– Жан, скольким ты можешь доверять полностью? – Андрей выразительно посмотрел на командира егерей.
– Десятку. Все они здесь, – бросив на сюзерена понимающий взгляд, ответил тот.
– Хорошо. Остальных оставишь здесь с Джефом, охранять Папу. Бабушка Ария говорит, что трогать его сейчас никак нельзя.
– А мы?
– Ты захватил горшки?
– Разумеется.
– Пора заняться орками.
– Да, милорд! – Жан только что не подпрыгивал от нетерпения.
Орочья армия нашлась довольно легко. Она все еще была у Лондона, но, судя по всему, уже заканчивалась подготовка к ее выступлению. Рядом с военным лагерем появился дополнительный, в котором размещали пленников. Было заметно, что к рабам у орков отношение особенное – как-никак товар не из дешевых. Сам Лондон уже был разграблен, добыча описана, упакована и размещена в хранилищах. На стенах видны солдаты – новый гарнизон некогда человеческого города. В общем, картина, представшая перед диверсантами, была удручающей.
Но основное внимание людей привлекла все же не сама армия. Нужно было средство, чтобы зараза распространялась не постепенно, а была подобна взрыву. Андрей не сомневался в том, что уж кто-кто, а имперцы поднаторели в борьбе с эпидемиями. Нет, в том, что им известно лекарство, он сильно сомневался, но в том, что они способны организовать весьма эффективные карантинные мероприятия, он не сомневался ни на минуту. Необходимо было обеспечить максимальное количество зараженных на первом же этапе.
Из показаний пленного офицера, командовавшего разъездом, который они перебили из засады, Андрею стало известно, что Гирдган собирается проследовать дальше и за эту кампанию захватить всю территорию между реками Темза и Быстрая, до самой Яны.
Между армией орков и Йорком оставался только один город, который отличали большие размеры, по меркам людей, разумеется, – это был пятнадцатитысячный Плим. Наученный горьким опытом фанатичного сопротивления людей, Гирдган решил не разделять армию – нет, какая-то часть, разумеется, будет прикрывать фланги, разбираться с замками баронов и графов, какая-то часть осталась в гарнизонах в уже захваченных землях, но основной кулак будет сосредоточен у Плима и, быстро сломив его, направится на Йорк.
Немаловажными оказались и сведения о том, что, как только армия приступит к осаде Йорка, значительная ее часть отправится на захват его вотчины. Гирдган весьма высоко оценил барона Кроусмарша.
Прикидывая варианты так и эдак, Андрей пришел к выводу, что иного выхода он все же не видит. Как ему ни было совестно, как ни было больно, но по всему выходило, что людям придется пожертвовать еще одним городом. Про себя Андрей поклялся, что это последний город, который он позволит взять оркам.
– Уходим.
– Милорд…
Андрей поражался местным жителям: как они все же могли одно и то же слово преподносить, вкладывая в него совершенно различный смысл. Вот сейчас, например, это «милорд» Жан произнес так, что сразу стало понятным, что командир егерей хочет высказать свое мнение.
– Слушаю тебя.
– Вы хотите подкинуть заразу в Плиме, – скорее утвердительно, нежели вопросительно, проговорил Жан.
– Я не вижу иного выхода. Для того чтобы убить заразу, достаточно применить кипячение или хорошенько прокоптиться на горячем дыму. Сомневаюсь, что оркам неизвестно это средство.
– Но орки ничего не смогут поделать, когда зараза уже проникает в них.
– Правильно. Вот поэтому и нужно, чтобы заразилось как можно больше солдат, пока болезнь не проявляет себя, потому что потом, когда о заразе станет известно, они смогут справиться с болезнью. При взятии Плима заразится очень много орков, так что для них это будет настоящим бедствием. Как это сделать здесь, я не знаю.
– Позвольте?
– Если тебе есть что предложить, то говори. Мне совсем не улыбается, чтобы люди продолжали погибать.
– Милорд, мы могли бы взобраться по стенам с разных сторон города и подбросить заразу там. Четырех горшков, я думаю, хватит. Орки все еще активно бродят по городу. Потом. Вон видите, пасется большое стадо овец: это явно не добыча, а провизия.
В словах егеря был явный резон. Оно конечно, орки не едят сырого мяса, а потому оно хорошенько продезинфицируется, но к поварам попадет уже зараженное мясо, а потом зараза распространится от поваров к солдатам. Если не получится здесь, тогда можно будет попробовать в Плиме: уж там-то оркам будет не до карантинов.
– Дельно. Но если орки сумеют захватить хоть один горшок, то могут все понять.
– Милорд, мы справимся.
Проникнуть в город через стену, да еще и охраняемую солдатами, – это не совсем одно и то же, что пройти через ворота, но, по счастью, это все-таки оказалось куда проще, чем предполагал Жан. Стены хотя и были практически вертикальными, но щербин и зазоров в швах кладки, которые можно было использовать как опору, все же хватало. Достигнув половины стены, он замер: с одной стороны, как раз над ним проходил орочий солдат, с другой – появилась возможность немного передохнуть.
Сейчас Жан практически полностью сливался со стеной, так что даже если на него будут смотреть в упор, то не заметят. Все же одежда, введенная бароном, очень хорошо маскировала, а его смазывание лица и рук жиром с сажей открытые части тела делало также практически незаметными, – правда, ладони оставались несмазанными: не хватало только соскользнуть при подъеме, – но, с другой стороны, он и не собирался показывать оркам свои ладони. На ногах были орочьи магаки – эту обувь они шили из мягкой, хорошо выделанной кожи, так что они позволяли передвигаться с абсолютной бесшумностью, да и в лазании по скалам или вот по стенам показали себя с наилучшей стороны, позволяя чувствовать малейшие неровности.
Сэр Андрэ не хотел отпускать Жана, так как не дело командира – лично отправляться на подобные задания, но Жан настоял. Проникновение в город было самым сложным в их плане, а потому и отправляться туда должны были лучшие.
Орк прошел дальше, и Жан решил также не терять времени. Оставшееся расстояние он преодолел на одном дыхании, но замер, не добравшись до среза стены, на последнем ярде. Нужно было дать охраннику пройти дозором, немного выждать – и только потом двигаться дальше. Спешить в данной ситуации было никак нельзя. Он и остальным троим, ставя задачу, не определял конкретного времени на ее выполнение. Жан просто сказал им, что у них есть время до рассвета, а если они не управятся к рассвету, то должны будут затаиться в каком-нибудь укромном уголке и выждать до следующей ночи – и только потом выходить из города.
– Помните, парни: если вас обнаружат, то не открывайте горшок, постарайтесь его получше спрятать, а потом как можно дальше убраться от того места. И еще. Орки не должны заполучить вас живыми.
– Ты думаешь, что мы заговорим?
– Все начинают говорить, Руп. Рано или поздно, но говорить начинают все. Молчат только мертвые.
– А почему нельзя разбить горшок? Ведь это выпустит заразу.
– Ты же знаешь, что внутри. Как только вы откроете горшок, возникнет такая вонь, что прошибет слезы. Как считаешь, не насторожит это орков? А они не должны знать, что заразу распространяем мы.
Охранник прошел своим обходом. Жан выждал еще с полминуты, а потом полез вверх. Перевалившись через стену, он осмотрелся, а затем, закрепив веревку за один из зубцов стены, сноровисто спустился в город. Как только его ноги коснулись стены, он сдернул веревку, затем смотал ее и, повесив через плечо, скользнул в темноту находившегося неподалеку переулка. Теперь нужно пробраться к центру, так как богатые кварталы были куда более посещаемыми орками.
Всевластный пребывал в приподнятом настроении. Конечно, люди оказались куда более серьезным противником, чем рассчитывал даже он, привыкший никогда не недооценивать врага, но все говорило о том, что, несмотря на б€ольшие потери, чем он рассчитывал, за эту кампанию они все же сумеют воплотить задуманное. Потом будет зима, которая, как говорят, в этих местах куда более сурова, чем привыкли они, но все же это будет перерыв, за это время они сумеют достаточно укрепиться, восполнить потери, а следующей весной продолжить наступление. Вообще он не надеялся покончить с людьми за одну кампанию: война была им спланирована на пять лет, с учетом всех возможных трудностей, так что время было, тем более что трудности пошли косяком.
К тому же эти земли и впрямь оказались весьма богаты. Осматривая поля, которые уже колосились вызревающим урожаем, он пришел к выводу, что продовольствием свою армию он обеспечит с лихвой, и даже останется, так что можно будет сделать запасы. Этот момент не мог не радовать, так как, планируя эту войну, он исходил из того, что все же придется завозить продовольствие из метрополии, но, похоже, в этом не будет необходимости.
Все говорило за то, что война себя полностью оправдает, а у Империи появится новая богатая колония. Найдется немало охотников поселиться на новых землях – в Империи все же стало несколько тесновато. Знать гребла под себя все, до чего могла дотянуться, забирая за долги землю у крестьян, сгоняя их и плодя армию нищих и обездоленных. Да что там говорить, даже его армия более чем наполовину состояла именно из таких крестьян – в прошлом, конечно, – но кто сказал, что они не пожелают обосноваться здесь, на уже обжитых и абсолютно пустых землях? Нет, долго эти земли пустовать не будут.
Прибавляло настроения и то, что, хотя с разграблением города и приведением армии в порядок было потеряно много времени, все же этот период был позади, и теперь войска были готовы к выдвижению. Их ждала новая цель. Все приказы были отданы еще вчера.
Всевластный прислушался к тому, что происходило за пределами его палатки. Впрочем, палаткой она являлась постольку, поскольку изготовлена была все же из парусины, а так она была весьма просторной, имела несколько отделений, разделенных все той же парусиной. Так вот за ее пределами был слышен шум, который у Всевластного никак не ассоциировался с шумом сворачиваемого лагеря. С одной стороны, все вроде и так, но с другой, происходящее снаружи каким-то образом напоминало внезапное нападение на лагерь и в то же время сильно отличалось. В общем, он не знал, с чем это можно сравнить, пока в его сознании не всплыло слово «паника». Но он тут же отбросил эту мысль. Паника и его солдаты – несовместимы. Но эта мысль упорно возвращалась.