Красный язык влажно блестел в полуоткрытой метровой пасти, а страшные зубы длиной с локоть, как раз предназначенные, чтобы прокусывать толстую шкуру цератопсов, не могли дождаться, когда вопьются в завтрак.
Ящер словно усмехался.
Карпентер резко сбросил скорость, почти остановив танк.
Дети позабыли про газировку и во все глаза смотрели на это высшее достижение эволюции рептилий. Возвышаясь на мощных задних лапах, ящер достигал высоты двухэтажного дома, а в длину от носа до кончика гигантского хвоста был десятка полтора метров. Темно-серая шкура, покрытая грязью, вызывала омерзение. Слаборазвитые передние лапы заканчивалась каждая двумя пальцами-когтями — разве что чашку с чаем удержать.
Из пасти чудовища шлепнулся на землю большой комок вязкой слюны.
Тиранозавр издал оглушительный рев — или вопль, трудно сказать.
— Сматываемся отсюда, — прошептал Скип.
Под ногами чудовища уже содрогалась земля. Оно приближалось.
— Ну все, нам конец, — выдохнула Дейдре.
— Не бойтесь, ребятки, — сказал Карпентер. — Сэм ему не по зубам.
Тем не менее, пальнуть из рогопушки так и тянуло, просто на всякий случай — но выстрел мог насторожить террористов.
Тиранозавр заслонил собой солнце, на трицератанк упала жуткая тень ящера. Гигантская голова устремилась вниз. Застопорив правую гусеницу, Карпентер сделал резкий разворот, подставляя под удар хвост Сэма. Но вот беда, на самом деле Сэм не имел хвоста. Огромные челюсти скользнули по защитному полю и клацнули друг о друга как два такси в аварии на Пятой авеню. Тут уж динозавр взревел на самом деле.
— Ого… ну и разозлился! — покачал головой Скип.
Карпентер продолжал разворачиваться, и теперь рогопушки вновь нацелились на врага. Тиранозавр был уверен, что Сэм помчится вперед, опустив голову, как заведено у рогатых ящеров. Тут-то и настанет время, уйдя в сторону, вонзить свои зубищи ему в спину. Только Сэм «думал» иначе и вместо атаки продолжал пятиться, чем разъярил противника еще больше и тот напал сам. Карпентер сразу же сдал назад и в тот миг, когда ящер перенес весь вес на правую лапу, врезался плечом Сэма ему в левую.
Тиранозавр бешено завертел хвостом и лишь благодаря этому не опрокинулся.
Широко раскрыв пасть в пронзительном вопле, он продемонстрировал все свои зубы-ножи. Зловонное дыхание ворвалось в кабину сквозь решетки вентиляции, и внутри запахло, будто на одной из улиц Нью-Йорка во время забастовки мусорщиков. Тиранозавр решил снова попытать счастья, как видно, позабыв, чем закончилась для него прошлая атака. На этот раз Карпентер на всей скорости врезался в правую ногу противника, когда тот поднимал ее от земли. Теряя равновесие, ящер попытался описать пируэт, но получалось у него не лучше, чем у слона танцевать чечетку. Без толку крутя громадным хвостом, он кренился, как подрубленное дерево, и Карпентер поспешил отвести Сэма в сторону. Наконец, восьмитонная гора плоти завалилась, подмяв два молодых гинкго… Бум! Бум! Бу-бум!
Распростертый на спине динозавр бешено задрыгал задними лапами, забил хвостом и в итоге перекатился на живот. Но его положение по-прежнему было незавидным. Когда он стоял, хвост служил противовесом огромной голове, но теперь не справлялся с этой ролью. Ящер заработал жалкими передними лапами, стараясь оттолкнуть грудь от земли, но когда его попытки почти увенчались успехом, Карпентер снова пошел на приступ. Ткнувшись с разбега мордой Сэма в плечо противника, он поверг его ниц, но в этот раз с чуть другим «бу-бум!»
Дети на переднем сиденье покатывались со смеху.
— Подтолкните его еще разок, мистер Карпентер, — сказал Скип, когда ящер снова перевернулся на брюхо.
— Да ладно, ему и так несладко. Поехали лучше дальше.
— А он за нами не погонится? — опасливо спросила Дейдре.
— Не думаю. Сэм не пахнет цератопсом и оставляет другие следы. В любом случае он легко обгонит нашего приятеля. Как по-вашему, ребята, мы уже миновали город?
— Давно, — кивнул Скип. — Хотя, пожалуй, можно еще немного проехать на юго-восток. Если бы не отклонились к югу, вышли бы точно к кораблю.
— Возможно, с юга подкрасться будет проще. Попытаемся. — Карпентер двинул Сэма вперед по равнине.
— До моря уже всего ничего, — заметила Дейдре.
Когда полтора часа спустя ящероход преодолел очередной косогор и впереди показалось море, Карпентер пришел в замешательство. В 1998 тут ничего такого не было. По сути, оно не так уж отличалось от водных просторов будущего, хоть и было, разумеется, много-много мельче, а вдоль берега тянулись болотистые заросли. Однако морская гладь не уступала синевой Тихому океану и казалась такой же бескрайней.
Но еще больше озадачил Карпентера гигантский геометрический узор, похожий на косую решетку, который вдруг возник в небе прямо по курсу Сэма.
— Это кью, — благоговейно прошептала Дейдре.
Узор завис перед солнцем, которое уже на треть поднялось по небосклону. Казалось бы, линии на ослепительном фоне должны утратить свою четкость, но их чернота затмевала яркость светила.
— Это просто перекрещенные линии. Почему ты называешь их кью, золотце?
— Именно так выглядят кью.
— Ты видела их раньше?
— Нет, зато говорила с теми, кто видел. Кроме того, я видела пирамиды, и на каждой точно такие же кресты.
— Это кью, так и есть, — подтвердил Скип.
— Может, их космический корабль?
— Может, и корабль, — согласилась Дейдре. — Даже ученые Большого Марса точно не знают, кто на самом деле появляется в небе и изображен на пирамидах — кью или их корабли.
— Похоже, вы их совсем не боитесь.
— Ну да, — кивнул Скип. — Кью не обращают внимания на людей.
— Похоже, эта штуковина в небе нами заинтересовалась.
— Скорее всего, их заинтересовал Сэм, — сказала Дейдре. — Он ведь анахронизм.
— Как и я сам, — усмехнулся Карпентер.
— Да, но Скип верно сказал. Кью никогда не обращают внимания на людей. Такое чувство, что мы для них пустое место.
— А, казалось бы, должно быть наоборот, ведь это они засеяли людьми Марс и собираются засеять Землю.
— Думаю, они уже в некотором смысле засеяли Землю. Вряд ли время течет для них так же, как для нас.
— Ну, если они уже засеяли Землю в будущем, тогда, наверное, недоумевают, что я забыл в теперешнем Эридане.
— Нет, им попросту все равно, — возразила Дейдре. — Если и заинтересовались, то Сэмом.
— Гляньте! — воскликнул Скип. — Они уже на лобовом стекле!
Карпентер перевел глаза на узор и почесал затылок.
В памяти всплыл рассказ Эдгара По, прочитанный еще в школе. Во время эпидемии холеры в Нью-Йорке герой истории принимает приглашение родственника пожить у него в коттедже на реке Гудзон. Однажды на исходе знойного дня гость сидит с книгой у открытого окна и вдруг видит, оторвавшись от страницы, как по склону ползет невероятный гигантский монстр. В конце концов выясняется, что чудовище — это всего-навсего небольшая бабочка-сфинкс, и спускалась она по паутинке за окном.
Так, может, рисунок с самого начала появился на стекле кабины?
Та же самая бабочка из рассказа, один в один.
В кабине стремительно холодало. Капентер сверился с термостатом. Там было все в порядке, но температура продолжала падать. Он видел свое дыхание. Видел дыхание детей. И видел, что им страшно.
Они придвинулись ближе, прижавшись друг к другу.
— К… кажется, кью изучают Сэма, — выдавила Дейдре.
— Каким образом, золотце?
— Н… не знаю.
— Глядите! — воскликнул Скип, показывая на небо. — Террористы!
Вскинув глаза, Карпентер увидел трех — нет, четырех! — «птеранодонов», летевших на юг высоко над побережьем. Он попытался ускориться, чтобы загнать Сэма под ветви ближайшей ивы, но двигатель больше не работал, несмотря на включенное зажигание.
Очевидно, они пока не заметили танк, потому что продолжали свой полет как ни в чем не бывало. Наконец черные тени исчезли из поля зрения, но Карпентер знал, что бандиты вернутся.
— Может, тоже увидели кью? — предположил он. — Потому и прилетели?
Дейдре покачала головой.
— Тогда они вообще остались бы в городе. При кью лучше в небо не соваться. Просто ищут нас.
Мысленно согласившись, Карпентер снова взглянул на узор.
Что это, группа существ или одно-единственное? Или все-таки корабль?
А если корабль, и он сначала был в небе, то как ему удалось уменьшиться во сто крат и так быстро переместиться на лобовое стекло? Словно кто-то криво нарисовал на нем решетку для крестиков-ноликов. Чем бы этот узор ни был, он всего лишь двумерный. Странно.
Может, кью или их корабли всегда показываются только в двух измерениях? Или просто наши глаза так их воспринимают, а на самом деле измерений все четыре? Интересно, каков этот узор снаружи?
Карпентер попытался открыть дверцу с водительской стороны, но ее заклинило. Что ж, следовало ожидать.
Наверняка другая, с пассажирской стороны, тоже не откроется. Нечего и пытаться.
На него вдруг накатило холодное безразличие, какое иногда чувствуешь, глядя на звезды. Значит, вот что Дейдре имела в виду, когда сказала, что кью до людей нет дела. Теперь понятно, как можно знать о своих создателях, но не поклоняться им.
— А у вас на Марсе они часто показываются?
— Постоянно, — ответил Скип.
— Уже много поколений, — кивнула Дейдре. — Кью часть нашей истории.
— Но не нашей, хотя засеяли Землю. Почему?
— Вероятно, уже потеряли к Земле интерес и больше не показывались, — предположила Дейдре. — А может, улетели в другую часть галактики. Но и в вашей культуре должны были остаться их следы.
Решетка для крестиков-ноликов? Карпентер с сомнением покрутил носом.
— Может, ты и права, золотце.
Он снова взглянул на рисунок. Тот утратил недавнюю четкость, внутри кабины заметно теплело.
— Уходят, — заметил Скип.
Линии решетки распались на отдельные волокна, температура продолжала повышаться. Внезапно снова включился двигатель. Узор исчез.