- Лейтенант Коннолли, - не отрываясь от часов, обратился к подчиненному капитан по внутренней связи, - вы готовы? Обстрел закончится с минуты на минуту.
- Все отработано, капитан, - натянуто-насмешливым голосом ответил Коннолли. - Сейчас штерны получат свой паек на сегодня.
Залпы вражеской артиллерии смолкли, но штерны не спешил атаковать альбионские позиции. У многих зародилось даже сомнение, уж не собирается ли противник закрепиться в занятых окопах - и тогда вся затея альбионцев с ответным ударом пойдет прахом.
Но нет. Прошло десять минут - и штерны покинули-таки свои окопы. Они ринулись через проходы между линиями, и через ставшую теперь вроде как ничьей землю. Надрывались пулеметы, прикрывая их, драгуны и гренадеры вели огонь из лучевых винтовок и карабинов на бегу. Альбионцы ждали их в остатках окопов, даже толком не отвечая им. Только несколько пулеметов, каким-то чудом переживших обстрел демонских орудий. Второй линии досталось больше всего, что, собственно, и послужило толчком для идеи с ответным ударом в штыки. Удерживать ее смысла не было.
Альбионцы стреляли в ответ - пространство между окопами расчертила разноцветная паутина смертоносных лучей. Но они погасли в считанные секунды. Штерны обрушились на альбионцев. Ударили в штыки. Драка была короткой, но очень жестокой. Альбионцы не стали долго сопротивляться - зачем биться за руины и воронки. В ход пошли гранаты. Они взрывались в плотных рядах штернов, расшвыривая драгун. Однако те упорно продолжали преследовать отступающего врага.
- Готовьтесь, капитан, - выкрикнул запыхавшийся Коннолли, пробежавший почти половину расстояния до третьей линии. - Мы скоро будем у вас.
- Всегда готовы, - нетерпеливым тоном ответил Брэдиган, которому тоже хотелось принять участие в битве, но надо было ждать своего часа. Ответный удар достигнет своей цели только если будет нанесен, когда штерны уже достаточно втянутся на полосу между второй и третьей линиями, чтобы отступать уже им было совсем несподручно.
Вторая линия вражеских окопов пала удивительно легко. Собственно закрепиться там было негде, у альбионцев тут даже пулеметов толком не осталось, поэтому вроде бы ничего странного в этом не было. На первый взгляд. Но меня это все равно насторожило. Однако останавливались всеобщее наступление, к которому присоединились и гренадеры, а вскоре подойдут и строевики, я бы все равно не стал. Мы быстро миновали разбитую линию обороны, бросились через полосу земли, отделяющую нас от третьей линии траншей. Не смотря на гранаты, что враг швырял нам буквально под ноги при отступлении.
Полосу земли, не столь уж сильно изрытую взрывами демонических шаров и наших снарядов, мы миновали очень быстро. Закатное солнце било в глаза, да и бежали мы слишком уж резво, чтобы, даже заметив вражескую ловушку, успели бы ее миновать. Пулеметы ударили почти в упор, наверное, по всей линии фронта одновременно анфиладным огнем. Пули мгновенно выкосили передовые цепи едва ли не под корень. Драгуны и гренадеры валились друг на друга, доспехи на спасали от пуль на таком мизерном расстоянии.
- Не стоять! - закричал я в микрофон. - Вперед! Бегом! Бегом! Бегом!
Замершие было под шквальным цепи снова ринулись в атаку. Офицеры и унтера увлекали за собой солдат. Ломая и без того неровные линии мы почти вплотную приблизились к вражеским окопам, когда оттуда поднялись альбионцы. Пусть нас в свои траншеи они не собирались - и ударили сходу в штыки.
Мы успели выстрелить только раз. Самые умелые гренадеры швырнули во врага гранаты. Пулеметы не смолкали до тех пор, пока мы не сошлись в штыки.
Альбионцев было больше, чем нас, они горели жаждой мщения, желая сбросить с горы. Но мы уступать не спешили.
Я уклонился от вражеского штыка, ударил альбионца прикладом по лицу, выбивая зубы, превращая лицо, не закрытое стальной маской в кровавое месиво. Его товарищ приложил меня прикладом в живот, но удар оказался слишком слаб. Я только покачнулся, врезал в ответ. Штык попал очень удачно - прямо под нижний край маски, вонзился в горло, уйдя на всю длину. Враг выронил свою винтовку, схватился обеими руками за ствол моего карабина, повалился на колени, кашляя кровью. Я уперся ногой ему в грудь, освобождая оружие. А со всех сторон на нас наседали враги.
Альбионцы наступали по всему фронту, тесня нас. Не смотря на подошедших строевиков, мы были вынуждены отступать. Мы отходили до самой второй линии, дрались в ее руинах. Но там нам не удалось удержаться, слишком стремительно нас отбросил враг. Орудия и малые мортиры еще не заняли свои места, чтобы поддержать нас огнем, а пулеметов для этого оказалось мало. Кинжальным огнем они сумели рассечь цепи врага, что буквально спасло нас от полного поражения.
Нам удалось хотя бы перегруппироваться. Правда, это стоило едва ли не всех пулеметов, имеющихся в наличии. Мы остановились у орудий, замерших на ничьей земле, между первой и второй линиями вражеских окопов. Те тут же открыли огонь по приближающемуся противнику прямой наводкой. Фугасные снаряды малых калибров рвались в рядах наступающих альбионцев. Немногочисленные оставшиеся наши пулеметы застрочили по всему фронту. Мы открыли огонь из винтовок и карабинов. Такой внезапный шквал огня остановил врага. Альбионцы падали, цепи залегали, не желая подниматься под огнем. Но на таком расстоянии это не спасало от фугасных снарядов - смертоносные осколки не щадили ни стоячего, ни лежачего.
Медленно альбионцы начали без команды отползать в тыл. И этим было грех не воспользоваться.
- Артиллерия, - скомандовал я по общей связи, - медленно вперед. Выстрел через каждые две минуты. Пулеметные расчеты, не отставать. Малые мортиры, по готовности - огонь по третьей линии противника.
На меня тут же обрушился шквал подтверждений, а затем мы медленно, но верно двинулись на врага. Под грохот орудийных залпов, треск пулеметных очередей, хлопки занявших позиции малых мортир, мы наступали на врага. Шипели лучевые винтовки и карабины, смертоносные лучи мелькали в сгущающейся темноте.
Откуда-то пришла в голову дурацкая мысль, что, наверное, сражения наши выглядят весьма впечатляюще - разноцветные лучи, вспышки выстрелов пушек, медленно затягивающий поле боя кислый пороховой туман. Видимо, не зря многие художники впечатляются именно батальными сценами.
В третий раз мы прошли ничью землю до разбитой второй линии окопов, где перебили очень многих альбионцев. Ползком через разрушенные укрепления не перебраться, а потому они становились легкой мишенью для наших пушек и пулеметов. Те же, кому удалось миновать их, почти сразу попадали под бомбардировку малых мортир, от которой не было спасения. Блестящий контрудар, едва не сбросивший нас с Серых гор, обернулся сокрушительным поражением для альбионцев.
Мы встали на второй линии. Стащили туда все пулеметы и орудия, поставив в тылу малые мортиры, продолжавшие обстреливать врага и после этого. Собственно, и пушки, как только заняли свои места, открыли огонь фугасными снарядами. Прекратили обстрел только когда подошли к концу боеприпасы, взятые с собой. Подвоз их ясное дело будет не раньше завтрашнего утра.
Первый день сражения за Серые горы закончился.
Глава 14.
Время прорывов закончилось. Наша дивизия была слишком обескровлена, чтобы предпринимать какие-либо активные действия. Мы укрепляли позиции, превращая руины во что-то более-менее подходящее для обороны. Главным достоинством и одновременно недостатком их было очень близкое расположение к третьей линии вражеских окопов. И нам, и альбионцам придется очень туго во время атаки. Орудия и пулеметы будут косить солдат, как только те выберутся из траншеи. Любая, самая массовая атака, скорее всего, обернется катастрофой.
И потому мы засели в окопах, обстреливая вражеские позиции из всех имеющихся орудий. Демоны заявили, что тащить свои в гору все равно не станут, ибо при таком раскладе вести огонь прямой наводкой смысла не имеет, и они подождут до тех пор, пока мы не возьмем гору. А уж тогда они поднимутся - и откроют огонь врагу внизу, как и было предусмотрено планом, разработанным союзным штабом. В общем, брать гору нам придется самим.
Для этого нам выделили уйму средств. Прислали пополнение, превосходящее числом всю нашу дивизию. В основном, правда, его составляли строевые полки, всего два гренадерских и только один драгунский. И что самое удивительное, вся тяжелая пехота оказалась в моем подчинении.
В тот вечер, когда к нам прибыли полки тяжелой пехоты, генерал-полковник вызвал меня в свой форт. Ставка Волостова располагалась в первой линии окопов - подальше от вражеских орудий, как и положено командиру дивизии. Когда я прибыл, в форте меня уже, кроме генерал-полковника ждали три офицера в полевой форме и доспехах тяжелой пехоты. Волостов представил их как командиров полков подкрепления.
- Два гренадерских и один драгунский, - сообщил он, - все с Саара. Номера пока еще не запомнил, ну да, вы сами с командирами познакомитесь. Все три полка поступают в ваше распоряжение.
Все три полковника почти синхронно щелкнули каблуками и наклонили головы.
- Кроме того, ваша бригада из ударной переформируется в бригаду тяжелой пехоты, - продолжал Волостов. - Вы отлично справились со своей задачей при атаке на вражеские траншеи, так что не будет ошибкой поручить вам командование всей тяжелой пехотой армии. Да и представление на вас уже написано и отправлено в штаб Литтенхайма. Жди Георгия, а то, что это такое, заслуженные боевой полковник, на генеральской должности, ни единой награды. Непорядок это. У тебя, Нефедоров, все по статуту "лично предводительствуя войском, одержит над неприятелем, в значительных силах состоящим, полную победу, последствием которой будет совершенное его уничтожение", - процитировал он. - Прибавил еще и про стремительное взятие Туама, действия на железнодорожной станции и при штурме Килкенни. Думаю, Литтенхайм не откажет. Он ведь вас еще по Пангее помнит. Да и в полковниках вы засиделись уже, пора выходить на новый масштаб, галунный погон после Эрины получите, могу обещать.