– Тимофей Васильевич, – обратилась ко мне императрица. – Эту песню вы не сейчас сочинили.
– Да, ваше императорское величество. Её я сочинил давно. Я хотел исполнить данную песню как подарок своей сестре, когда она вернётся с родителями с ярмарки. Она любила дарить мне подарки, которые специально для этого покупали отец и мать, а эта песня была бы отдарком. Но не суждено. Родители в той поездке погибли, а сестра пропала.
Я замолчал. Увидев, что Ольга опять начала мрачнеть, быстро продолжил, обращаясь к ней:
– Ваше императорское высочество, эту песню никто до этого не слышал. Ваша улыбка так похожа на улыбку моей сестры, которую я, вернее всего, никогда не увижу, поэтому эта песня для вас.
«Боже мой, что я несу. Это же дочь императора! Вот, мля, сравнил!» – подумал я, после чего вскочил на ноги и произнёс:
– Извините, ваши императорские величества! Я, кажется, что-то не то говорю.
– Всё нормально, Тимофей. Садитесь, – махнул рукой император, а Мария Фёдоровна вновь промокнула глаза платочком.
Великая княжна Ольга, посмотрев на родителей, задала вопрос:
– Значит, это моя песня, точнее для меня?!
– Да, ваше императорское высочество, эта песня для вас, – ответил я, радуясь, каким удовольствием озарилось лицо младшей дочери императорской четы.
– Дети, – поднимаясь из-за стола, произнесла Мария Федоровна. – Нам пора. Вас ждут занятия.
Несмотря на явно читаемое неудовольствие на лицах, Ксения, Михаил и Ольга поднялись, попрощались и вышли из комнаты следом за матерью. Николай, посмотрев на отца, который, как и все остальные мужчины, поднялся из-за стола, провожая императрицу с младшими детьми, произнес:
– Папа́, я, пожалуй, тоже пойду. У меня дела.
Дружелюбно улыбнувшись мне, цесаревич, не заметив недовольства, отразившегося на лице императора, вышел из комнаты в другую дверь.
Когда император, а за ним князь и граф вновь заняли места за столом, по взмаху руки самодержца аккуратно на стул присел и я.
– Тимофей Васильевич, скажите, вы довольны наградой? – спросил меня Александр III.
– Так точно, ваше императорское величество, – ответил я, вскочив со стула и вытягиваясь во фрунт. – Не смел о таком и мечтать.
– Садитесь и не вскакивайте больше. Нам надо поговорить. – Император, дождавшись, когда я сяду за стол, продолжил: – Какие у вас дальнейшие планы?
– Вернуться в полк, ваше императорское величество, и приступить к службе.
– Мечтаете обучать свою охотничью команду тактике боевых действий малых казачьих групп в тылу противника? Так, кажется? – император смотрел на меня с вопросительным выражением лица, а князь Барятинский, встав из-за стола, сделал несколько шагов к секретеру, откуда вернулся, держа в руках стопку листов. Когда он положил её на стол, я по титульному листу увидел, что это наша с Головачевым работа.
– Так точно, ваше императорское величество, хотелось бы, но не знаю, как на это командование полка посмотрит, – осторожно ответил я.
– И вы уверены, что такая тактика себя оправдает? – задал вопрос Барятинский.
– Для получения разведывательной информации о расположении противника, захвата в плен солдат и офицеров противника для добывания других необходимых сведений хватит небольшой группы «охотников» в три-пять человек. И того вооружения, которое сейчас есть у казаков, достаточно, – я сделал паузу. – Правда, в таких «охотничьих» вылазках в настоящее время есть и недостаток. Невозможно быстро передать полученную информацию, особенно при маневренной тактике ведения боевых действий. Но если это будет позиционная война, то сутки-двое на доставку полученных данных особой роли играть не будут.
– А какого и для чего вооружения не хватает? И почему вы думаете, Тимофей Васильевич, что будут позиционные войны? – поинтересовался самодержец.
– Ваше императорское величество, я начну со второго вопроса, – чуть удобнее устраиваясь на стуле, ответил я. – Стремительное развитие и усовершенствование оружия, которое происходит в последнее время, очень скоро, по моему мнению, приведёт к новым условиям ведения боевых действий, что приведёт к тому, что воюющие армии начнут зарываться в землю. Уже сейчас полевая артиллерия способна наносить ущерб войскам противника, несравнимый с предыдущими войнами. Четырехфунтовая полевая пушка гранатами, шрапнелью и картечью с её скорострельностью и дальностью обстрела буквально выкосит наступающие не только колонны, но и стрелковые цепи, к которым уже вынужденно стали переходить во время боев в последнюю русско-турецкую войну, для снижения потерь.
– Очень интересно, Тимофей Васильевич, но попрошу сделать паузу, – Александр III поднялся из-за стола, дошел до большого письменного стола, который стоял в углу комнаты, и вернулся назад с коробкой и пепельницей.
– Угощайтесь, господа, – произнёс государь, усаживаясь за стол, на который поставил открытую коробку с сигарами и пепельницу.
Дождавшись, когда император, князь и граф закурят, повинуясь разрешающему жесту самодержца, я продолжил:
– Также в последнее время на вооружение многих стран поступают магазинные винтовки. В результате их применения плотность огня возрастает многократно, и от этого будут расти потери с обеих сторон. Также в одном из журналов «Военный сборник» в библиотеке училища я прочитал об испытаниях пулемёта Хайрема Максима, в которых и вы, ваше императорское величество, приняли участие.
– Признаться, Тимофей Васильевич, пулемёт меня не впечатлил, – император затянулся сигарой и, выпустив клуб дыма, продолжил: – Бешеный расход патронов, которых у нас и так немного. Да и масса приличная, если не ошибаюсь, около пятнадцати пудов. А на треноге как-то несерьёзно.
– Не ошибаетесь, ваше величество, – пыхнув сигарой, произнёс Барятинский.
– Поэтому рассматривали применение данного пулемёта только для обороны крепостей или на кораблях, – продолжил государь. – А у тебя, Тимофей, другое мнение?
– Ваше императорское величество, в настоящий момент господин Максим в основном предлагает пулемет на тяжёлом лафете с большими колёсами и большим бронещитом. Это вызвано тем, что планирует его применять с учетом современной тактики. Практически с открытых или слабо защищенных даже в крепости или на кораблях позиций. Для этого и служит такая мощная защита пулемёта и пулеметного расчета. Но его можно значительно облегчить, если оставить сам пулемёт, к нему небольшой лафет, противопульный щиток, и использовать его в деревоземляных огневых точках, или, по-другому, долговременных замаскированных огневых точках.
– В каких точках? – несколько удивлённо спросил Воронцов-Дашков.
Я осмотрелся по сторонам и увидел на письменном столе, к которому ходил император, листы бумаги и письменный набор.
– Ваше императорское величество, разрешите взять бумагу и карандаш с того стола. Я быстро попытаюсь нарисовать кое-что для наглядности, – обратился я к императору.
– Разрешаю.
Быстро дойдя до стола, я взял несколько чистых листков бумаги и карандаш. Вернувшись, стал сосредоточенно рисовать. До хорошего художника или чертежника мне, конечно, далеко, но на первом листе, который я представил через несколько минут, можно было признать пулемёт Максима тысяча девятьсот десятого года выпуска: фронтальная проекция, вид сбоку, сверху и трехмерное изображение.
– Вот, ваше императорское величество, примерно таким я вижу будущее пулемёта Хайрема Максима. Уменьшенные лафет и бронещиток снизят вес раза в три, что позволит достаточно быстро перемещать пулемёт на поле боя расчетом из двух человек. С треногой, по моему мнению, будет больше проблем, да и защита от пуль отсутствует. Стрелять из него можно будет из окопа при обороне или лежа за ним, при поддержке наступающих цепей. Для кавалерии можно будет установить пулемёт на повозке с хорошими рессорами, запряженной двумя или тремя лошадьми.
– И как же стрелять через головы лошадей? – недоумённо спросил князь.
– Ваше высокопревосходительство, пулемёт устанавливается сзади повозки и направлен он назад по ходу движения, – я взял чистый лист и быстро набросал схему тачанки. – Представьте себе, в атаку идёт, допустим, эскадрон, на его флангах двигаются повозки с пулемётами. Чуть вырвавшись вперёд, они разворачиваются, и пулемёты открывают перекрестный убийственный огонь по противнику, расчищая проход для кавалерии. – Рассказывая, я продолжал схематично изображать на листке ход боя.
– Интересно, очень интересно, – государь передвинул по столу оба листка к себе и стал внимательно рассматривать их. Пауза несколько затянулась. Наконец император оторвался от изучения моих художеств и произнёс: – А что там по огневым точкам?
– Ваше императорское величество, применение нового оружия, как я уже говорил, заставит зарываться в землю в обороне. Вот схематический рисунок деревоземляной огневой точки, или кратко дзота. Данное оборонительное сооружение позволит защитить от шрапнели и картечи. Да и гранатой будет опасным только попадание в бойницу, – сглотнув набежавшую слюну, я продолжил: – В дзоте можно будет размещать пулемет. Правда, необходимо будет его переводить на патроны из бездымного пороха. Если использовать дымный, то видимость будет нулевой, да и пулемётный расчет может угореть. А вот это схема обороны батальона. Кружочками со стрелками на ней указаны дзоты, а стрелки обозначают сектора обстрела.
С этими словами я передал листки Александру III. Не мудрствуя, нарисовал схему обороны мотострелкового взвода, заменив в описании взвода ротами, добавив по два пулемёта-дзота на роту. Большего количества на современном этапе вряд ли кто и представить себе может. Как думаю, и этого окажется очень много. Сейчас пересчитают количество пехотных батальонов в российской армии, перемножат на предложенное число пулемётов. Прикинут, какой это расход денег и сколько ещё для пулемётов патронов надо будет – и всё! Кина не будет! Электричество кончилось. И шлема Александра Македонского нам не видать.
Между тем императора, который изучал мои новые художества, встав из-за стола, окружили князь и граф. Меня стало нервировать, что всё это происходило в полном молчании. За минуту, что прошла с момента передачи листков государю, не было произнесено ни слова.