«Меня, скорее всего, сместят, — подумала. Одрейд. — Вероятно, меня даже будут клясть».
Беллонде, конечно, нелегко согласиться на новое положение дел с командованием. Неважно. Спасение жизни всего Ордена — вот все, что должно касаться любой из них.
Одрейд выплыла из Иных Памятей и подняла взгляд, чтобы посмотреть на затененную нишу в комнате, где стоял бюст женщины, освещенный слабым светом глоуглобов. Бюст показался смутой тенью в темноте, но Одрейд хорошо знала это лицо: Ченоэ, защитный символ Дома Соборов.
«Здесь лишь по милости Господней…»
Всякая сестра, прошедшая сквозь. Спайсовую Агонию (а Ченоэ через нее не прошла) говорила или, думала то же самое, но что это на самом деле означало? Тщательное скрещивание и продуманное воспитание производили удачных в необходимом количестве. Где же в этом рука Божья? Бог, без сомнения, не червь, которого: они привезли с Ракиса. Неужели присутствие Бога чувствуется лишь при удачах Ордена?
«Я оказываюсь жертвой претензий моей; собственной Защитной Миссионерии!»
Она знала, что это сходно с мыслями-ответами, которые слышала в этой комнате много раз.
Бесплодно! И все равно она не могла заставить себя убрать этот бюст из ниши, куда его так давно поставили.
«Я не суеверна, — сказала она себе, — Я никого не принуждаю. Это вопрос традиции. Такие вещи имеют ценность очень хорошо известную всем нам. И разумеется, никакой мой бюст никогда не будет столь почитаем».
Она подумала о Ваффе, его Лицевых Танцорах, погибших вместе с Майлсом Тегом в этом жестоком уничтожении Ракиса. Не годится слишком приковывать мысли к кровавой истощенности, от которой страдает старая Империя. Лучше подумать о мускулах возмездия, сотворяемых ошибочной жестокостью Преподобных Черниц.
«Тег знал!»
Недавно завершившаяся сессия Совета разошлась в усталости не придя к твердым решениям. Одрейд считала себя счастливой, что отвлекла внимание на новые насущные заботы, столь важные для всех.
Возмездие — оно и занимало их какое-то время. Исторические прецеденты — воплощение анализов Архива в удобоваримой форме. Эти скопления людей, объединявшихся с Преподобными Черницами, были обречены испытать неожиданный удар.
Икшианцы, безусловно, сверхраспространили себя. Они не имели ни малейших дурных предчувствий что соперничество с Рассеянием сокрушит их.
Космический Союз спихнут на обочину, он дорого заплатит за свой меланж и свою машинерию. Союз и Икс, вместе отброшенные, вместе и падут.
Рыбословш стоит большей частью просто игнорировать. Сателлиты Икса, они уже тают в прошлом, которое отвергнет человечество.
И Бене Тлейлакс. Ах да, тлейлаксанцы. Вафф уступил Преподобным Черницам. Он никогда этого не признавал, но правда была как на ладони. «Всего лишь однажды и с одним из моих собственных Лицевых Танцоров».
Одрейд мрачно улыбнулась, припоминая горький поцелуй своего отца.
«Я велю устроить еще одну нишу, — подумала она. — Я велю установить еще один бюст: Майлс Тег, Великий еретик!»
Подозрения насчет Тега очень ее встревожили: действительно ли он под конец стал провидцем, способным видеть не-корабли? Что ж, Разрешающие Скрещивание смогут разобраться в этих подозрениях.
— Мы залагерились! — обвиняла Беллонда.
Всем им известно значение этого слова: они удалялись в позицию обороны на долгую ночь развратниц.
Одрейд обнаружила, что она не очень беспокоится о Беллонде, о том, как она периодически смеется, обнажая широкие тупые зубы.
Они долгое время обсуждали образцы клеток Шианы.
«Доказательства Сионы» в них были. Она обладала предками, которые экранируют ее от ясновидения, и она может покинуть не-корабль.
Насчет Данкана — неизвестно.
Одрейд обратилась мыслями к гхоле, находящемуся в приземлившемся не-корабле. Поднявшись с кресла, она подошла к темному окну и посмотрела в направлении дальнего посадочного поля.
Не рискнуть ли им, выпустив Данкана из-за защитного экрана не-корабля? Исследования клеток доказывали, что в нем смесь многих гхол Айдахо — среди них были и потомки Сионы. Но все же он отличается от оригинала?
«Нет. Он должен оставаться в заточении».
Что насчет Мурбеллы? Беременной Мурбеллы? Опозоренная Преподобная Черница.
— Тлейлаксанцы запрограммировали меня на убийство Геноносительницы, — рассказал Данкан.
— Попробуешь ли ты убить развратницу? — был вопрос Луциллы.
— Она не Геноносительница, — ответил Данкан.
Совет довольно долго обсуждал возможную природу связи между Данканом и Мурбеллой. Луцилла настаивала, что нет вообще никакой связи между ними и что эти двое остаются настороженными противниками.
— Лучше не рисковать, помещая их вместе.
Сексуальные доблести развратниц, однако, заслуживали того, чтобы их внимательнее изучить. Может быть, стоило рискнуть встречей Данкана и Мурбеллы в не-корабле. С тщательными защитными мерами, разумеется.
Наконец Одрейд подумала о черве в трюме не-корабля — червь, приближающийся к моменту своей метаморфозы. Небольшая, заполненная землей корзина, полная меланжа, ожидала этого червя. Когда наступит момент, Шиана заманит его в ванную меланжа и воды. Появившаяся в результате этого песчаная форель начнет свою долгую трансформацию.
«Ты был прав, отец. Все так просто, когда пристально на это посмотришь».
Нет необходимости искать планету-пустыню для червей. Песчаная форель сама сотворит обиталище для Шаи-Хулуда. Неприятно думать о том, что Дом Соборов превратится в огромные пустынные области, но это должно быть сделано.
Нельзя отвергать с недоверием «Последнюю волю и завещание Майлса Тега», которую он поместил в субмолекулярные системы хранения информации не-корабля. Даже Беллонда с этим согласилась.
Для Дома Соборов нужен полный пересмотр всех его исторических записей. От них требуется новый взгляд, из-за того, что Тег разглядел в Затерянных — в этих развратницах из Рассеяния.
«Вы редко узнаете имена в самом деле богатых и могущественных. Вы встречаетесь только с их представителями. Политическая арена создает немногие исключения для этого, но не позволяет разглядеть полную структуру власти».
То, что Бене Джессерит принимал как данность, ментат-философ прожевал в уме и переварил так, что все принималось в новом свете, не согласовываясь с уверенностью архивистов в непогрешимости и непритянутости их выводов.
«Мы знали это, Майлс, мы просто никогда не смотрели этому в лицо. Мы все только собираемся порыться в наших Иных Памятях на несколько следующих поколений».
Нельзя доверять фиксированным системам сохранения информации..
— Если вы уничтожите большинство копий, время позаботится об остальном.
Как же архивисты взъярились на это заявление башара!
«Писание истории — это, вероятно, процесс отвлечения. Большинство исторических, отчетов отвлекает внимание от тайных влияний вокруг описываемых событий».
Это было то, что убедило Беллонду… Она приняла это на свой собственный счет, согласившись..
Тег перечислил некоторые такие процессы: «Уничтожить максимально возможное количество экземпляров, скрыть слишком разоблачительные отчеты под сукно, игнорировать их в центрах образования, пребывать в уверенности, что они нигде не цитируются, и в некоторых случаях уничтожение авторов».
«Не упоминая о процессе поиска козлов отпущения, который приносит смерть более чем одному гонцу, доставлявшему неприятное известие», — подумала Одрейд, вспоминая древнего хана, державшего пику наготове — убивать гонцов, приносивших плохие вести.
— У нас есть хорошая информационная основа, на которой мы построим лучшее понимание нашего прошлого, — доказывала Одрейд. — Нам всегда было понятно, что именно стоит на кону в конфликтах: кто в итоге будет контролировать богатство мира или его эквивалент?
Возможно, это и не совсем настоящая «благородная цель», но на нынешнее время она сойдет за таковую.
«Я избегаю главной темы», — (подумала она.
Что-то нужно сделать с Данканом Айдахо, и все они это знали.
Со вздохом Одрейд призвала топтер и приготовилась к короткой поездке на не-корабль.
«По крайней мере, тюрьма Данкана комфортабельна», — подумала Одрейд, когда вошла туда. Прежде здесь были командирские апартаменты корабля, недавно их занимал Майлс Тег. Здесь до сих пор оставались следы его присутствия — небольшой голопроектор, дававший изображение его дома на Лернаусе: величественный старый дом, длинная поляна, река. Тег оставил портняжный набор рядом на прикроватном столике.
Гхола сидел в лодвеоном кресле, глядя на проекцию. Он слабым взором посмотрел вверх, когда вошла Одрейд.
— Вы просто оставили его там умирать, верно? — спросил Данкан.
— Мы сделали то, что были должны, — ответила она. — И мы повиновались его приказам.
— Я знаю, зачем ты здесь, — проговорил Данкан. — Тебе не удастся заставить меня передумать, я не чертов племенной жеребец для ведьм. Ты меня понимаешь?
Одрейд разгладила свое одеяние и присела на край кровати лицом к лицу с Данканом.
— Ты изучил ту запись, которую оставил нам мой отец? — спросила она.
— Твой отец?
— Майлс Тег был моим отцом. Я сообщу тебе его последние слова. Он был под конец нашими глазами там. Он должен был увидеть смерть Ракиса. «„Ум в своем начале“, понимающий взаимозависимости и ключевые бревна».
Увидев Данкана озадаченным, она пояснила:
— Слишком долго мы оставались пойманными Пророческим лабиринтом Тирана.
Она почувствовала, как он оживился и выпрямился кошачьим движением, говорившим, что мускулы отлично годятся к нападению.
— Нет способа, которым ты мог бы живым ускользнуть с этого корабля, — сказала она. — И ты знаешь почему.
— Сиона.
— Ты для нас представляешь опасность, но мы бы хотели, чтобы ты прожил полезную жизнь.
— Я не собираюсь скрещиваться для вас — особенно, с этой маленькой насмешницей с Ракиса.
Одрейд улыбнулась, стараясь вообразить, как бы Шиана отреагировала на такую характеристику.