— Знаете, — произнес инспектор, — это интересно. Я никогда не связывал ее с этим делом. В конце концов, она приезжала сюда несколько лет подряд.
— Да, — мягко ответил Пуаро, — и поэтому ее присутствие не привлечет внимания. Это могло быть причиной того, почему выбрали именно Роше-Неж, не так ли?
— Вы подали мне идею, месье Пуаро, — взволнованно произнес Друэ. — Я посмотрю на дело с этой точки зрения.
День прошел без происшествий. К счастью, в гостинице было много провизии. Управляющий объяснил, что беспокоиться незачем, припасов хватит.
Эркюль Пуаро предпринял попытку завести разговор с доктором Карлом Лутцем и получил отпор. Доктор ясно дал понять, что психология — это его профессия и что он не собирается обсуждать ее с дилетантами. Лутц сидел в углу и читал толстый том на немецком языке, посвященный подсознанию, делая выписки и аннотации.
Эркюль Пуаро вышел наружу и забрел в помещение кухни, без определенной цели. Там он завел разговор со старым Жаком, который держал себя высокомерно и подозрительно. Его жена, кухарка, оказалась более приветливой. К счастью, объяснила она, у них имеется большой запас еды в консервах, но лично она невысокого мнения о еде в банках. Ужасно дорогая, а питательности никакой. Господь никогда не говорил людям, что те должны питаться из банок.
Разговор зашел о служащих гостиницы. В начале июля приехали горничные и новые официанты. Но в следующие три недели не приедет никто или почти никто. В основном люди, поднимающиеся наверх, обедают, а потом снова спускаются вниз. Они с Жаком и один официант легко с этим справятся.
— Здесь уже был официант до того, как приехал Гюстав, не так ли? — спросил Пуаро.
— Ну да, действительно, только плохой официант. Ни мастерства, ни опыта. Совсем никакого класса.
— Как долго он здесь пробыл до того, как его сменил Гюстав?
— Всего несколько дней — в середине недели. Естественно, его уволили. Мы не удивились. Это должно было случиться.
— Он не жаловался на несправедливость? — поинтересовался Пуаро.
— О нет, напротив, уехал очень тихо. В конце концов, чего он мог ожидать? Это гостиница высокого класса. Здесь должно быть соответствующее обслуживание.
Пуаро кивнул и спросил:
— Куда он уехал?
— Вы имеете в виду Робера? — Кухарка пожала плечами: — Наверняка вернулся в то неизвестное кафе, из которого приехал.
— Он спустился вниз на фуникулере?
Она с любопытством взглянула на него:
— Естественно, месье. Каким еще путем можно отсюда уехать?
— Кто-нибудь видел, как он уехал? — спросил Пуаро.
Оба, муж и жена, уставились на него.
— Ах! Неужели вы думаете, что кто-нибудь выходит проводить такого неумеху и что ему устраивают грандиозные проводы? Все заняты своими делами.
— Вот именно, — заметил сыщик.
Он медленно пошел прочь, глядя вверх, на здание над ним. Большая гостиница, и только одно ее крыло в настоящее время открыто. В других крыльях много комнат, запертых и с закрытыми ставнями, куда вряд ли кто-нибудь заходит…
Эркюль Пуаро свернул за угол гостиницы и чуть не столкнулся с одним из картежников — с тем, у которого было бледное лицо и светлые глаза. Эти глаза без всякого выражения смотрели на бельгийца. Только губы слегка изогнулись, показывая зубы, словно у злобного коня.
Пуаро прошел мимо него и пошел дальше. Впереди виднелась фигура — высокая грациозная фигура мадам Грандье.
Сыщик слегка ускорил шаг и догнал ее.
— Эта авария фуникулера, так неприятно, — сказал он. — Надеюсь, мадам, вам она не доставила неудобств?
— Мне это безразлично, — ответила она.
Ее голос был очень низким — звучное контральто. Не глядя на Пуаро, она свернула в сторону и вошла в гостиницу через маленькую боковую дверь.
Эркюль Пуаро рано лег спать и проснулся где-то после полуночи.
Кто-то пытался открыть замок его двери.
Он сел, включил свет. В тот же момент замок уступил усилиям и дверь распахнулась. Там стояли три человека, три картежника. Пуаро показалось, что они слегка пьяны. На их лицах было глуповатое, но злобное выражение. Он заметил, как блеснули лезвия бритв.
Крупный плотный мужчина вышел вперед и прорычал:
— Священная свинья детектив! Ба!
И он разразился потоком ругательств. Все трое угрожающе надвигались на беззащитного человека, лежащего в постели.
— Мы его порежем, парни. Да, лошадки? Мы порежем физиономию месье Пуаро. Сегодня ночью он будет не первым…
Они приближались упорно, целеустремленно, лезвия сверкали…
И тут раздался голос, который произнес с резким заокеанским выговором:
— Руки вверх, ребята. Я стреляю очень хорошо.
Человек нажал на спуск. Пуля просвистела мимо уха крупного мужчины и застряла в деревянной оконной раме.
Три пары рук поспешно поднялись вверх.
— Можно вас побеспокоить, месье Пуаро? — сказал Шварц.
Сыщик с быстротой молнии спрыгнул с кровати, подобрал блестящие лезвия и провел рукой по телам трех мужчин, дабы убедиться, что они не вооружены.
— А теперь шагом марш! Дальше по коридору есть большой шкаф. В нем нет окна. Как раз то, что нужно.
Американец отвел их к шкафу и запер на ключ. Потом обернулся к Пуаро и произнес голосом, срывающимся от удовольствия:
— Разве это не показательно? Знаете, месье Пурье, в Фаунтин-Спрингз некоторые смеялись надо мной, когда я сказал, что собираюсь взять с собой за границу оружие. «Куда, по-твоему, ты едешь? — спрашивали они. — В джунгли?» Ну, сэр, теперь я могу сказать, что смеюсь последним. Вы когда-нибудь видели такую неприятную шайку бандитов?
— Мой дорогой мистер Шварц, — ответил Пуаро, — вы появились как раз вовремя. На этой сцене могла разыграться драма! Я в большом долгу перед вами.
— Не стоит благодарности… Куда мы теперь пойдем? Нам следует сдать этих парней полиции, а именно этого мы и не можем сделать! Запутанная ситуация… Может быть, нам лучше посоветоваться с управляющим?
— Ах, с управляющим, — сказал Пуаро. — Думаю, сначала мы посоветуемся с официантом Гюставом, он же инспектор Друэ. Да, официант Гюстав в действительности детектив.
Шварц уставился на него:
— Так вот почему они это сделали!
— Кто и что сделал?
— Эта банда мошенников напала на вас вторым. Они уже порезали Гюстава.
— Что?!
— Пойдемте со мной. Доктор сейчас им занимается.
Друэ жил в маленькой комнатке на верхнем этаже. Доктор Лутц, в халате, бинтовал лицо раненого. Когда они вошли, он повернул голову:
— А! Это вы, мистер Шварц? Неприятное дело… Какие-то мясники! Просто бесчеловечные чудовища!
Друэ лежал неподвижно и тихо стонал.
— Ему грозит опасность? — спросил Шварц.
— Он не умрет, если вы это имеете в виду. Но ему нельзя говорить, и никаких волнений. Я забинтовал раны, так что риска инфекции нет.
Трое мужчин вместе вышли из комнаты, и Шварц спросил у Пуаро:
— Вы сказали, что Гюстав — сотрудник полиции?
Бельгиец кивнул.
— Но что он делал здесь, в Роше-Неж?
— Он занимался слежкой за очень опасным преступником.
Пуаро в нескольких словах объяснил ситуацию.
— Марраско? — переспросил доктор Лутц. — Я читал об этом деле в газете. Мне очень хотелось бы познакомиться с этим человеком. Здесь есть какое-то большое отклонение от нормы! Мне бы хотелось узнать подробности его детства.
— Что касается меня, — сказал Эркюль Пуаро, — я хотел бы знать, где он находится в данную минуту.
— Разве он не один из тех троих, которых мы заперли в шкафу? — спросил Шварц.
Пуаро ответил недовольным тоном:
— Это возможно, да, но я не уверен… у меня есть идея…
Он умолк, глядя вниз, на ковер. Тот был светло-коричневого цвета, и на нем виднелись ржаво-красные отметины.
— Следы, — произнес Пуаро. — Кто-то наступил на кровь и оставил кровавые следы; по-моему, они ведут из нежилого крыла гостиницы. Пойдем, нам надо спешить!
Они последовали за ним, через вращающуюся дверь, потом прошли по тускло освещенному пыльному коридору. Свернули за угол, все еще следуя отпечаткам на ковре, которые привели их к полуоткрытой двери.
Пуаро толчком распахнул дверь и вошел.
И резко вскрикнул от ужаса.
Это была спальня. Постель смята, на столе поднос с едой. Посередине на полу лежал труп мужчины. Он был чуть выше среднего роста, и на него напали с невероятной яростью и жестокостью. На его руках и груди виднелась дюжина ран, а голова и лицо превратились в сплошное месиво.
У Шварца вырвалось сдавленное восклицание, и он отвернулся; казалось, его сейчас стошнит. Доктор Лутц что-то в ужасе воскликнул по-немецки.
— Кто этот человек? Кто-нибудь знает? — слабым голосом произнес Шварц.
— Мне кажется, — произнес Пуаро, — что он был известен здесь под именем Робера, довольно неумелого официанта…
Лутц подошел ближе, наклонился над телом. Потом показал пальцем.
К груди мертвого человека была приколота бумажка. На ней чернилами было нацарапано несколько слов:
«Марраско больше не будет убивать и больше не ограбит своих друзей!»
— Марраско? — с трудом повторил Шварц. — Так это Марраско! Но что привело его сюда, в такое удаленное место? И почему вы говорите, что его зовут Робер?
— Он находился здесь под видом официанта, — ответил Пуаро, — и, по всем отзывам, был очень плох в этой роли. Настолько плох, что никто не удивился, когда его уволили. Он уехал — предположительно вернулся в Андерматт. Но никто не видел, как он уезжал.
Лутц своим громким голосом медленно спросил:
— И что, по-вашему, произошло?
— Думаю, здесь мы видим объяснение тревожного выражения на лице управляющего гостиницей, — ответил Пуаро. — Должно быть, Марраско предложил ему большую взятку за то, что тот позволил ему прятаться в неиспользуемой части гостиницы… — И задумчиво прибавил: — Но управляющему это не нравилось. О нет, ему это совсем не нравилось.