.
– Но не заметил же?
– Заметил.
Вивьен поджал губы.
– Ясно. И что же ты ему сказал?
– Ничего, – невесело усмехнулся Ренар. – Он ничего не спрашивал. Но заметил, что тебя нет. А я решил поискать тебя. Если б Лоран спросил, я б так и сказал, что понятия не имею, где ты. Хотя я догадывался, но специально, чтобы это не стало точными сведениями, не пошел проверять.
Вивьен прищурился, внутренне повторив чуть путаную мысль друга, и кивнул в знак того, что сумел ее разобрать. Разговор прервала подавальщица, принесшая и водрузившая на стол две кружки с вином.
– Неразбавленное? – улыбнулся Вивьен.
– Хозяин почти оскорбился просьбе, господа. Он говорит, что никогда вина не разбавлял. Я побоялась, что мне попадет за то, что передала ваши слова.
– Вот тебе за твой риск. – Вивьен извлек из привязанного к поясу кошелька монетку и по столу придвинул ее подавальщице. – А если у хозяина будут вопросы, приглашай его к нам, мы разъясним, на чем основываем свои просьбы. Ну, ступай.
Довольная своей выручкой, женщина удалилась. Ренар хмуро взглянул на Вивьена.
– Она же просто выклянчила у тебя деньги, – заметил он.
– Знаю, – отмахнулся Вивьен, пробуя вино. – Но я не жалею, она была хороша в своей игре. В конце концов, нужно делиться благами, не так ли?
Ренар пригубил вино, отставив осушенную кружку с элем, и оценивающе причмокнул.
– Неплохо, – заметил он. – И все же я бы не счел его таким высшим благом, чтобы расшвыриваться деньгами. Наши кошельки не столь толсты, или ты забыл? Ведьма настолько затуманила твой разум этой ночью?
– У тебя сегодня день индивидуальной проповеди? – криво ухмыльнулся Вивьен. – Давай не будем ходить вокруг да около. Мы оба понимаем: ты все еще злишься на меня из-за Элизы и из-за того, что я сделал.
– Из-за того, что ты сделал это для нее, – уточнил Ренар.
– Только не говори, что ревнуешь!
Ренар со злобой сжал челюсти. Ему стоило огромного труда не пуститься в ненужную перепалку, а заговорить по делу:
– Серьезно, если б тебя просто выводил из себя этот Гаетан до такой степени, что ты хотел бы прикончить его лично, слова бы тебе не сказал – знаю, как это бывает. Но ради девки, Вив! Если ты хотел влезть ей под платье, мог сделать это сразу после того, как освободил ее из-под стражи.
– Технически – да, мог, – смиренно кивнув, отозвался Вивьен, хотя внутренне понимал, что существуют некоторые оговорки. Он знал, что мог заставить Элизу ему отдаться, но добровольно она бы на это не пошла, а он тогда ничем бы не отличался от стражника, который собирался изнасиловать ее в камере. Разве что Вивьену было, за что требовать такой награды. – Так что, как ты сам должен был уразуметь, я сделал это не ради того, чтобы влезть ей под платье.
– Но ты ведь влез, так?
– Я бы предпочел называть это иначе, – назидательно ответил Вивьен.
– Да как угодно! – отмахнулся Ренар, делая большой глоток вина. – Суть остается прежней. Но ты упрямо утверждаешь, что прикончил проповедника не ради того, чтобы, – он помедлил, подбирая другие слова, – провести ночь с этой девкой.
– Не ради этого.
– Тогда зачем? – Ренар громко стукнул кружкой о стол и уничтожающе уставился на Вивьена. – Объясни!
Тот лишь отмахнулся.
– Я бы мог, но считаю это бесполезной тратой красноречия. Ты все равно не поймешь, раз все еще не понял, что могло заставить меня так поступить.
Ренар неприязненно поджал губы.
– Положим, я понимаю, что она тебе приглянулась еще в тот момент, когда ее пытался изнасиловать стражник. Она и впрямь недурна собой. И, видимо, ты решил наказать Гаетана за то, что он оклеветал ее и чуть не отправил под пытки и на костер. Вне зависимости от того, станет ли эта…
– Элиза, – хмуро напомнил Вивьен, пока Ренар вновь не назвал ее девкой. Хотя он был уверен, что друг прекрасно помнил ее имя.
– Станет ли Элиза с тобой после этого спать, – завершил Ренар свою мысль, сделав особо едкий акцент на имени.
– Вот видишь? – хмыкнул Вивьен. – Зачем же тебе лишние объяснения, если ты и сам все прекрасно понимаешь?
– Это было безрассудно, – покачал головой Ренар. – Ты выставил себя не в лучшем свете, потому что арестант погиб у тебя на допросе. Заставил меня участвовать в твоем вранье…
– Лишь частично. Если уж на то пошло, я попросил тебя просто не участвовать в самом моем действии.
– Но мне пришлось умолчать о том, что я знал о твоем плане, перед судьей Лораном!
– Тебя так беспокоит то, что тебе пришлось смолчать?
– Мне не нравится, что приходится начинать лгать из-за этой твоей, – он постарался найти более приличную замену вертящимся в голове словам «сука» или «девка», но не нашел, поэтому просто оборвал мысль на полуслове.
– То было лишь единожды, – повел плечами Вивьен, делая два больших глотка из кружки с вином.
– То был первый раз, когда мне пришлось лгать. Но что-то подсказывает мне, что он не последний.
– С каких пор ты стал таким праведником? – усмехнулся Вивьен. – Тебя никогда так не пугала ложь. Сколько раз мы с тобой врали аббату Лебо? А тому же судье Лорану? Когда это выгодно тебе, ложь допустима, так? А я ведь всегда был на твоей стороне. Отчего же тебя в этот раз так задело то, что пришлось поддержать меня?
Ренар сложил губы в тонкую линию. Ему казалось, что объяснение очевидно, однако снова повторять, что дело в исходящей от Элизы опасности, он не стал. Мысленно он пытался облечь кристально ясный для себя вывод в доступные слова, способные достучаться до разума друга, но с горестью осознавал, что понятия не имеет, как это сделать, поэтому предпочел смолчать.
Вивьен снисходительно улыбнулся, что лишь сильнее укололо Ренара, однако он заставил себя быть терпимее к влюбленному другу.
– Любовь, – скептически протянул он в ответ на последнюю промелькнувшую у него мысль. – Всегда считал это вздором для впечатлительных дамочек, падких на романтические истории. А, выходит, она может вскружить голову даже инквизитору.
На этот раз неприязненно сморщился Вивьен.
– Давай проясним. – Он подался вперед через стол. – Любовь не вскружила мне голову. Я продолжаю мыслить ясно и отдаю себе полный отчет в том, что делаю.
– Ты в этом уверен? – ухмыльнулся Ренар. – А вспомни-ка ту историю с дамочкой… как ее… Эвет. Той, которую селяне заковали в колодки и ждали нашего приезда. Вспомни, как ты вступился за нее, потому что она была похожа на твою Элизу.
Вивьен покачал головой.
– Я вступился за нее не поэтому.
– Как же! – хохотнул Ренар.
– А по-твоему, Эвет заслуживала наказания?
– Ситуация у нее была точно такой же, как у Элизы.
– Несостоявшийся любовник оклеветал ее, обвинил в колдовстве и хотел отправить со злости на костер, воспользовавшись удобным поводом: смертью старого коня, – кивнул Вивьен. – Ответь мне, друг, в чем же здесь вина Эвет? В излишней привлекательности?
– Вины Эвет здесь нет, – согласился Ренар. – Однако же вина Элизы, – он недовольно цокнул языком, – очевидна. Элиза действительно занимается колдовством.
– Травничеством, – поправил Вивьен. – Она лечит людей от хворей, и ее лекарства действуют.
– И еще она еретичка, – напомнил Ренар.
– Язычница, – покачав головой, вновь уточнил Вивьен.
– С каких пор это стало менять дело? – возмущенно воскликнул Ренар.
– Она не искажает христианские догматы, как делал это, к примеру, Ансель, она живет своей верой. – Вивьен знал, что упоминание бывшего учителя заставит Ренара на время прикусить язык, и не прогадал. – Язычники куда менее опасны, чем еретики от христианства, Ренар, ты сам это знаешь, ведь искажение основ нашей веры гораздо хуже, чем полное их незнание. К тому же множество по-настоящему опасных еретиков ходит под небом и вершит зло, которому мы и должны противостоять. Элиза – не одна из них, она не причиняет людям зла. Она живет в лесу в мире с природой, старается позаботиться о себе. – Он сделал паузу, осекшись на том, что хотел добавить «