ециально вырытой шахты, где ее магическое излучение можно держать под контролем.
Ринсвинд давно задавался вопросом: а как же все началось? В своем воображении он рисовал что–то вроде взрыва наоборот. Вот межзвездный газ с ревом устремляется со всех сторон в одну точку, дабы образовать Великого А'Туина… Ну, или гром какой гремит…
Но вместо этого раздался тихий, музыкальный звон, и там, где ничего не было, вдруг возник Плоский мир, словно выскочил из какого–то потайного местечка, где все время прятался.
А еще Ринсвинд осознал, что чувство бесконечного падения, с которым он вроде научился жить, возможно, будет тем самым чувством, с которым он умрет. Возникший под ним мир принес с собой специальное бесплатное предложение — силу тяжести, прямо зависящую от того, на каком расстоянии от вас находится ближайшее планетарное тело.
— А–аргх, — отреагировал камнем падающий вниз Ринсвинд.
— Чудесные облака получились, тебе не кажется? — поинтересовался появившийся рядом с ним создатель, по–прежнему безмятежно сидящий в воздухе. — Знаешь, я над ними долго работал.
— Аргх, — повторил Ринсвинд.
— Что–нибудь не так?
— Аргх.
— Ох уж эти люди, — пожаловался создатель. — Вечно куда–то спешат. — Он нагнулся поближе. — Разумеется, это не мое дело, но я частенько гадал: что творится у вас в головах?
— Через минуту там будут твориться мои ноги! — взвизгнул Ринсвинд.
Падающий рядом Эрик дернул волшебника за полу мантии.
— Так с Создателем не разговаривают! — крикнул он. — Просто попроси у него, чтобы он, ну, землю смягчил, что ли…
— О, не знаю, не знаю, получится ли, — отозвался создатель, — Понимаешь, насчет несчастных случаев есть строгие правила. Инспектор сразу навалится на меня, как тонна… тонна… тонна груза, — наконец нашел он нужное слово. — Возможно, я мог бы на скорую руку соорудить вам какое–нибудь болото. Или сейчас очень популярны зыбучие пески. Да, точно, я мог бы создать вам зыбучие пески в комплекте с болотом и трясиной, никаких проблем.
—! — высказался Ринсвинд.
— Извини, говори немножко погромче. Сейчас, минутку…
Снова раздался гармоничный звон.
Когда Ринсвинд открыл глаза, то увидел, что стоит на пляже. И Эрик тоже. Создатель висел в воздухе неподалеку от них.
Ветер, свистевший в ушах, внезапно стих. Не было даже слабого ветерка.
— Я просто подправил одну штучку, — объяснил создатель, заметив выражение лица волшебника. — Итак, что ты говорил?
— Я хотел перестать нестись навстречу Смерти, — ответил Ринсвинд.
— А–а. Прекрасно. Ну, рад, что мы с этим разобрались. — Создатель рассеянно оглянулся вокруг. — Вы случайно не видели тут мою книгу? Мне казалось, что в самом начале она была у меня в руке. — Он вздохнул. — В следующий раз потеряю собственную голову. Однажды я создал мир и совершенно забыл про белемнитов. Про всех этих паршивцев до единого. Сначала я не смог их достать, сказал себе, что загляну потом, когда они будут на складе, и совершенно забыл об этом. Только представьте себе. Никто этого, разумеется, не заметил, потому что вселенная, ясное дело, только что образовалась и там понятия не имели, что белемниты должны быть, но у населения вселенной это определенно вызывало скрытые психологические проблемы. Глубоко в душе они все равно сознавали, что чего–то не хватает… — Создатель взял себя в руки. — Но, как бы там ни было, я не могу торчать здесь весь день. Как я уже говорил, у меня уйма работы.
— Уйма? — переспросил Эрик. — Но я думал, ты уже закончил…
— О нет. До этого еще далеко, — возразил создатель, уже начиная растворяться в воздухе. — Это все квантовая механика. Ты не можешь сделать все раз и навсегда. Твои заботы продолжают разветвляться. Это называется множественный выбор, это как красить… красить… красить что–то очень, очень большое, что ты постоянно должен красить заново. Казалось бы, нужно изменить одну небольшую деталь, но какую именно — вот в чем проблема. Что ж, приятно было с вами познакомиться. Если вам понадобится что–нибудь еще, ну, знаете, лишняя луна или что–то в том же духе…
— Эй!
Создатель появился снова. Его брови были подняты в вежливом удивлении.
— А что дальше–то? — спросил Ринсвинд.
— Дальше? Ну, скоро сюда заявятся боги. Они с переездом никогда не тянут. Постоянно вьются где–то рядом, как мухи вокруг… мухи вокруг… словом, как мухи. Сначала, конечно, они проявляют норов, но быстро обвыкаются, Кстати, по–моему, это они отвечают за вас, людей. — Создатель чуть нагнулся. — Должен признаться, люди у меня никогда не получались. Руки и ноги почему–то никак не выходят.
Он исчез.
Эрик и Ринсвинд немного подождали.
— Думаю, на сей раз он действительно ушел, — сказал Эрик некоторое время спустя. — Но приятный человек, правда?
— Поговорив с ним, начинаешь лучше понимать, почему мир устроен именно так, а не иначе, — согласился Ринсвинд.
— А что такое квантовая механика?
— Не знаю. Видимо, это женщина–механик, которая чинит какие–то кванты.
Ринсвинд посмотрел на бутерброд с яйцом и кресс–салатом, который все еще был зажат в руке. Майонез так и не появился, и хлеб был плохо пропеченным, но до появления следующего бутерброда оставались тысячи и тысячи лет. Сначала должно зародиться сельское хозяйство, потом приручат животных, из примитивного кремневого предшественника разовьется нормальный острый нож, дальше изобретут технологию обработки молочных продуктов… А если будет желание сделать все как следует, придется еще научиться выращивать оливковые деревья и перец, изобрести чаны для выпарки соли, освоить процессы ферментации уксуса и методики элементарной пищевой химии — и только тогда человек наконец увидит еще один такой бутерброд. Он был единственным в своем роде — небольшой белый треугольник, полный анахронизмов, потерянный и совершенно одинокий в этом недружелюбном мире.
Тем не менее Ринсвинд не сдержался и откусил кусочек. Бутерброд был так себе.
— Вот чего я не понимаю, — начал Эрик, — так это того, что мы здесь делаем.
— Вряд ли это был философский вопрос, — отозвался Ринсвинд. — Ты, видимо, хотел спросить, что мы делаем здесь — на заре созидания, на этом пляже, который и в употреблении–то почти не был?
— Ага. Именно это.
Ринсвинд уселся на камень и вздохнул.
— Думаю, это довольно очевидно. Ты хотел жить вечно.
— Я ничего не говорил насчет путешествий во времени, — возразил Эрик. — Я выразил свою мысль очень недвусмысленно, чтобы не было никаких фокусов.
— А тут и нет никаких фокусов. Твое желание пытается сбыться. Сам подумай. «Вечно» означает весь диапазон пространства и времени. Вечно. На протяжении Вечности. Понимаешь?
— Ты хочешь сказать, что вроде как нужно начать игру с самой первой клетки?
— Ага.
— Но это же бессмыслица! Прежде чем тут появится кто–нибудь еще, пройдут годы!
— Столетия, — мрачно поправил его Ринсвинд. — Тысячелетия. Эпохи. А потом начнутся всякие там войны, полезут чудовища и все такое прочее. Большая часть истории просто отвратительна — если рассмотреть ее внимательно. И даже не очень внимательно.
— Но я хотел продолжать жить вечно с этого момента! — Эрик был в отчаянии. — В смысле, с того момента. Ты только посмотри по сторонам. Здесь нет девчонок. Нет народу. В субботний вечер совершенно некуда пойти и…
— Первый субботний вечер наступит через много тысяч лет, — поправил его Ринсвинд. — А до этого будут просто вечера.
— Ты должен немедленно вернуть меня обратно, — заявил Эрик. — Приказываю тебе. Изыди!
— Еще раз посмеешь заговорить со мной таким тоном, получишь затрещину, — предупредил Ринсвинд.
— Но все, что тебе нужно, это щелкнуть пальцами!
— Не получится. Твои три желания уже выполнены. Извини.
— Что же мне теперь делать?
— Ну, если увидишь, как что–то выползает из моря и пытается дышать, можешь посоветовать ему не тратить времени зря.
— Это, по–твоему, смешная шутка?
— Честно говоря, да, довольно забавная, — с ничего не выражающим лицом отозвался Ринсвинд.
— Что ж, у нее вырастет длиннющая борода, — заметил Эрик.
— Чего?
— Ну, ты же никуда не денешься. Ты останешься здесь, со мной.
— Чушь какая, я…
Ринсвинд с отчаянием оглянулся по сторонам и подумал: «Кстати, а что я?»
На пляж мирно накатывались волны, пока не очень сильные, потому что они все еще разведывали обстановку. Первый прилив осторожно захватывал сушу. Скоро на песке появится первая линия прибоя, разлохмаченная полоса из засохших водорослей и ракушек. Воздух пах чистотой и свежестью. Это был воздух, которому еще только предстояло познакомиться с испарениями лесного перегноя, а также со всеми ходами и выходами пищеварительной системы жвачного животного.
Ринсвинд вырос в Анк–Морпорке. Ему нравился воздух, который уже повращался в обществе, познакомился с людьми, стал кому–то приютом.
— Мы должны вернуться, — с жаром заявил он.
— Именно это я и говорил, — отозвался Эрик, чье терпение подходило к концу.
Ринсвинд откусил от бутерброда еще один кусок. Он много раз смотрел Смерти в лицо — точнее, Смерть много раз смотрел в его быстро удаляющийся затылок. Но внезапно перспектива жить вечно потеряла всякую привлекательность. Разумеется, он, Ринсвинд, узнает ответы на самые фундаментальные вопросы — например, как развивалась жизнь и все такое, но в качестве способа скоротать время (тем более что впереди — вечность) это не шло ни в какое сравнение с тихой вечерней прогулкой по улицам Анка.
Тем не менее, надо признать, путешествие было интересным и познавательным. Он познакомился со своим предком. А это кое–что. Не у каждого человека есть предок. Кстати, а что бы его предок предпринял в подобной ситуации?
Во–первых, он бы в нее не попал.
Ну да, разумеется, но помимо этого он бы… он бы использовал свой превосходный разум полководца для того, чтобы оценить имеющиеся в распоряжении инструменты, Да, именно так.