Одрейд положила свой фонарик на пол у правого колена и стала изучать пальцами порог рядом с древним посланием. Каменная кладка на глаз была не нарушена, но ее пальцы определили крохотный разрыв в ней. Она нажата на этот разрывчик, повернулась, сменила несколько раз угол давления и вновь повторила свою попытку.
Ничего.
Опять поднявшись на ноги, Одрейд обдумала ситуацию.
«Здесь».
Предчувствие стало еще более острым. У Одрейд просто дыхание от него перехватило.
Чуть подавшись назад, она снова посветила фонариком и вытянулась в полный рост на полу, чтобы пристально приглядеться к основанию порога. ЗДЕСЬ! Являлось ли это место инструментом, которое, как рычаг, приподнимало порог? Нет… Про инструмент ничего не сказано. От всего этого отдавало Тираном, а не Преподобной Матерью. Она попробовала оттолкнуть порог в сторону. Он не сдвинулся.
К ощущению напряжения и опасности добавилось и разочарование. Одрейд встала и пнула порог, рядом с начертанным словом. И он сдвинулся! Что-то грубо заскрежетало по песку над ее головой.
Одрейд отпрянула в сторону, когда песок каскадом обрушился на пол перед ней. Глубокий рокочущий звук наполнил крохотное помещение. Камни затряслись у нее под ногами. Пол перед ней наклонился вниз и открыл проход в пространство под дверью и стеной.
И опять-таки Одрейд увлекло вперед, она заскользила вниз в неизвестное. Ее фонарик покатился вместе с ней, луч его света вращался и вращался. Она увидела перед собой горы темно-красно-коричневого. Запах корицы заполнил ее ноздри.
Она упала рядом со своим фонариком на мягкую груду меланжа. До отверстия, через которое она сюда провалилась, ей теперь никак не достать — оно метрах в пяти над ее головой. Она схватила фонарик. Луч света выхватил широкие каменные ступени, прорезанные в скале рядом с отверстием. Что-то было написано на этом подъеме, но она видела только, что это выход наружу. Паника прошла, но чувство опасности оставляло ее почти бездыханной, каждый вдох давался ей с трудом.
Она водила фонариком влево и вправо, освещая помещение, в которое провалилась: длинное, прямо под проходом, через который она прошла из огромного зала. И от одного конца до другого все заполнено меланжем!
Одрейд пошарила фонариком над головой и поняла, почему ни один охотник, простукивавший пол коридора над ее головой, не обнаружил этого помещения. Перекрестные скальные связки уводили простукивание в глубь каменных стен — никакого эха от пустоты, только звук основного камня возвращался к прослушивающему.
Одрейд снова осмотрела меланж вокруг себя. Она понимала, что стоит на сокровище, огромном даже для нынешних дней, когда цена меланжа подорвана тлейлаксанскими чанами. Запас этого хранилища измеряется многими длинными тоннами.
«В этом ли опасность?»
Чувство тревоги оставалось таким же острым. Запас меланжа Тирана — не то, чего ей следует страшиться. Триумвират сможет поделить этот запас поровну — на том и конец. Пожертвование в проект гхолы.
Нет, существовала какая-то другая опасность. От нее не отделаться!
И она опять посветила фонариком на груды меланжа. Ее внимание привлекла полоска стены над спайсом. Еще надписи! Еще одно послание, опять-таки на чакобсе, написанное резцом тонкими струящимися линиями:
«ПРЕПОДОБНАЯ МАТЬ ПРОЧТЕТ МОИ СЛОВА!»
У Одрейд все внутри похолодело. Она переместила луч фонарика направо, пробираясь сквозь горы меланжа ценой в империю. Там было добавление к этому посланию:
«Я ЗАВЕЩАЮ ВАМ МОЙ СТРАХ И МОЕ ОДИНОЧЕСТВО. ВАМ Я ДАЮ УВЕРЕННОСТЬ В ТОМ, ЧТО ТЕЛО И ДУША БЕНЕ ДЖЕССЕРИТ ВСТРЕТЯТ ТУ ЖЕ СУДЬБУ, ЧТО И ВСЕ ДРУГИЕ ТЕЛА И ДУШИ».
Справа ее привлек еще один параграф этого послания. Она пробралась сквозь заслоняющий меланж и остановилась, чтобы прочитать:
«ЧТО ЕСТЬ ВЫЖИВАНИЕ, ЕСЛИ ВЫ НЕ ВЫЖИВЕТЕ В ЦЕЛЬНОСТИ? СПРОСИ ОБ ЭТОМ БЕНЕ ТЛЕЙЛАКС! ЧТО ЕСЛИ ВЫ БОЛЬШЕ НЕ УСЛЫШИТЕ МУЗЫКИ ЖИЗНИ? ПАМЯТЕЙ НЕ ХВАТИТ, ЕСЛИ ТОЛЬКО ОНИ НЕ ПРИЗЫВАЮТ ВАС К БЛАГОРОДНОЙ ЦЕЛИ!»
Было продолжение надписи на узком конце палаты. Одрейд пробралась туда сквозь меланж и опустилась на колени, чтобы прочитать:
«ПОЧЕМУ ВАШ ОРДЕН НЕ СТРОИТ ЗОЛОТУЮ ТРОПУ? ВЫ ЗНАЛИ О НЕОБХОДИМОСТИ ЭТОГО. ВАША НЕУДАЧА ОСУЖДАЕТ МЕНЯ, БОГА-ИМПЕРАТОРА, НА ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ ЛИЧНОГО ОТЧАЯНИЯ».
Слова «Бог-Император» были написаны не на чакобсе, а на языке исламиата, где они имели второе значение, означавшее для любого владевшего этим языком: «Ваш Бог и Ваш Император, потому что вы меня таковым сделали».
Одрейд мрачно улыбнулась. ВОТ ЭТО и повергнет Ваффа в религиозный трепет! Чем выше он восходит, тем легче потрясти его безопасность.
Она не колебалась ни в точности обвинений Тирана, ни в могуществе его предсказания: Ордену может наступить конец. Чувство опасности безошибочно привело ее к этому месту. И сработало что-то еще. Черви Ракиса до сих пор двигались по древнему ритму Тирана. Он мог дремать бесконечным сном, но чудовищная жизнь каждого червя несла перлы его сознания точно так, как и предсказал некогда Тиран.
Что же это было, что он говорил Ордену в свое время? Она вспомнила его слова: «Когда меня не станет, они должны назвать меня Шайтаном, Императором Геенны. Колесо должно вращаться и вращаться по Золотой Тропе».
Да, это то, что имела в виду Тараза.
«НУ РАЗВЕ ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ? ОБЫЧНЫЕ ЛЮДИ РАКИСА ЗОВУТ ЕГО ШАЙТАНОМ БОЛЕЕ ТЫСЯЧИ ЛЕТ!»
Значит, Тараза это знала. Никогда в жизни не видя начертанных здесь слов — знала.
«Я понимаю твой замысел, Тараза. Теперь я понимаю ношу страха, которую ты несешь все эти годы. Я ощущаю ее так же глубоко, как и ты».
И потом Одрейд поняла, что эта тревога не покинет ее до тех пор, пока она сама будет жива, либо пока не развеется в прах Орден, либо пока не исчезнет опасность.
Одрейд подняла фонарик, встала на ноги и заковыляла через меланж к широким ступеням, выводящим ее их этого места. Подойдя к ступеням, она отпрянула. На каждой ступеньке тоже были высечены слова Тирана. Волнуясь, она читала их так, как они поднимались вверх к выходу.
«МОИ СЛОВА. ЭТО ВАШЕ ПРОШЛОЕ.
МОИ ВОПРОСЫ ПРОСТЫ:
С КЕМ ВЫ ОБЪЕДИНЯЕТЕСЬ?
С ПОКЛОНЯЮЩИМИСЯ САМИМ СЕБЕ ТЛЕЙЛАКСАНЦАМИ?
С БЮРОКРАТИЕЙ МОИХ РЫБОСЛОВШ?
С БЛУЖДАЮЩИМ ПО КОСМОСУ СОЮЗОМ?
С КРОВАВЫМИ ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯМИ ХАРКОННЕНОВ?
С ЯМОЙ СОТВОРЕННОГО ВАМИ САМИМИ ДОГМАТИЗМА?
КАК ВЫ ВСТРЕТИТЕ СВОЙ КОНЕЦ?
НЕ БОЛЕЕ ЧЕМ КАК ТАЙНОЕ ОБЩЕСТВО?»
Одрейд поднималась по этим вопросам, при подъеме перечитывая их во второй раз. БЛАГОРОДНАЯ ЦЕЛЬ? До чего же это всегда было хрупкой вещью. И как же легко искажалось. Но вот она, сила, которая разлита в непреходящей опасности. Она во всей полноте говорит со стен и со ступеней этого подземелья. Таразе это известно, без всяких сомнений. Значение слов Тирана ясно: «Присоединяйтесь ко мне!»
Когда Одрейд нашла узкий выступ и выбралась, то оглянулась вниз на обнаруженные ею сокровища. Она с удивлением покачала головой, думая о мудрости Таразы. Значит, вот как может кончиться Орден. Замысел Таразы ясен, все детали встали на свои места. Ничего определенного. Богатство и власть, все это в конце концов приходит к одному и тому. Благородный замысел начат, и он должен быть завершен, даже если это означает смерть Ордена.
«Какие же слабые инструменты мы выбрали!»
Девочка, ждущая там в подземелье глубоко под пустыней, девочка и гхола, подготовленный к Ракису.
«Я говорю теперь на твоем языке, старый Червь. У этого языка нет слов, но я постигаю самую его суть».
Наши отцы ели манну в пустыне,
В жарких песках разрушительной бури!
Спаси нас, Господь, от кошмарной земли,
Спаси, о! — спаси нас
От этой сухой и безводной земли!
Тег и Данкан, вооруженные до зубов, выбрались из не-глоуба вместе с Луциллой в самое холодное время ночи. Звезды были как кончики игл над головами, воздух неподвижен, пока они его не потревожили.
Преобладающим запахом в ноздрях Тега были колючая мускусность снега, запах проникал в каждый вдох, а когда они выдыхали, густые облака испарений окутывали их лица.
На глазах у Данкана проступили слезы холода. Он много думал о старом Гурни, когда они готовились выходить из не-глоуба, о Гурни, с щекой, на которой был шрам от инквайновского хлыста Харконненов.
«Теперь нужны были бы доверенные соратники», — подумал Данкан. Он не особенно доверял Луцилле, а Тег стар. Данкан не видел, как глаза Тега поблескивают в лунном свете.
Перекинув тяжелый древний лазерный пистолет через левое плечо, Данкан глубже засунул руки в карманы, чтобы согреть их. Он позабыл о том, как же холодно может быть на этой планете. Луциллу холод как будто вообще не трогал — она явно согревалась изнутри по какой-то из методик Бене Джессерит.
Посмотрев на нее, Данкан осознал, что всегда не слишком доверял ведьмам, даже леди Джессике. Легко было думать о них, как о ведьмах, не признававших никакой верности, кроме верности своему Ордену. У них вдосталь этаких дьявольских тайных уловок! Луцилла, однако же, отбросила свои замашки соблазнительницы. Она поняла, что у него слово не разойдется с делом. Он ощущал, как закипает ее гнев.
«Ну и пусть покипит!»
Тег стоял совсем неподвижно, взгляд был сосредоточен и устремлен вперед, он прислушивался. Правильно ли было доверяться единственному плану, разработанному им и Бурзмали? У них не было пути к отступлению. Неужели они приступили к осуществлению этого плана всего лишь несколько дней назад? Чувство было такое, что времени прошло больше, несмотря на то, что у них ни секунды не было присесть, сложа руки. Он посмотрел на Данкана и Луциллу. Данкан нес тяжелый старый лазерный пистолет Харконненов — длинноствольную полевую модель. Даже запасные обоймы были тяжелыми. Луцилла отказалась взять что-либо, кроме единственного крохотного лазерного пистолетика, спрятанного у нее за корсажем. Один лишь выстрел: вот и все, на что был способен такой пистолетик — игрушка убийцы.