— Ты все еще уверен, что прошел сквозь черную дыру?
— Да. Теперь я уверен. Вчера вечером я заходил в бар, и барменша поблагодарила меня, когда я рассчитался.
— Этого не случалось во Вселенной Номер Один?
— Никогда. Обе Вселенные не сильно отличаются друг от друга, но есть исключения. Например, ты.
— В другой Вселенной меня нет?
— В другой Вселенной все девушки — свиньи.
Ее отец — высокомерный мужчина. Он входит в дом, как Сарданапал. Седые волосы собраны сзади в хвост. Лоб и челюсть будто высечены из мрамора. Его королевское одеяние — темно-серый костюм, за который он заплатил больше, чем мой отец зарабатывал за год, а дед — за два. Но он демократичен. Пожимает мне руку, как будто слеплен из того же теста, что и я. Леонард Ламарк. Финансы. Уголь.
Уголь добывал мой дед и мой отец.
Ламарк не добывает уголь, он его транспортирует. Уголь теперь вместо нефти. Ламарк доставляет его огромными вертолетами на завод синтетического топлива. Он угольный Онассис.
— Я поддерживаю тепло в домах людей, — говорит он мне за ужином.
Какой из подносов предназначен мне? Я теряюсь. Фазан? Возможно. Я не решаюсь спросить. Обеденный зал здесь больше, чем дом, в котором я вырос.
— Как выглядит черная дыра? — интересуется Ламарк.
— Как вход в шахту.
— Вы видели сингулярность?
— К сожалению, нет. Когда нас подхватил прилив гравитации, я потерял ясность восприятия.
— Он считает, что прошел через дыру в другую Вселенную, — сообщает Вереника.
Ламарк улыбается:
— Но вас собирали в полет в этой Вселенной.
— Экспедицию могли организовать и в другой Вселенной.
— Согласен. Но я считал, что черные дыры соединяются с белыми.
— Это только теоретически.
— Ну и как, наша Вселенная похожа на ту, из которой вы прибыли?
— В общем и целом — да. Но есть различия.
— Различия, которые могли возникнуть во время вашего долгого — по земным меркам очень долгого — путешествия?
— Вполне возможно, но я так не думаю.
— Вы все еще на службе, капитан?
— Нет, я на пенсии. Полет к черной дыре обеспечил необходимый стаж службы.
— Тогда у меня предложение. Мне нужен рассудительный, здравомыслящий человек в мой диспетчерский центр.
— Право, не знаю, — говорю я.
— Двести тысяч в год. Приступите когда вам удобно.
— Право, не знаю, — повторяю я.
— Для вас это хорошая возможность. Не буду отрицать, для меня тоже. Так сказать, услуга за услугу. Средства массовой информации подхватят эту новость. Исследователь черной дыры на службе у Восточной угольной компании.
— Я самым серьезным образом обдумаю ваше предложение, — обещаю я.
Я покидаю гору, все еще чувствуя на губах поцелуй девушки-подсолнуха. Это поистине гора Фицджеральда, но я не позволю богатеям пустить меня под откос, как они пустили его.
В моем списке есть важное дело. Я должен навестить родню. Просто приехать и поздороваться. Это меньшее, что я могу для них сделать. Они живут возле шахты, где мой дед встретил дьявола. Шахта давно не работает.
Родители сильно постарели. Их вид тревожит меня. Отец выглядит как дед. Мать еле ходит на высохших ногах. Братишка годится мне в отцы. Дом, в котором я вырос, тоже обветшал. Он требует покраски, пол на заднем крыльце провалился, на крыше не хватает черепицы. Все это я могу починить. Но как вернуть отцу его годы, а матери здоровые ноги?
Моя прежняя любовь давно замужем, у нее семеро детей, и старший сын ростом выше меня. Когда я улетал, мы понимали, что ей нет смысла меня ждать. Она вышла за моего лучшего друга, который сейчас выглядит как старик.
Я не рассказываю никому, что прошел сквозь черную дыру. Вряд ли они это поймут. Но я рассказываю им о предложении Ламарка. Они приходят в восторг.
— Только подумайте, — говорит отец. — Мой отец всю жизнь добывал уголь. Я всю жизнь добывал уголь. А мой сын будет его транспортировать.
Я буду перевозить уголь через горы и реки. Буду перемещать его над долинами и лесами. Буду доставлять его на огромные заводы синтетического топлива — символ возрождения Америки. Буду обогревать дома, питать фабрики энергией и заправлять машины топливом. Я буду следить за тем, чтобы источник жизненной силы этой цивилизации не иссякал. Я буду соответствовать требованиям прекрасной Вселенной, в которую меня забросило волею судеб.
Я возвращаюсь на Холодный Ключ и говорю Ламарку «да». Он улыбается и поздравляет меня, а девушка-подсолнух целует меня в щеку.
Ламарк везет меня на другую гору. На ее вершине не замок, а большое прямоугольное сооружение, и оно сверкает, как огромный бриллиант. Блеск исходит из тысяч окон и застекленных проемов в крыше.
Я рассматриваю просторное помещение, в которое меня приводит Ламарк. Одна стена полностью занята приборной панелью. Напротив нее — стол с приемопередатчиком и четырьмя телефонами. За столом — худощавый, седовласый мужчина. Не отрываясь, он смотрит на большую светящуюся карту в центре панели.
Ламарк представляет нас. Мужчину зовут Ривз.
Затем Ламарк поочередно указывает на телефоны.
— Внешняя линия, — перечисляет он, — связь с углевозами, связь с ремонтной мастерской, связь с шахтами.
Он указывает на переливающуюся огоньками карту.
— Неподвижные белые огоньки — это шахты. У каждой свой номер. После цифры — буква, она определяет класс угля: А — антрацит, Б — битуминозный. Движущиеся номерки — углевозы. На каждом из них высокооплачиваемая бригада. Если номерок горит синим — значит, углевоз везет уголь на перерабатывающий завод. Если номерок желтый — значит, идет порожняком. Когда у шахты готов к отправке груз, ее огонек мигает. Если углевоз получает повреждение, его номер мигает. Ваша работа, капитан, контролировать, чтобы в первом случае на шахту отправляли ближайший порожний углевоз, и следить, чтобы во втором случае неисправный углевоз проследовал в ближайшую ремонтную мастерскую.
Воздушная транспортировка угля мне знакома. Ее использовали задолго до того, как я улетел к черной дыре. Но тогда ею занималось множество независимых компаний. На сцене еще не было Ламарка-Онассиса.
Я смотрю на Ривза. Когда нас представляли, он на лишь мгновение оторвался от карты. Сейчас его взгляд снова прикован к ней.
— Не могу избавиться от впечатления, мистер Ламарк, — говорю я, — что эта работа уже принадлежит Ривзу.
— Да, это его работа… и еще двоих из вечерней и ночной смен. А вы — наблюдатель… контролер, если хотите. Вы как последняя инстанция. Все сложные решения — за вами. Ваши рабочие часы будут приходиться на дневную смену, и вы должны присутствовать здесь пять дней в неделю. Но в случае возникновения серьезной проблемы с вами могут связаться в любое время, независимо от того, где вы находитесь. У вас будет бипер, который вы всегда должны носить с собой.
— Раньше у вас был наблюдатель?
Ламарк кивнул:
— Мой племянник. Ушел на повышение.
— Надеюсь, я вас не разочарую.
— Не разочаруете, если хорошенько запомните: мы перемещаем уголь. Это единственное, что мы делаем. Мы перемещаем его максимально быстро и максимально дешево. Если порожний углевоз находится ближе, чем другие, к готовой отгружать шахте, к ней должен лететь именно он. — Ламарк сбросил маску серьезности и улыбнулся. — И вообще, как может разочаровать меня человек, сбежавший из самой черной дыры?
Я снова вижу увеличивающийся диск и бездонную черноту в его центре. Это глаз дьявола, которым он смотрит из ада. Он тянет корабль вниз, вниз, вниз, за горизонт событий, но я уклоняюсь и нахожу кротовую нору. Через нее я прохожу в эту прекрасную, сверкающую Вселенную.
Из окна видна антрацитово-черная гора. Над ней поднимается дым — она горит. Я вспоминаю рассказ деда о том, как давным-давно загорелся целый город вслед за шахтой под ним. Случалось ли подобное в этой Вселенной? Мне кажется, вряд ли.
— Я должен подыскать жилье, — говорю я Ламарку.
— В этом нет необходимости. У меня есть дом в долине. Завтра перевезете туда свои вещи.
Вещей у меня немного. Просторный дом полностью обставлен мебелью, так что мне ничего больше не нужно, кроме личных вещей. Дом располагается в черте города, и ниже по улице есть рынок. До угольной шахты недалеко. Я вижу много людей с черными лицами. Поговорив с некоторыми из них, выясняю, что на шахте хорошо платят. Все дома в городе большие и стоят далеко друг от друга. Они не похожи на дома, о которых рассказывал мой прадед. Те дома были узкие и высокие, их разделяли сантиметры, а иногда они переходили один в другой.
Девушка-подсолнух приезжает посмотреть, как я устроился. В замке намечается вечеринка, и она меня приглашает. Я покупаю новую одежду, чтобы Вереника могла гордиться мной. На фоне того, как одеты ее гости, моя обновка выглядит шахтерской спецовкой. Но в ней я чувствуя себя непринужденно. Некоторые гости пялятся на меня, но это взгляды, предназначенные знаменитостям, а не сыновьям шахтера. Я всегда думал, что богачи — снобы. Эти не такие. Девушки наперебой приглашают меня танцевать. Подсолнуху это не нравится.
— Он мой, — с улыбкой говорит она высокой брюнетке.
Брюнетка улыбается в ответ:
— Вереника, не будь эгоисткой.
Я танцую с девушкой-подсолнухом. Я в удивительной, прекрасной Вселенной!
Я не флиртую с ней по дороге домой. В этой Вселенной так не принято. Когда мы добираемся до моего дома, уже поздно. Мы сидим в машине и разговариваем. Я чувствую ее близость, но не хочу портить романтическую атмосферу. Мы целуемся на прощание, и она уезжает.
Стоит приятный майский вечер. Вдали темнеет громада гор. Даже здесь чувствуется, как пахнут деревья на их склонах — сладкий запах зелени. И еще аромат полевых цветов.
По будням я езжу на работу. На маленьком служебном автомобиле по извилистой дороге до Центра управления.
Там мне абсолютно нечего делать. Четверо сменщиков оперируют приемопередатчиком и телефонами. Их смены чередуются так, чтобы у каждого был один выходной в неделю. А я только стою и наблюдаю. Работа не бей лежачего, но за нее платят двести тысяч в год.