– Послушай, тебе следует предупредить Рени, чтобы она никогда не поднимала с Ренаром тему перерождений. Я говорил тебе, с этим… непростая история, – сказал он.
Элиза понимающе кивнула.
– Я уже предупредила ее. Еще после их первой встречи. Сказала, что есть вещи, которые ей действительно не стоит произносить при инквизиторах. – Она заговорщицки прищурилась. – Тебя я упомянула в качестве исключения. Для инквизитора ты проявляешь удивительную терпимость ко всему, что вы обычно преследуете.
Вивьен хмыкнул. Почему-то подобные слова от Элизы не вызывали в нем такого бешенства, как замечания подобного рода от аббата Лебо или Ренара.
– Для лесной ведьмы ты проявляешь удивительную дерзость, общаясь с инквизитором подобным образом.
Элиза приподняла бровь и сделала к нему шаг.
– Скажешь, тебе это не нравится?
Вивьен состроил нарочито угрожающее лицо, сделав шаг навстречу, и легонько качнул головой.
– Сожгу, – тихо произнес он.
– Попробуй, если не сгоришь от желания раньше меня. – Она по-кошачьи прильнула к нему, встала на цыпочки, обвила руками его шею и поцеловала его.
Вивьен почувствовал, как его плечи опускаются с облегчением. Эта странная и несмешная, на его взгляд, шутка стала для них с Элизой элементом своей собственной игры – странной и не до конца понятной даже им самим. Каждый раз, произнося это, он опасался, что Элиза отреагирует резко.
«Когда-нибудь это не я, а она – проявит нетерпимость», – с горечью подумал он, отвечая на поцелуй. – «Каждое Sermo Generalis[17], каждый допрос, на котором я присутствую, как будто приближает меня к этому моменту. Пока что… Элиза закрывает глаза на то, кто я и чем занимаюсь. А что я? Я искренне интересуюсь ее верованием и не осуждаю то, что делает она».
Вивьен отстранился и постарался улыбнуться, прогоняя эти назойливые жалкие мысли прочь. Что так хотел отыскать в Элизе? Понимание? Сочувствие? Чуть большую вовлеченность в его дела?
Абсурд!
Он ведь прекрасно знал, что не имеет права рассказывать Элизе многое из того, что делает. Де-факто, он не имел права рассказывать ничего. Как же он мог ожидать от нее большей вовлеченности и большего понимания? Да и к чему оно ему?
И все же…
– Ты в порядке? – нахмурилась Элиза.
– Да. К чему вопрос? – усмехнулся он. Элиза испытующе посмотрела на него.
– Не знаю, просто мне показалось, что тебя что-то тревожит.
– Меня тревожит то, что мы довольно надолго вышли из дома. Не будем ли мы там непрошеными гостями, если вернемся? – Он заговорщицки подмигнул ей, и в темноте поляны, едва освещаемой дотлевающим костром, ему показалось, что Элиза смущенно зарделась.
– Ох, мы… я не знаю, – неуверенно отозвалась она.
Вивьен прищурился и протянул ей руку.
– Идем! – воодушевленно воскликнул он, увлекая ее за собой прочь от дома.
– Куда? – изумленно и с подозрением спросила она.
– Не доверяешь? – криво ухмыльнулся Вивьен.
– Инквизитору, ведущему меня ночью в темный лес? – нервно хихикнула Элиза в ответ. – Что ты, о каком недоверии может идти речь?
Вивьен вновь отогнал от себя колкое и горькое ощущение, одолевшее его несколько минут назад, и продолжил уводить Элизу за собой через лес в сторону города. Она, как ни странно, больше вопросов не задавала – доверилась, подчинилась и, похоже, даже искренне загорелась желанием узнать, что за идея потянула Вивьена в Руан.
Вскоре они вышли из леса, и Вивьен уверенно направился в сторону отделения инквизиции. Он чувствовал, как рука Элизы напрягается в его хватке, однако она продолжала идти за ним, не задавая вопросов. Лишь когда они миновали большой дуб, Элиза заметно занервничала и потянула Вивьена за руку.
– Постой… куда мы идем?
Вивьен остановился и невинно улыбнулся ей.
– Подожди еще буквально несколько минут, хорошо? Я скоро все объясню.
Элиза нехотя согласилась. Вскоре они приблизились к епископскому двору. Вивьен привел Элизу в конюшню и снова заговорщицки улыбнулся.
– Здесь безопасно. Стража обычно в ночной час здесь не появляется. Сможешь подождать меня здесь немного? Обещаю, я очень быстро вернусь.
Элиза устало усмехнулась.
– Вивьен, зачем все это…
– У меня просто есть одна идея, которую я очень хочу воплотить.
– Это не рискованно? – недоверчиво прищурилась Элиза. Впрочем, она быстро отругала себя за этот вопрос: инквизитор привел лесную ведьму в конюшню епископского двора и просит подождать его здесь, потому что «здесь безопасно». Разумеется, это было рискованно!
– Если только совсем чуть-чуть, – успокаивающе ответил Вивьен и скрылся за дверью.
Элиза осталась одна в темной конюшне. Стоявшие в стойлах животные реагировали на нее так, будто знали ее всю жизнь – при ее появлении они не проявили ни малейшего беспокойства. Одна из лошадей фыркнула и потянулась головой к ее плечу. Элиза не смогла сдержать улыбку и погладила лошадь, ответив на ее ласковый порыв.
«Интересно, а все конюшни одинаковы? Это место так похоже на…» – Она резко вздрогнула и оборвала свою мысль. В памяти упрямо воскресали образы прошлого, которые Элиза постаралась нещадно изгнать. Она не хотела переживать отголоски прежней жизни, в которой осталось столько боли…
Она не знала, сколько простояла в тишине, стараясь не дать себе погрузиться в воспоминания, но, похоже, не очень долго. Послышался шелест, и в следующий миг слегка запыхавшийся Вивьен появился в конюшне.
– Я же обещал, что я быстро, – полушепотом произнес он.
Лишь теперь Элиза увидела, что в руке он держит какой-то темный сверток, и прищурилась.
– Что это? – спросила она. – Это… платье?
– Не совсем, – заговорщицки подмигнул ей Вивьен, разворачивая сверток и поднимая то, что раскрылось, над полом.
Элиза непонимающе приподняла бровь.
– Это… монашеская… мантия? – спросила она, не зная, как правильно назвать это одеяние.
– Францисканская сутана, – кивнул Вивьен. – Я думаю, судья Лоран не заметит, если я ненадолго одолжу это у него.
Элиза округлила глаза.
– Зачем ты… украл сутану у епископа?
– Для тебя, – хмыкнул он.
Элиза фыркнула.
– То есть, ты все-таки решил обратить меня в веру?
– Всего лишь на время пути отсюда до моего дома.
Услышав это, Элиза искренне изумилась и уставилась на него, не поверив своим ушам.
– До… твоего дома? Погоди, ты хочешь, чтобы я…
– Я хочу, чтобы ты обрядилась в монашескую сутану, надвинула на лицо капюшон и прошла со мной до постоялого двора, где я живу. Так твой облик, скорее всего, не вызовет вопросов о том, кто ты и почему идешь туда со мной. – Он вздохнул, отведя взгляд, и посерьезнел. – Элиза, если бы ты знала, как бы мне хотелось привести тебя туда безо всякого прикрытия, как это мог бы сделать обычный человек!..
Он замолчал, не зная, что еще может сказать. Она приблизилась к нему и нежно прикоснулась к его щеке.
– Но так нельзя, – понимающе кивнула она. – Я знаю.
Вивьен посмотрел ей в глаза, приготовившись к отказу.
– Так… как? Если ты не захочешь, я пойму…
Вместо ответа она молча взяла сутану у него из рук и, немного путаясь в материи, надела ее поверх платья.
Вивьен привык к тому, что хозяева постоялого двора стараются тактично не замечать его приходов и уходов. И, разумеется, они не акцентировали внимания на том, в чьем обществе он в эти моменты находится. Войдя в трапезный зал, из которого можно было попасть на лестницу, ведущую в жилые комнаты, Вивьен настороженно огляделся. Элиза, на которой сутана францисканца-инквизитора сидела нелепо и странно, держалась подле него с опущенной головой. Жена хозяина постоялого двора демонстративно отвела взгляд и не задала ни единого вопроса, сделав вид, что очень занята.
«Благослови тебя Боже, добрая женщина», – подумал Вивьен, спешно минуя трапезный зал.
– Тсс, ни звука, – шепотом сказал он, когда Элиза, поднимаясь по лестнице, повернулась к нему, словно собираясь что-то сказать. Светлые волосы, не помещавшиеся в капюшон, немного выбивались на лицо, а маленькая фигурка, утопшая в сутане рослого францисканца, сотрясалась от беззвучного смеха.
Тем не менее, Элиза, стараясь не быть никем замеченной, быстро проскользнула вверх по лестнице. Вивьен обогнал ее, взял за руку и почти бегом повлек к нужной двери. Лишь после того, как он впустил гостью в комнату и запер дверь изнутри, он сумел расслабиться и не стал скрывать вздоха облегчения.
Элиза подняла капюшон и радостно взглянула на Вивьена.
– Похоже, нас никто не видел, – проворковала она. – Что ни говори, а это было волнительно.
Вивьен криво улыбнулся.
– Что ж, надеюсь, оно того стоило. Добро пожаловать. – Он неловко кивнул Элизе, указывая на пространство, раскинувшееся у нее за спиной. Она обернулась и замерла.
В отличие от ее собственного жилища комната Вивьена была обставлена куда скромнее. Когда-то давно Элиза слышала, что служители Церкви купаются в богатстве, но, похоже, следователей инквизиции это утверждение не касалось. На стене рядом с небольшим деревянным шкафом висело грубоватое старое распятие, у окна стоял письменный стол, на котором скромно соседствовали письменные принадлежности и несколько книг. Стул был выдвинут и повернут чуть боком: похоже, чтобы было удобнее писать что-то при дневном свете. У противоположной стены стояла неширокая, аккуратно заправленная кровать. Элиза отчего-то искренне удивилась тому, в какой обстановке живет Вивьен.
– Знаю, это, конечно, не царские покои, – немного смущенно проговорил он, – но… мне почему-то хотелось показать тебе это место.
Элиза тепло улыбнулась, повернувшись к нему.
– В этом что-то есть, – туманно произнесла она.
– В чем? – нахмурился Вивьен.
– В том, как ты живешь. Я слышала, что служители Церкви купаются в роскоши.
– Не все. – Он, улыбнувшись, качнул головой. – Не стану лгать и говорить, что служители Церкви все проживают в условиях блаженной бедности, но и не каждый из нас увешен золотом и живет во дворцах.