– Не буду спорить, Юрий Петрович, – я поднял руки вверх. – Я, если честно, книгу купил, чтобы обновить познания в английском языке. К ней заодно и словарь прикупил.
«Фуух, кажется, с темы о Конан Дойле и Шерлоке Холмсе съехал. А то, может, ещё и не написано, и не издано ничего», – подумал я про себя, делая мысленный глубокий выдох.
– О вашем знании большого количества языков наслышан, Тимофей Васильевич, – с небольшой грустью произнёс следственный пристав. – Признаться, завидую белой завистью. Для меня изучение в гимназии французского, немецкого, латинского, а тем более древнегреческого было изуверской пыткой. Ну не шли они мне в голову. Еле-еле французский устно более-менее сносно освоил, остальные – лишь бы из гимназии не выперли.
– А мне, Юрий Петрович, признаюсь, языки как-то легко даются. Но это не значит, что я ничего не делаю. Вот сейчас у меня на каждый день план выучить десять иероглифов на китайском и десять слов на корейском.
Произнося это, я достал из левого кармана брюк листок, на котором было изображено десять китайских иероглифов. Затем из правого листок со словами, написанными по-корейски.
– А вечером моя служанка примет у меня экзамен, – продолжил я.
– Интересный способ изучения иностранных слов, – Банков покрутил головой. – Надо попробовать с немецким. Подтянуть его, так сказать. А по поводу вашей служанки, Тимофей Васильевич, я, как более старший товарищ, хотел бы посоветовать не особо показывать окружающим ваши более чем близкие с ней отношения. Не то у вас теперь положение в обществе. Извините-с, если что не так сказал.
Коллежский асессор левой рукой сделал как бы такой извиняющий жест, что, мол, лезу не в своё дело, после чего зачерпнул из розетки варенье, отправил его в рот и запил чаем. Я молча повторил за приставом телодвижения с ложкой и стаканом, получив наслаждение от вкусного варенья из ягоды красники, или, как её ещё называют, клоповки и крепкого чая.
– Я всё понимаю, Юрий Петрович. И если честно, то по этому вопросу жалею, что занял такое место в обществе, – медленно произнёс я. – Лучше бы я остался простым амурским казаком.
– Даже так, Тимофей Васильевич?! – Банков сочувственно посмотрел на меня.
– Именно так, Юрий Петрович! Именно так! Два одиночества, нашедшие друг друга.
– Сочувствую, Тимофей Васильевич, но думаю, что вы сможете решить и эту проблему с вашим-то везением, – пристав поддерживающе улыбнулся мне.
– Решим, Юрий Петрович. Как-нибудь решим, – я выдавил из себя оптимистическую улыбку. – Но всё же вернёмся к моему вопросу. Как вы из рассказа мужа Ермиловой сделали вывод, что её убили?
– Про то, что тело Ермиловой нашли в том положении, при котором она не смогла бы получить такое повреждение височной области, и размер раны, который соответствует сильному удару, я вам уже говорил. Но это всё выяснилось позже. А уже первые слова, которые мне сказал Ермилов, дали мне основания для вывода, что, вероятнее всего, было совершено убийство, – Банков сделал паузу, как бы давая мне возможность задать вопрос.
– И что это были за слова? – спросил я, оправдав надежды коллежского асессора.
– Жена вышла из дома одетой в меховой сокуй с капюшоном, меховой капор, и я слышал, как два раза скрипнули ступени, – Банков замолчал.
– Извините, Юрий Петрович, но мне это ничего не говорит. Объясните.
– Тимофей Васильевич, Ермилова из инородцев. То ли якутка, то ли эвенка. Часто дома надевает свою инородную одежду, богато украшенную. Это такой последний крик моды в Хабаровске. Да и в Благовещенске о таком порядке вещей в женском обществе тоже рассказывают, – коллежский асессор усмехнулся, показывая всем видом, что слабый пол не понять. – Капюшон сокуя, вышитый бисером, да ещё меховой капор, также вышитый и украшенный, надетые одновременно на голову, наверное, выдержат удар стрелы. И падение головой о ступени или поручни крыльца точно бы не привело к смерти. Тем более, если бы вы видели крыльцо дома Ермиловых. Там нет ни одного острого выступа и всего две ступени. А разговаривая с мужем Глафиры Петровны, я уже знал, что у неё был проломлен висок. А дальнейшие показания Ермилова, осмотр трупа потерпевшей только подтвердили версию убийства.
В этот момент в кабинет ворвался полицмейстер города Хабаровска.
– Юрий Петрович, позвольте вас спросить, почему я ничего не знаю о розыске преступников, злоумышляющих против наследника престола? – раздражённым голосом и на повышенных тонах задал вопрос Чернов.
– Александр Михайлович, прошу прощения, но я не понимаю вашего вопроса, – Банков поднялся из-за стола и удивлённо посмотрел на своего непосредственного начальника.
– Господин надворный советник, разрешите, я отвечу на ваш вопрос, – сказал я, поднимаясь со стула. – Юрий Петрович ещё не в курсе той информации, которую я довел с утра до генерала Духовского.
– Извольте, хорунжий, – Чернов перевёл внимание на меня.
Получив разрешение, я почти слово в слово пересказал утренний доклад Сергею Михайловичу, добавив к нему только выводы Банкова о насильственной смерти Ермиловой.
– Садитесь, господа. Надо всё обдумать. Всё-таки есть большая вероятность злоумышления на жизнь его императорского высочества Николая Александровича, – с этими словами Чернов начал снимать с себя верхнюю одежду, а Банков освободил своё место за столом и двинулся за стулом для себя.
– Что же, господа, приступим и давайте без чинов, – сев за стол, надворный советник возбуждённо потёр ладони. – Итак, мы имеем, что служанка доктора Беркмана мадам Ермилова убита. Это установлено?
– Так точно, Александр Михайлович. Ермилова была убита, – высказался Банков.
– А что мы имеем по Беркману, Юрий Петрович?
– Здесь не всё однозначно. У меня целых четыре версии. Первая – естественная смерть из-за падения. Оступился на лестнице, упал, скатился вниз, сломал шею. Второй вариант – убийство по неосторожности. Неизвестный неудачно толкнул Беркмана, и тот, упав, погиб. Третья версия – доктору целенаправленно сворачивают шею, а потом маскируют убийство под падение с лестницы. Четвёртый вариант – это третий, только убийство совершено с целью скрыть другое преступление, например, злоумышление на наследника престола, – Банков развёл руками, показывая, что он закончил высказывать версии.
– Что же, Юрий Петрович, по Беркману полностью с вами согласен, – Чернов выдал дробь пальцами по столешнице. – А вы что скажете, Тимофей Васильевич?
– Честно говоря, Александр Михайлович, мне ещё не приходилось участвовать в раскрытии преступлений, но каких-либо нестыковок в словах Юрия Петровича не вижу. Любая версия возможна, но верной мне кажется последняя. И Беркмана, и Ермилову убили, чтобы скрыть готовящееся покушение на цесаревича. Это моё мнение.
– Мне, говоря откровенно, Тимофей Васильевич, очень бы не хотелось, чтобы ваше мнение оказалось верным, – Чернов повертел головой, будто бы пытался ослабить тугой ворот мундира. – Ох, как не хотелось бы. С момента казни членов террористической фракции Шевырёва и Ульянова в восемьдесят седьмом году всё тихо было. Ох, не дай бог, вы правы, Тимофей Васильевич!
Надворный советник энергично растёр лицо руками и резко выдохнул. Осмотрев меня и Банкова, спросил:
– Ваши предложения, господа?
– Прошу прощения, может быть, я начну как самый младший по табели о рангах и при минимальных знаниях о расследовании? – произнося фразу, я поднял руку как школьник, точнее гимназист на уроке.
– Слушаем вас, Тимофей Васильевич, – улыбнулся мне Чернов, глядя на мою руку.
– Я договорился с Савельевым, что сэром Бекхэмом займутся жандармы…
– Это хорошо, – перебил меня полицмейстер города Хабаровска, но потом сделал рукой знак, чтобы я продолжал.
– Надо установить, не закупал ли Беркман глицерин, ртуть, азотную и серную кислоты в последнее время и в большом количестве.
– Уже могу частично ответить на ваш вопрос, Тимофей Васильевич, – перебил меня уже Банков. – Не закупал у официальных представителей, торгующих химическими производными. Таких поставщиков в Хабаровске всего двое. С одним из них я договорился сегодня после похорон вместе осмотреть лабораторию Беркмана. Подскажет, где что находится. Там же опросим вдову Вешкову Наталью Дмитриевну. Она организовала похороны доктора и как бы является его наследницей.
– А неофициально ингредиенты для изготовления бомб можно купить, Юрий Петрович? – поинтересовался я.
– Тимофей Васильевич, в корейском и китайском кварталах с риском для жизни купить можно всё, – ответил мне за Банкова надворный советник. – Это фанзы в кварталах девяносто пять и девяносто семь по Поповской улице за речкой Лесопилкой. К сожалению, информаторов в той среде у нашего управления мало. Можно сказать, что и нет совсем. У господина Савельева не думаю, что дела обстоят лучше. Но вы продолжайте.
– А что здесь продолжать?! Надо искать тройку горе-купцов. После их установления организовать слежку. Этим агенты из моей секретной части займутся. А дальше действовать по мере поступления информации, – я закруглился с ответом.
– Что скажете, Юрий Петрович? – полицмейстер посмотрел на своего подчинённого.
– В принципе, в общих чертах всё верно, – следственный пристав, отвечая начальнику, выпрямил спину, попытавшись изобразить что-то типа стойки смирно сидя. – А в частностях… В первую очередь надо ускорить поиск убийцы Ермиловой. Я подключу к этому всю нашу агентуру. По Беркману также будем собирать информацию. Возможно, какие-то свидетельства и доказательства одной из версий появятся. Тройку горе-купцов сейчас в секретариате проверим. Вставали ли они на учёт. Если нет, то городовые по кварталам начнут опрос и поиск. Встречусь с парочкой своих знакомых среди китайцев. Может, что по химии узнать получится. Вкратце всё, Александр Михайлович.
– Что же, для первых шагов достаточно. Начинаем работу. Тимофей Васильевич, а где описание этой тройки лжекупцов? – обратился ко мне Чернов.
Я передал полицмейстеру листок бумаги, где Тарала, как смог, представил сведения по возможным террористам.