Только это. Все силы только на это… все, что остались. Он и так отдал слишком много там, в зале суда. Заставил всех остановиться, не вмешиваться… это ведь его сила. Остановил их, всех разом… Закрыл Эрлин щитом… он сделал многое. Как в настоящем бою.
— Ты думаешь, почему его боятся? — говорит Олин, сражавшийся с Хёнриром много лет. — Не потому, что он может быть тварью, не потому, что в его руках власть и он глава Совета. А потому, что он может остановить всех разом, а может послать в бой одним усилием воли. Если нужно, заглушить зов Леса, требующий убивать. Заглушить страх, боль… Потому, что Хёнрир сильнее Леса.
Очень серьезно это говорит.
И сейчас…
Но Лес чувствует, что Хёнрир слаб и хочет воспользоваться случаем, подмять под себя. Как противника. Как врага… Лес не терпит, когда ему отказываются подчиняться.
Сейчас главное — не сдаться, чтобы хватило сил.
Бордовая ссадина у Хёнрира на скуле потемнела кровоподтеком, припухла… А ведь царапины всегда исчезали почти мгновенно, без следа. Но сейчас не до этого. Рана в боку… все пропиталось кровью… Остается только надеяться.
Эрлин будет рядом и, как только появится возможность, сделает все…
— Как ты сама? — тихо спрашивает Свельг.
Он тоже сидит здесь, но не в клетке, снаружи. Но он не уйдет, останется с ними. Вдруг понадобится его помощь… мало ли… он, все же, мужчина… Когда Свельг говорит об этом, в его голосе ясно слышна ирония… и горечь. Мужчина…
— А ты? — говорит Эрлин. — Что теперь будет с тобой?
— Да ничего, наверно, — Свельг вздыхает. — Есть свидетели, которые подтвердят, что я действовал не сам. Что Хёнрир достал меня своими ментальными нитями и заставил. Моран подтвердит. Так что я не виноват, я тоже жертва… все ведь знают, что сам я на такое не способен.
Свельг так же сидит на полу, прислонившись рядом, к стене, смотрит в сторону. Хмуро.
— Не виноват? — спрашивает Эрлин.
Свельг снова вздыхает.
— Мы подумали, — устало говорит он, — что пусть лучше это буду я. Выгодней всего. Сам Хёнрир мог бы не успеть, не достать. Хель нельзя. У нее должны остаться чистые руки, никаких обвинений, иначе её власть могли бы оспорить… нашлись бы желающие, даже… без твоего отца, — он хмурится. — Сейчас нельзя ставить действия Хель под сомнение. Никак. А доверить кому-то чужому… опасно. Слишком шатко. Поэтому решили, что пусть это лучше буду я. Ты даже можешь меня ненавидеть теперь, за то, что я убил его. Если бы это сделал Хёнрир, то вам обоим было тяжело… да… а я… Какая разница? Я все равно уеду.
Ненавидеть?
Все так запуталось…
Ее отец… такая пустота в сердце, ноющая… но ненависти нет.
— Нет, я не буду тебя ненавидеть, — говорит Эрлин. Хочется сказать: «Ты все сделал правильно», но на это нет сил.
— Спасибо, — говорит Свельг.
Ему тоже пришлось нелегко.
— Знаешь, — говорит он еще, — наверно, сейчас не время и… пойми меня правильно, мне ничего не нужно от тебя, я просто хочу сказать… Я до сих пор люблю тебя, Эрлин. Я просто испугался, не смог… Когда я понял, что твой отец пытается использовать меня, что не просто так приглашает к себе в дом, постоянно говорит о тебе… Нет, у нас есть доказательства, Хёнрир перехватил его письма. Так все и было. Ты уже была замужем и я… Что я мог? Я подумал, что сбежать с Хёнриром на войну — будет лучшей идеей. Переждать, пока все уляжется. Но не думать о тебе я не мог. Я… Эрлин… все думаю, что если бы я тогда побежал к тебе вместе с ним, если бы сделал хоть что-то… все могло бы быть иначе.
Он поджимает губы, болезненно морщится, отворачивается. Больно?
Поздно. Сейчас это не имеет никакого значения. Слишком много случилось всего.
Свельг и не ждет никакого ответа от нее.
— Прости, — говорит он тихо. — За все… что так вышло. Если что-то нужно… если нужна моя помощь, ты скажи, я все сделаю.
Он сидит рядом… долго, весь день.
Хёнрир так и не приходит в себя. Но он жив и его щиты держатся, горят… не пропуская ничего, ни Лес, ни Эрлин, она никак не может помочь.
Свельг приносит ей воды и немного перекусить, «давай, тебе тоже нужны силы». Но не хочется… «давай, Эрлин, хоть один пирожок…»
Ближе к вечеру приходит Хель.
— Эй! — сходу улыбается она Свельгу. — Тебя вешать не будут, можешь расслабиться.
И Свельг отчетливо выдыхает, с таким облегчением.
А Хель, без всяких сомнений, заходит в клетку, садится рядом.
— Как он?
Эрлин качает головой.
Все так же, ничего не меняется.
Хель приподнимает повязки, смотрит рану на боку — затянулось. Остался широкий бордовый рубец, но рана затянулась и опасности уже нет. Он справится… Должен. Хель осматривает его сама, прощупывает — нельзя ли хоть как-то зацепиться, хоть подпитать своей силой. Не выходит. Хёнрир закрылся и не принимает никакой помощи.
— Если он до сих пор жив — это добрый знак, — говорит Хель, впрочем, не слишком уверенно. — Нужно подождать.
А лорда Кенриля признали виновным в государственной измене, и это решило все.
Изменник, который заслуживал смерти.
Он пытался подставить Хёнрира, плел интриги против него, желал смерти — это бесспорное нарушение присяги. Заговор против главы Совета. Еще недавно Кенриль многое держал в своих руках, но теперь его бывшие союзники готовы поддержать Хель и пойти на любые уступки, чтобы обелить себя. Измена — это серьезно.
Свельг… Свельга накажут. Его временно лишат титулов и привилегий, на ближайшие полгода он должен покинуть Торенхолл, должен отправиться сражаться в Фесгард, чтобы искупить свои грехи. Какие? Многочисленные. Хель снисходительно ухмыляется. «Тебе на пользу». Права командовать людьми его пока тоже лишат… временно. Свельг фыркает — ему и не хотелось, его вполне устраивало обходиться без всяких прав. А уезжать — ему все равно никуда не деться от этого. Наказание формально.
С Хёнриром все сложнее. Оправдать его сейчас не могут, не готовы… отменить приговор тоже. Но Хель добилась того, чтобы исполнение приговора снова отложили. До возвращения из Фесгарда. А там возможно все пересмотреть… Угроза смертной казни не в первый раз висит над ним.
Главное, чтобы он очнулся.
— Мне пора идти, — говорит Хель, словно извиняясь. — Еще много всего надо уладить… Все будет хорошо.
Темнеет.
Немного тревожно, как Бьярни там… Но у Бьярни есть няньки, есть кормилица, у него все есть, и её сын может немного обойтись без нее. А муж не может.
Немного странно думать о Хёнрире как о муже, о части себя. О том, что они теперь связаны. Непривычно.
Когда Эрлин пытается хоть немного встать, размять затекшие ноги, она чувствует, как свечение щитов Хёнрира меняется. Тревожно мерцает… Ей кажется, Хёнрир тянется к ней, ищет, пытаясь понять, где она. Нет, он все так же лежит, неподвижно. Это не увидеть глазами, но она чувствует… Эрлин сразу возвращается. Обнимает его. «Я здесь, — говорит тихо. — Я здесь…» Гладит по волосам. Она нужна ему. Хёнриру важно чувствовать, что она рядом.
И еще — у него заканчиваются силы. Это так очевидно и так страшно… а напор Леса не ослабевает, и даже кажется, становится только сильнее. Или это от усталости?
Невозможно напряженное, неподвижное лицо Хёнрира… его частое-частое сбивчивое дыхание…
Надстроить поверх его щитов свои? Хоть так.
Только её сил не хватает. Даже не полностью щит, хоть немного перехватить…
Хель говорила, она не способна держать и десятой доли…
Лес жжет… нестерпимо, так, что хочется кричать. Эрлин пытается сжать зубы, продержаться хоть немного — вдруг станет легче… Досчитать до десяти… хоть до пяти… нет. В этом нет никакого смысла. Только трясутся руки.
— Свельг! — зовет Эрлин. — Ты можешь помочь? Хоть попытаться.
Свельгу не нравится эта идея, но он не отказывается. Если Эрлин так хочет, он попробует… только не выйдет ничего. Ладно… И одна лучше вообще не лезь, будь осторожна.
Свельг подходит, садится рядом.
— Руку давай, — говорит он. — Лучше вместе.
И то ли в специфике светлого дара дело, то ли в том, что Свельг просто сильнее, но он куда лучше, чем Эрлин, держит удар. Он держится. Принимает на себя значительную часть сопротивления, пусть щит, который он пытается выстроить, прогибается и дрожит… Нет, долго он тоже не сможет… Эрлин видит его побелевшее лицо, до хруста сжатые зубы, крупные капли пота на лбу. У Эрлин не выходит даже так, но все, что она может — поделиться со Свельгом своей силой, поддержать.
Еще немного… Может быть, это сможет дать Хёнриру хоть небольшую передышку. Хоть вздохнуть. Поможет…
И когда кажется, что они все делают правильно, Свельг дергается.
Эрлин не сразу понимает, но… нити Леса начинают оплетать выстроенный ими щит… ползут… цепляются… и все ближе…
Это так страшно, что хочется вскочить, стряхнуть с себя, кажется, сейчас, по этим нитям, Лес доберется и до тебя. Эрлин пытается помочь Свелгу, сбить, избавиться… Свельг не выдерживает. Отпускает. Отскакивает назад… Он тяжело дышит, почти паника в глазах.
— Прости, — говорит он, губы дрожат. — Не могу.
Да. За это невозможно винить.
Но отступить…
Еще хоть раз — Эрлин попытается сама. Упрямо.
Почти отчаянье.
Но как отступать?
— Пожалуйста… — тихо говорит она, — пожалуйста…
Хочется плакать. Кажется, он слышит её, просто не может ответить сейчас.
И хоть немного помочь ему, поддержать.
— Не надо! — пытается остановить Свельг.
Ей уже все равно. Если она не сделает ничего, если будет просто сидеть и ждать — то как потом жить? Она не может… Возможно, она поступает неправильно, возможно надо иначе… но лучше сделать хоть что-то, чем так…
Вот только Лес уже наготове. Стоит только потянуться к Хёнриру — Лес жадно хватает её. Держит. Нити Леса стремительно оплетают её собственные, не давая отступить. Тянет… Такое чувство, словно проваливаешься в черную нору…
Вот и все…
И вдруг огненная волна накрывает её.