Несколько раз со времени прибытия Одраде на Ракис ею завладевало воспоминание о древнем живописном полотне, занимавшем такое видное место на стене апартаментов Таразы на Доме Соборов. Когда приходило это воспоминание, она ощущала, как у нее руки чешутся ухватиться за кисть. Ее ноздри жадно вдыхали соблазнительные запахи масел и красок. Ее чувства обрушивались на холст. Каждый раз Одраде Пробуждалась от этого воспоминания с новыми сомнениями, является ли Шиэна ее холстом.
«Кто из нас рисует другую?»
Сегодня утром это произошло опять. Снаружи, за стенами помещения в Ракианском Оплоте, которое она занимала вместе с Шиэной, все еще было темно; тихо вошла послушница, чтобы разбудить Одраде и сообщить ей, что скоро прибудет Та раза. Одраде поглядела на мягко освещенное лицо темноволосой послушницы, и немедленно воспоминание о картине вспыхнуло в ее сознании.
«Кто из нас действительно создает другую?»
— Пусть Шиэна еще чуть-чуть поспит, — сказала Одраде перед тем, как отпустить послушницу.
— Подать вам завтрак до прибытия Верховной Матери? — спросила послушница.
— Нет, мы подождем, пока Тараза не окажет нам удовольствие к нам присоединиться.
Поднявшись, Одраде совершила быстрый туалет и оделась в свое лучшее черное облачение. Затем она прошла к восточному окну общей комнаты своих роскошных апартаментов и поглядела на космическое посадочное поле. Множество движущихся огней отбрасывало свечение на сумрачное небо. Она активизировала все глоуглобы в комнате, чтобы пейзаж за окном смотрелся поприглушенней. Глоуглобы отразились золотыми звездами на толстом пуленепробиваемом плазе окон. Сумрачная поверхность отражала и темные очертания ее собственного лица, явно показывая морщины усталости.
«Я знала, что она приедет», — подумала Одраде.
Только она это подумала, как над подернутым пылью горизонтом взошло ракианское солнце — как детский оранжевый мячик, подброшенный вверх. И сразу же обрушилась жара, которую отмечали все ракианские наблюдатели. Одраде отвернулась от окна и увидела, как открывается дверь холла.
Шелестя одеждами вошла Тараза. Чья-то рука затворила дверь позади нее, оставив их наедине. Верховная Мать направилась к Одраде, черный капюшон накинут, окаймляя лицо. Вид совсем не безмятежный.
Заметив беспокойство Одраде, Тараза сыграла на этом.
— Что ж, Дар, по-моему, мы, наконец, встречаемся, как чужие.
Одраде потрясло, как на нее подействовали слова Таразы. Она правильно истолковала их как угрозу, но страх покинул ее, вышел как вода, вытекая из кувшина. Впервые в своей жизни, Одраде точно определила момент, через который прошла разделившая их линия. Это была линия, о существовании которой, по ее представлению, подозревали очень немногие из Сестер. Перейдя ее, она поняла, что всегда знала ее местонахождение: место, где она может ступить в пустоту и свободно парить. Перейдя эту линию, Одраде потеряла уязвимость. Ее можно убить, но нанести ей поражение уже нельзя.
— Значит, больше нет Дар и Тар, — сказала Одраде.
Тараза, услышав четкий и раскрепощенный тон Одраде, истолковала его как самоуверенность.
— Может быть никогда и не было Дар и Тар, — ледяным голосом сказала она, — как вижу, ты считаешь, что вела себя до сих пор чрезвычайно умно.
«Силы сошлись в битве, — подумала Одраде. — Но я не буду занимать позицию прямо на пути ее удара».
Одраде сказала:
— Альтернативы союзу с Тлейлаксом были неприемлемы. Особенно, когда я поняла, к чему ты, на самом деле, для нас стремишься.
Тараза ощутила внезапную усталость. Это все-таки было слишком: путешествие долгое, несмотря на прыжки ее не-корабля сквозь космические подпространства. Тело всегда знало, когда его выбивают из привычных ритмов. Она выбрала мягкий диванчик и присела, вздохнув от удобства этой роскоши.
Одраде обратила внимание на усталость Верховной Матери и ощутила немедленное сочувствие. Они внезапно стали двумя Преподобными Матерями с общими Проблемами.
Тараза это тоже ощутила. Она похлопала по подушке рядом с собой и подождала, пока Одраде присела.
— Мы должны сохранить Орден, — сказала Тараза. — Вот, что единственно важно.
— Разумеется.
Тараза задержала изучающий взгляд на знакомых чертах Одраде.
«Да, Одраде тоже утомлена».
— Ты все это время провела здесь, тесно соприкасаясь с людьми и с Проблемами, — сказала Тараза. — Я хочу… нет, Дар, я нуждаюсь в твоих взглядах.
— Тлсйлаксанцы внешне полностью готовы к сотрудничеству, — сказала Одраде, — но есть в этом лицемерие. У меня возникло несколько тревожащих вопросов.
— Например?
— Что, если акслольтные чаны вовсе не… чаны?
— Что ты имеешь в виду?
— Вафф ведет себя так, как бывает, когда семья старается скрыть ребенка-урода или сумасшедшего дядюшку. Клянусь тебе, он смущается, когда мы начинаем затрагивать тему чанов.
— Но, что они только могут…
— Суррогатные матери.
— Но они должны были бы быть… — Тараза умолкла, потрясенная возможностями, которые открывало подобное решение вопроса.
— Кто когда-нибудь видел тлейлакса некую женщину? — спросила Одраде.
Ум Таразы заполнили возражения… «Но точный химический контроль, необходимость ограниченных вариаций…» Она откинула свой капюшон и встряхнула волосами, освобождая их.
— Ты совершенно права: мы должны докопаться до всего. Хотя, однако же… это чудовищно.
— И он до сих пор не говорит полной правды о нашем гхоле.
— А что он говорит?
— Не более того, что я уже докладывала: вариация исходного Данкана Айдахо соответствует всем запросам прана-бинду, которые мы оговорили.
— Это не объясняет, почему они убили или пытались убить наши предыдущие приобретения.
— Он клянется святой клятвой Великой Веры, что они так действовали из стыда, потому что одиннадцать предыдущих гхол не соответствовали требованиям.
— Откуда они могли знать? Намекает ли он, что у них есть шпионы среди…
— Он клянется, что нет. Я обвинила его в этом, и он ответил, что соответствующий требованиям гхола наверняка породил бы среди нас заметное смятение.
— Что за «заметное смятение»? Что он…
— Он не скажет. Он всякий раз возвращается к заявлению, что они в точности выполнили свои контрактные обязательства. Где этот гхола, Тар?
— Что… ах, да. На Гамму.
— До меня дошли слухи…
— Бурзмали полностью владеет ситуацией, — Тараза плотно поджала губы, надеясь, что это правда. Самые последние сообщения не давали такой уверенности.
— Вы, наверняка, обсуждали, не следует ли убить гхолу, — сказала Одраде.
— И не только!
Одраде улыбнулась.
— Значит, это правда, что Беллонда хочет, чтобы одновременно устранили и меня.
— Откуда тебе…
— Дружба может быть по временам очень ценным приобретением, Тар.
— Ты идешь по опасной почве, Преподобная Мать Одраде.
— Но не спотыкаюсь на ней. Преподобная Мать Тараза. Меня неотвязно одолевают тяжелые мысли о том, что открыл мне Вафф об этих Преподобных Черницах.
— Поделись со мной своими мыслями, — была непримиримая решимость в голосе Таразы.
— Давай не будем заблуждаться насчет этого, — сказала Одраде. — Они превзошли сексуальное мастерство наших Геноносительниц.
— Шлюхи!
— Да, они используют свое мастерство таким образом, который в итоге явится роковым для них самих и для других. Они ослеплены своей силой.
— Это все, о чем ты долго и тяжко размышляла?
— Скажи мне. Тар, почему они напали на наш Оплот на Гамму и стерли его с лица земли?
— Очевидно, они охотились за гхолой Айдахо, чтобы захватить его в плен или убить.
— С чего бы ему быть для них таким важным?
— Что ты мне пытаешься сказать? — вопросила Тараза.
— Не могли ли шлюхи действовать, исходя из открытого им тлейлаксанцами? Тар, а вдруг секретная программа, введенная народом Ваффа в нашего гхолу — это нечто, делающее гхолу мужским эквивалентом Преподобных Черниц?
Тараза поднесла руку ко рту и быстро ее уронила, когда поняла, что слишком много выдает этим жестом. Слишком поздно. Неважно. Они все равно остаются двумя Преподобными Матерями, действующими заодно.
Од раде сказала:
— А мы приказали Лусилле сделать его неотразимым для большинства женщин.
— Как долго Тлейлакс ведет дела с этими шлюхами? — осведомилась Тараза.
Одраде пожала плечами.
— Лучше задать вопрос так: как долго они имеют дело с их собственными Затерянными, возвращающимися из Рассеяния? Тлейлаксанец разговаривает с тлейлаксанцем, при этом многое тайное может стать явным.
— Прекрасное предположение с твоей стороны, — сказала Тараза. — И чем оно, по-твоему, может быть ценно на практике?
— Ты знаешь это не хуже меня. Это объяснило бы очень многое.
Тараза заговорила с резкой горечью.
— И что ты теперь думаешь о нашем союзе с Тлейлаксом?
— Он еще более необходим, чем прежде. Мы должны быть с внутренней стороны. Мы должны быть там, где сможем влиять на участников открытой борьбы.
— Богомерзость! — обрубила Тараза.
— Что?
— Этот гхола — словно записывающее устройство в человеческом облике. Они подсадили его внутрь нашего Ордена. Если Тлейлакс наложит на него свои руки, то узнает очень многое о нас.
— Это было бы весьма неприятно.
— И весьма типично для них.
— Я согласий, что есть и другие подводные камни в нашей ситуации, — сказала Одраде. — Но все эти доводы лишь говорят, что мы не осмелимся убить гхолу до тех пор, пока сами его не изучим.
— Это может оказаться слишком поздно! Черт подери твой союз. Дар! Ты предоставила им возможность ухватить нас… и нам возможность ухватиться за них — и никто из нас не решается разжать хватку.
— Разве это не идеальный союз?
Тараза вздохнула.
— Как скоро мы должны предоставить им доступ к нашим книгам племенного учета?
— Скоро. Вафф подгоняет дело.