Как в океане общались киты, так под землёй общались существа, которых колдуны называли ископаемыми вампирами — не совсем справедливо, поскольку они были не кровососами, а ночными хищниками, большую часть времени проводившими в толще земли. Сами себя они называли пхугами, что могло навести на мысль об их происхождении, вот только появились они прежде всех человеческих народов и прежде всех млекопитающих, став свидетелями эволюции древних обезьян и долго не считая их ничем иным, кроме своей добычи. Гепард улавливал отдалённые разговоры, смысл которых от него ускользал. Ближайшие соседи молчали — спали, думал гепард, или ушли на глубину. Пхуги были неутомимыми копателями; если они не спали и не искали пищу, то рыли норы. Рост температуры их не пугал — от неё защищала магия. Некоторые предпочитали жить в океанах. Существам, способным играть со своим геномом, будто с конструктором, и менять его путём горизонтального переноса, было несложно адаптироваться к воде.
Гепард вскочил, побежал по коридору, поднялся по крутому склону, запрыгал по камням и оказался в пещере, где стояла гробница. В человеческом облике он старался здесь не бывать, однако сейчас пришёл сюда прощаться, а не жалеть себя. Потоптавшись на месте, гепард поставил передние лапы на основание гробницы и обратился в человека.
— Только пожалуйста, не начинай всё сначала, — сказал Фаннар.
— Я не начинаю, — проговорил Кан. — Я и не заканчивал. — Он вглядывался в лицо каменного изваяния так, словно ждал чуда.
— Прекрати. В любом случае, я не позволю тебе это сделать. Только потеряв жизнь, начинаешь её ценить.
— Я потерял её год назад. То, что сейчас — не жизнь.
— Поверь, тебе просто не с чем сравнивать. — Фаннар помолчал. — Ты думаешь, что остался один. Но на самом деле это не так. Никто из нас тебя не оставит, ты наш брат…
— Я знаю, — сказал Кан и осторожно накрыл ладонью пальцы изваяния. — Просто мне кажется, что больше я сюда не вернусь.
Фаннар ничего не ответил. Интуиции и предчувствия были ему недоступны.
— Ты слишком привязался к внешнему, — сказал он через минуту. — Мастер передал тебе столько всего, а ты не можешь оставить привязанность к его могиле. Не заставляй меня думать, что ты плохо у него учился.
Кан не ответил. Спустя несколько секунд он развернулся, превратился в гепарда и побежал к выходу на улицу.
Было раннее утро. Ночь он провёл, бродя по коридорам, спускаясь глубоко под землю, где в озёрах жили зубастые угри-альбиносы, а по стенам ползали слепые сантиметровые муравьи, питавшиеся грибами. Система озёр и соединяющих их русел выходила в море, и время от времени Кан встречал на берегах подземных водоёмов морских пхугов. Но сегодня здесь не было никого. Кана не оставляло ощущение, что ничего этого он больше не увидит, и из неких сентиментальных соображений он решил не тратить сегодняшнюю ночь на сон.
Миновав ветрогенератор и хлева, он приблизился к церкви на холме. Конечно, его гость был там, в единственном тёплом здании, спал прямо у стола на тонком матрасе, подложив под голову маленькую подушку, вот-вот готовую исчезнуть. Кан хотел было его разбудить, чувствуя бремя ответственности за этого нелепого человека, но потом передумал и сел за стол, чтобы написать сестре письмо с просьбой забрать его кота.
Когда письмо было отправлено, Вальтер уже проснулся и сидел на полу, избавляясь от наколдованной постели. Теперь его лицо от уха до рта пересекал тонкий белый шрам.
— Может, ты мне что-нибудь объяснишь? — спросил Вальтер, заметив, что Кан на него смотрит. — Зачем ты меня выкрал?
— Меня попросили, — неохотно ответил Кан.
— Кто попросил?
— Ты очень много вопросов задаёшь. Мы сейчас уезжаем. У нас мало времени и много дел.
— Это твои книги? — Вальтер указал на полки. — Ты все их прочитал?
— Прочитал.
— Тут не только магическая литература. Ты какие-то исследования проводишь? — Вальтер намотал на себя шарф. — А хлева тоже твои? И лодка?
Кан смотрел на своего гостя в изумлении — он никогда не видел человека, задававшего сразу столько вопросов и не стремившегося получить на них ответ.
— Идём, — сказал он. — Позавтракаем на месте.
— Ты говорил, мы возвращаемся в Африку. Обратно к Источнику?
В Кане вдруг проснулся слабый интерес.
— Ты ведь один из жрецов? — спросил он. — Значит, ты тоже пил ту воду?
— Конечно, иначе я не смог бы им стать. Так что, мы возвращаемся к Источнику?
— Нет, — сказал Кан. — Мы возвращаемся к моему отцу.
Путь до портальной занял два часа. На грузовике они добрались до соседней деревушки, где Кан зашёл к человеку, управлявшему фермой в его отсутствие. Оставив у него грузовик, они поехали в город на внедорожнике, за рулём которого сидел фермерский сын. Уже у входа в портальную, соседствующую с туристическим агентством местной колдовской общины, Вальтер спросил:
— Это твой отец приказал меня похитить?
Кан подумал.
— Мой отец много чего может, и я не стал бы сбрасывать его со счетов. Думаю, скоро мы это выясним.
Он не собирался говорить Вальтеру, насколько ему не по себе от предстоящей встречи.
Порт доставил их в Каир, где они провели час в ожидании второго порта до Батури, сидя в уличном кафе. Полковник Ди, отец Кана, находился сейчас на границе Камеруна и Центральноафриканской республики, ведя очередные переговоры. В Батури, сказал Кан, их должна ожидать машина.
Действительно, снаружи портальной стоял джип Легиона, и молчаливый водитель повёз их из города прочь. По улицам шли люди, бегали весёлые дети, женщины собирались у рынка; Вальтер глазел по сторонам, выискивая полицейских или военных с оружием, но, к собственному удивлению, не находил их.
Легионер вёл машину на восток; дорога постепенно пустела, дома и склады, встретившие их на окраине, исчезли, промелькнули поля, вдоль обочин начали появляться деревья. Через полчаса они свернули на разбитую просёлочную дорогу и двинулись вглубь леса.
Скоро за деревьями открылась поросшая невысоким кустарником равнина и дорога с блокпостом. Вместе с несколькими легионерами блокпост охраняли два величественных местных колдуна в зелёных одеждах, которые хмуро оглядели Вальтера и Кана. За блокпостом начиналась деревня — множество небольших круглых домов из глины с высокими соломенными крышами. Они стояли на значительном расстоянии друг от друга, а красная земля между ними была плотно утрамбована. Кан не заметил ни одного легионера, но у некоторых построек толклись африканцы из разных племён. Они были молчаливы, необычно сдержанны и внимательно следили за проезжавшим джипом. Миновав дома, машина остановилась у широкой пустой площади, рядом с которой стояло устрашающее сооружение, похожее на широкий спиральный термитник метров десяти высотой.
— Кан! Милый мальчик! — Из ближайшего глиняного дома выкатился седой старик в инвалидном кресле, невероятно худой, морщинистый, но весьма жизнерадостный. — Я так счастлив тебя видеть!
Кан поймал на себе удивлённый взгляд Вальтера и недовольно нахмурился.
— Твой отец только что начал встречу. Это как минимум до обеда, так что будь на это время моим гостем! Вместе с уважаемым жрецом, разумеется. — Старик вежливо и одновременно насмешливо склонил перед Вальтером голову.
— Это Рафики, приятель отца, — неохотно пояснил Кан, пока они шли за резвым стариком. — Он выглядит идиотом, но на самом деле мужик неглупый, так что не очень при нём болтай.
— О чём я могу болтать? — удивился Вальтер, но Кан не ответил.
Внутри дома было куда прохладнее и просторнее, чем казалось снаружи. Старик предложил им завтрак. Кан, у которого совершенно не было аппетита, отказался, но Вальтер размотал свой шарф и с готовностью сел за стол.
— Очень сложные переговоры, — говорил Рафики, катаясь по комнате с таким гордым видом, будто сложность переговоров — его заслуга.
Кан стоял у открытой двери, разглядывая здание напротив. В отличие от простых жилых домов, это строение вызывало у него самые неприятные эмоции.
— Знаешь, — сказал старик Вальтеру, — а я ведь однажды был у этого вашего Источника.
Кан повернул голову, на секунду отвлекаясь от тревожного созерцания.
— Давно это было, — продолжал Рафики не без удовольствия, поскольку оба гостя обратили на него внимание. — Я приехал к Источнику, когда остался один, не знал, куда себя деть, проболтался в этом чёртовом лагере почти месяц — всё не решался, боялся чего-то, дурак, а через день после того, как выпил воды, меня нашёл твой отец. С тех пор я с ним. Вот так-то, молодёжь!
Старик замолчал, и Кан, ожидавший длинной истории, отвернулся к высокому дому.
Солнце стояло над деревней, которую накрывал полупрозрачный отражающий полог, но в доме было прохладно. Старик дремал в кресле, скучавший Вальтер, который уже осмотрел в комнате всё, что только можно, гонял по столу хлебные крошки. Кан воззвал к Фаннару, но тот скрылся, не желая быть рядом с тем, что предстояло увидеть Кану.
Он почти не помнил своего детства до того самого года, когда отец увёз его из родной Монголии на север Шотландии, и там он постепенно начал просыпаться от полубредовых фантастических сновидений, путавшихся с реальностью из-за его неумения различать, разделять и понимать увиденное. Пустые холодные пространства нравились ему гораздо больше, чем город, где он жил, и с отцом, оставлявшим его на целый день в одиночестве, жилось спокойнее, чем с матерью или в интернате, в постоянном окружении детей. Он думал, что так теперь будет всегда — тишина и покой.
Но скоро появился Мастер, огромный старый пхуг. Время сжималось и растягивалось; кажется, совсем недавно они переехали на этот край земли, а год пролетел, словно день, и отцу пришла пора возвращаться в Африку, поскольку его дела в Британии закончились.
— Ты остаёшься здесь, — сказал он сыну серьёзно и спокойно. — Больше, чем я для тебя сделал, я сделать уже не смогу. Теперь ты должен слушаться своего Мастера и делать то, что он тебе велит. Он объяснит, кто ты такой, почему ты такой и что ты можешь. Я приеду, если захочешь… — он без улыбки вгляделся в Кана, — но думаю, что ты меня не позовёшь.