Удар…
Не по ней, совсем рядом. Звон стали и хруст ломающихся костей, хлюпанье крови… Черная мертвая кровь… Аред, разрубленный от шеи наискосок, через грудь, до подмышки… так страшно, что хочется заорать, но крик встает поперек горла. Еще мгновение мертвое тело держится на ногах, покачиваясь. Потом заваливается на бок.
За ним стоит Хёнрир, забрызганный черной кровью. Огромный и неподвижный, словно скала.
И звон падающего меча — это Хёнрир бросает свой. Он стоит, и видно, как тяжело дышит, сосредоточенно, как складка пролегла между бровей, как раздуваются ноздри. Белое каменное, заострившееся лицо. Он пытается справиться с собой — вокруг столько крови! И убив раз, остановиться почти невозможно. Кровь сильнее. Не так…
Эрлин вжимается в стену спиной.
Если не муж, то лорд Хёнрир сейчас убьет её.
Хёнрир стоит…
Так тихо, что Эрлин отчетливо слышит его дыхание. Слышит, как он глухо рычит сквозь зубы. Напрягаются плечи, пальцы сжимаются до хруста… Темнеют глаза. Глубокий вдох…
— Мой ребенок… — шепотом говорит Эрлин. Пусть Хёнрир убьет её, но если еще можно хоть что-то сделать… Губы дрожат.
Хёнрир вытягивается. Еще один вдох и один выдох, он разворачивается, оглядываясь.
Крошечный, окровавленный раздавленный сверток чуть позади него. Шаг назад. Хёнрир наклоняется… И Эрлин вдруг ощущает движение чудовищной Силы, заполняющей все. И голод Леса, нарастающий почти истерично: «убей!» Ребенок Эрлин и так почти мертв, даже не плачет. Тонкие невидимые нити связей Хёнрира вытягиваются, склоняются и опутывают его, словно коконом.
— Нет! — кричит Эрлин. — Не трогай его!
Ей кажется, Хёнрир сейчас убьет окончательно, сожрет… выпьет маленькую жизнь, которая и так едва-едва теплится. Превратит её малыша в тварь. Лесу нужна кровь и нужна добыча. Мертвая черная кровь Ареда не годится для него, только живая…
— Нет!
Спотыкаясь, едва держась на ногах, Эрлин делает шаг вперед.
И натыкается на непроницаемую стену щита.
— Не трогай! — кричит она. — Отпусти его!
— Успокойся, — хрипло говорит Хёнрир. — Я хочу помочь. Иначе он умрет.
Страшно. Так невыносимо страшно, Эрлин не понимает, что сейчас будет.
Она снова, без всякой надежды, бьется всем телом о невидимую преграду щита…
Ее сил недостаточно, но видеть она может.
И она видит, как тонкие нити Силы Хёнрира опутывают ребенка, как проникают внутрь, пытаясь собрать раздробленные кости, разорванное легкое, остановить кровь… На это невозможно смотреть, очень больно. По щекам Эрлин текут крупные слезы.
— Ты превратишь его в тварь, — шепотом говорит она.
Если тонкие нити остаются в чужом теле слишком долго, они прорастают, подчиняя волю, ломая и медленно убивая, высасывая из человека все. Так Лес подчиняет себе людей.
— Я только соберу то, что сломано и отпущу его. Не бойся, — говорит Хёнрир сосредоточенно, не отрываясь. — Потом нужна будет твоя Сила.
Хорошо.
Эрлин сейчас не в состоянии спорить и не знает, как лучше.
Жизнь её ребенка совсем на грани, и если не сделать хоть что-то прямо сейчас — он умрет, он слишком крошечный, что бы справиться самостоятельно. Если Хёнрир может помочь — даже неважно каким способом и с какой целью, но это даст шанс.
Хорошо. Пусть так. Она сама сделает все, что потребуется.
— Найди чистые пеленки, — говорит Хёнрир. — И переоденься сама, у тебя платье в крови. Чем меньше крови будет на вас обоих, тем лучше. Мы сейчас уедем, ты поедешь со мной.
Его голос звучит спокойно и холодно.
Да. После того, что случилось — оставаться нельзя. И даже Хёнриру — он убил лорда Желтого Дома… Как скоро они опомнятся? Они ведь потребуют его смерти… Совет потребует. И смерти Эрлин тоже… и Свельг…
Так хочется разрыдаться от растерянности, от беспомощности, но времени действительно нет. Переодеться и найти пеленки. Собраться. Когда что-то делаешь — проще, главное — не стоять. Лорд Хёнрир прав, кровь на ней — опасна.
Собраться, да.
Только трясутся руки.
Ничего. У нее есть удобное платье для верховой езды и бриджи. Она ведь поедет верхом?
Переодеваться прямо тут? Оглядывается на Хёнрира, невольно…
— Не бойся, я не смотрю, — говорит он. — Лучше не отходи от меня далеко.
Ничего. Сняв платье, она останется в сорочке, ничего нового лорд Хёнрир не увидит. Эрлин не девочка, чтобы краснеть по пустякам. Быстро. И нужно справиться со всей шнуровкой, несмотря на непослушные пальцы.
— Оделась? Иди сюда. Я хочу, чтобы тоже увидела.
Она не может.
Нет, она подойдет конечно… просто Эрлин кажется, она сейчас умрет, её сердце разорвется. Ей не хватит сил посмотреть. Ноги подгибаются.
То, что стало с её мальчиком…
У нее темнеет в глазах.
Хёнрир бросает на нее быстрый взгляд.
— Тебе плохо?
Она зажмуривается, отчаянно мотает головой. Как объяснить? Для него это ничего не значит.
Нужно взять себя в руки.
— Расстели вот здесь, — говорит Хёнрир.
Она расстилает чистую пеленку. Он осторожно поднимает, стирая с тельца кровь, перекладывает.
— Правая рука пострадала больше всего, — говорит он, — кости сильно раздроблены, не уверен, что смогу что-то сделать. Я сейчас постарался собрать то, что жизненно важно — ребра, легкие, внутренние разрывы. Сейчас все срастется, надеюсь, к вечеру… и я отпущу. Замкну все контуры. Потом нужно будет только поддерживать его, подпитывая Силой, ты сможешь и сама, без нитей, через прямой контакт. Еще… шрам на лице — шпорой задело. Выглядит страшно, но это как раз не опасно. Вот с рукой — не знаю…
Эрлин кивает — она поняла.
Все сжимается и каменеет внутри. Кажется, это происходит не с ней, не на самом деле. Она не вынесет.
И она виновата сама. Это из-за нее.
Она виновата во всем.
Лучше бы Аред убил её.
Лорд Хёнрир поднимает ребенка на руки.
— Идем, Эрлин.
Свельг во дворе. Люди её мужа и люди Хёнрира. Воины. Никто пока не понимает, что произошло.
Словно во сне все это. Звенит в ушах.
Хёнрир идет чуть впереди, с ребенком на руках, Эрлин за ним следом.
— Держись ближе ко мне, — тихо говорит он. И потом, для всех, громко: — Мы уезжаем!
Эрлин так хочется зажмуриться… так страшно. Их выпустят?
— Лорд Аред? — слышит она. Это Хваль, кажется, один из людей её мужа. — Что с ним?
— Я убил его, — совершенно ровно, бесстрастно говорит Хёнрир. — Если хотите, можете предъявить претензии в Совет.
— Вы убили его?! — потрясенно…
— Да. Он уже был тварью, вы можете подняться и убедиться сами.
Эрлин видит, как Свельг меняется в лице — ужас в его глазах.
— Эрлин… — шепотом говорит он, отчаянно.
Смотреть Свельгу в глаза сейчас тяжело, Эрлин отворачивается. Она не в силах ничего объяснять.
— Леди Эрлин поедет со мной, — говорит Хёнрир.
Никто не спорит, теперь она его законный трофей и добыча.
Бальдар выходит вперед, младший брат Ареда.
— Вы не можете уехать так, лорд Хёнрир!
— Могу, — говорит он. — Лорд Бальдар, теперь вы глава Желтого Дома, и, давайте, не будем совершать необдуманных поступков. Не стоит мешать мне.
И, вроде бы, никакой угрозы в его голосе, но пробирает озноб. Эрлин чувствует движение потоков Силы, чужая воля сковывает, не дает даже поднять глаза. Они отступают.
Хёнрир подходит к своему коню, легко запрыгивает в седло, все так же, держа ребенка одной рукой, вторую протягивает Эрлин.
— Поедешь со мной, — говорит он. — Сядешь сзади в седло. И держись за меня.
Эрлин не в том положении, чтобы спорить.
Хёнрир помогает ей залезть тоже… у него теплые пальцы, очень жесткие… Эрлин чувствует легкое покалывание магии… выходит так, что она совсем близко, её колени касаются его бедер, её грудь — его спины, и ничего с этим не сделать, не отодвинуться.
— Поедем быстро, — тихо говорит он, — так что держись крепче.
И пришпоривает коня.
И Эрлин, которая по началу так надеялась держаться лишь за его куртку, приходится обхватить Хёнрира за талию, крепко, чтобы не упасть.
Глава 2.Дорога
Когда они переходят с рыси на шаг, и нет никакой погони за ними, можно, наконец, выдохнуть, разжать руки и отпустить его, Эрлин больше не свалится. Но вдруг судорожно сводит руки. До слез, до истерики. Весь накопившийся ужас последних дней вдруг рвется наружу.
— Эрлин… поплачь, — тихо говорит Хёнрир. — Ничего страшного… ты поплачь, и тебе станет легче.
Она не может. Это слишком, как же она будет вот так плакать, при всех? Недостойно… Но это сильнее её. Эрлин всхлипывает, почти против воли уткнувшись Хёнриру в спину, словно спрятавшись. Он не возражает против такой вольности. Его спокойная уверенность, тепло его тела — так странно действуют на нее, даже без слов. Слезы сами льются по щекам, не остановить… но действительно легче.
— Мой ребенок, — говорит она, — как он?
Чувствует, как Хёнрир вздыхает.
— Думаю, я справлюсь, и он будет жить. Завтра утром скажу тебе наверняка.
— Я могу что-то сделать?
— Нет, — говорит он. — Пока ничего. Ты просто отдохни немного и приди в себя. Я скажу, когда нужна будет твоя помощь.
Тихо и мягко.
После быстрой езды без стремян — ноет спина.
— Почему ты… — она запинается, разжимает руки, наконец, держась теперь только за его одежду, садится прямо, даже стараясь отстраниться от него. — Почему вы, лорд Хёнрир, делаете это?
Его короткую усмешку она скорее чувствует, чем слышит.
— По многим причинам, леди Эрлин. У меня свои счеты с Лесом, с вашим отцом и с Аредом тоже. К тому же, этот мальчик мой племянник. Учитывая то, что ни у меня, ни у Хель, скорее всего, не будет детей, а Свельг все никак не станет мужчиной, то хоть одного наследника Синему Дому полезно иметь. По крайней мере, до тех пор, пока не появится других, законных.
Наследник Синего Дома? Эрлин кажется, она ослышалась.
Но Хёнрир прав…
И Эрлин понимает главное — её сын нужен лорду Синего Дома, сейчас даже неважно зачем, но лорд сделает все, чтобы её сына спасти. Важно то, что её сын больше не выродок, который должен немедля умереть. Важно то, что у него есть шанс.