– Ты, Владимир Анатольевич, ещё не знаешь, но министр внутренних дел Японии Сайго Цугумити, министр иностранных дел Аоки Сюдзои и министр юстиции Ямада Акиёси ушли в отставку. Губернатор префектуры Сига, в которой расположен город Оцу, Оки Мориката уволен. А их всех можно было назвать сторонниками мира с Россией и ведущими игроками «русской партии» вокруг Муцухито.
Александр III задумался, направив невидящий взгляд в стену кабинета над головой князя. Через несколько секунд император взял в руку подвернувшуюся на столе серебряную блюдце-пепельницу, повертел её, а потом с налившимся кровью лицом, сжав кулак, смял в бесформенный ком.
– Если бы Ники был убит, я не знаю, как бы я поступил! – Император-миротворец бросил ком серебра на пол. – Не знаю!!!
– Если бы объявил войну Японии, то, боюсь, мы бы проиграли, – Барятинский выдержал бешеный взгляд императора всероссийского и тихим голосом продолжил: – Вспомни, государь, события десятилетней давности. Тогда для похода на Пекин планировалось перебросить корпус в двадцать пять тысяч человек при ста орудиях. Какие цифры дало Морское ведомство?
– Около пятидесяти пароходов и более трех с половиной миллионов рублей расходов.
– Тогда твоему отцу удалось отстоять в нашу пользу многие статьи Ливадийского договора, потому что заручились выгодными условиями нейтралитета Японии в возможной войне с Китаем. Договорились с японцами о снабжении кораблей углем и продовольствием, а также о ремонте их во время войны. И всю зиму восьмидесятого – восемьдесят первого годов наши корабли зимовали в обустроенных портах Нагасаки и Иокогамы. Это произошло из-за того, что Владивосток и бухта Золотой Рог смогли бы вместить все собранные в Тихоокеанскую эскадру двенадцать кораблей, включая два броненосных и присоединившиеся потом к ним три корабля Сибирской флотилии и пароход Добровольного флота «Москва», но содержать и обслужить – нет. Во Владивостоке тогда и сейчас нет сухого дока, а небольшие и плохо оборудованные мастерские располагают сегодня не более чем тремястами работниками, две трети из которых составляли матросы Сибирской флотилии. А если будет война с Японией, где разместятся наши корабли? Бухта во Владивостоке зимой замерзает. Снабжать войска по Амуру и Уссури весной и осенью до ледостава и во время ледохода не сможем!
Барятинский поискал глазами на столе сосуд, куда можно было бы стряхнуть пепел от сигары. Не найдя искомого и усмехнувшись, глядя на пепельницу-комок, лежавшую на полу, продолжил свой монолог.
– Государь, одно дело представлять, как обстоят дела на Дальнем Востоке по бумажным отчётам, другое дело увидеть всё своими глазами. Наши дела там в военном отношении – полный швах. В первую очередь это касается сухопутных сил, численный состав которых за эти десять лет почти не изменился. Я посмотрел у барона Корфа отчёты. Мы всё так же можем выставить для обороны Приамурья лишь две бригады и не больше десяти Восточно-Сибирских линейных батальонов, ну ещё три-пять тысяч казаков. Если считать гарнизон Владивостокской крепости со всеми сапёрными частями и артиллеристами, то максимум наберётся около двадцати тысяч. И исправить это положение до окончания строительства железной дороги практически невозможно. Своими силами жители Восточной Сибири и Дальнего Востока не могут обеспечить продовольствием и резервами даже расквартированные в мирное время части. – Князь в волнении стряхнул пепел сигары прямо на пол и продолжил: – Личный состав, вооружение, боеприпасы приходится доставлять морем из Одессы и Кронштадта, что обходится достаточно дорого и требует значительных временных затрат.
– Ты мне ещё, Владимир Анатольевич, напомни об отсутствии у нас перевалочных баз, о том, что морские перевозки уязвимы во время военных действий, – усмехнулся Александр III.
– И это тоже, но самое главное – малонаселённость этого края. На два миллиона квадратных вёрст Приамурского генерал-губернаторства всего восемьсот тысяч жителей, из них пятьсот тысяч в Забайкалье, в Приморской области около ста восьмидесяти тысяч человек, в Амурской меньше ста тысяч и на Сахалине около пятнадцати тысяч. Представляешь, Александр Александрович, всего один человек на три квадратные версты.
– Читал я доклад генерал-губернатора Приамурья за прошлый год. Цифры ты приводишь верные. Но прирост-то есть! Каждый год численность увеличивается, – император окунул кончик сигары в рюмку с коньяком и с удовольствием затянулся.
– Как бы всё, что освоили, и все эти увеличения не потерять. Объяви ты войну Японии из-за смерти Ники, боюсь, всё бы и потеряли. В Приморской и Амурской областях из трехсот тысяч жителей только пятьдесят тысяч русские. А местным инородцам что русский белый царь, что японский микадо, как я увидел, всё равно. Лишь бы налогов меньше брал и жить не мешал. Вот и представь, государь, сто двадцать тысяч обученной пехоты и пятьдесят тысяч всего русского населения на территории двух областей Приамурья, которая по размерам раза в два или три больше всех островов Японской империи. А там сорок миллионов проживает и на одной квадратной версте должны прокормиться сто двадцать пять человек. Разница ощутимая: ноль целых три десятых человека на версту – и сто двадцать пять. При этом площадь обрабатываемой и вообще пригодной для чего-либо земли в Японии не больше пятнадцати процентов. Александр Александрович, получается, одна квадратная верста пригодной земли в Японии должна прокормить больше тысячи человек. В такой ситуации хочешь не хочешь, а начнёшь смотреть на земли соседей.
– Я понимаю, Владимир Анатольевич, слабость нашего положения на Дальнем Востоке, поэтому и принял решение о прокладке железной дороги через всю Сибирь до Владивостока, – император пыхнул сигарой. – Это будет железная аорта мира и войны. Только когда мы эти восемь тысяч вёрст построим?! Так что пока вся надежда на крепость Владивосток и Тихоокеанский флот, который мы сможем там собрать.
Князь Барятинский вслед за Александром III выпустил изо рта клуб табачного дыма и задумчиво произнёс:
– Владивосток – большая стройка, где из восьми с чем-то тысяч жителей только три тысячи русских. Дата, когда крепость будет полностью обустроена и в ней будет стоять полный гарнизон, под большим вопросом. Даже год определить трудно. А вот с флотом уже начинаются проблемы. Десять лет назад нам хватало пяти-шести броненосцев в Жёлтом море, чтобы Япония и Китай чувствовали жёсткую руку российского императора в Тихом океане.
– И что же изменилось сейчас? О чём мне мой брат не доложил? – император с интересом посмотрел на своего друга.
– Я не знаю, о чём тебе докладывал великий князь Алексей Александрович, но даже мне, далёкому от Морского ведомства человеку, было видно в Японии, что микадо усиленно строит флот, причём современный.
– Поподробнее, мой друг, поподробнее… – Александр III подался всем телом из кресла в сторону князя.
– На сегодняшний день у Японии имеются такие старички, как казематный броненосец «Фусо» и броненосные корветы «Хией» и «Конго», появились свеженькие однотипные бронепалубные крейсера «Такачихо» и «Нанива». В этом году введён в строй броненосный крейсер «Чиода». В восемьдесят восьмом Япония заложила ещё три типовых бронепалубных крейсера нового типа «Мацусима». Два из них, «Ицукусима» и «Мацусима», заложенные во Франции, уже спущены на воду и скоро войдут в строй. Третий – «Хасидатэ» – строится под присмотром французских кораблестроителей на верфи Йокосука. За месяц до нашего прибытия в Японию его спустили на воду.
Кроме того, Андрей Николаевич сообщил мне, что по непроверенным до конца данным Япония собирается заказать в Англии два эскадренных броненосца, а также новейший бронепалубный крейсер. С вводом их в строй нам будет уже тяжеловато создавать паритет сил на Тихом океане.
– Эскадренные броненосцы, тем более английской постройки, это серьёзный аргумент, – император запустил левую ладонь в бороду и задумался.
Князь, попыхивая сигарой, с сочувствием смотрел сквозь дым на своего царственного друга.
– Придётся барона Стааль просить узнать поподробнее об этих броненосцах, ему в Лондоне быстрее удастся получить необходимую информацию. – Александр III глубоко вздохнул. – Умеешь, Владимир Анатольевич, настроение поднять. Было две печали, получи ещё одну.
– Государь, кто не думает о будущем, тот его не имеет, – усмехаясь в бороду, ответил главный придворный охотник.
– Набрался за путешествие азиатской философии, – император добродушно улыбнулся.
– Не нравится азиатская, ваше императорское величество, получите немецкую. Будущее должно быть заложено в настоящем. Это называется планом. Без него ничто в мире не может быть хорошим. Георг Кристоф Лихтенберг.
– Немецкая пунктуальность и оrdnung. Без плана и порядка не построишь хорошего будущего. Как бы соблюсти порядок и выполнить все эти планы в нашей российской действительности? – Александр III вновь стал серьёзным. – Ещё чем-то хочешь обрадовать?
– У меня сложилось мнение, что микадо твёрдо нацелился на Корею, надеясь на наш нейтралитет в этом вопросе. Получив под свою руку королевство Чосон, Япония получит плодородные почвы и решит проблему с продовольствием, а получив неистощимые минеральные богатства на территории Кореи, получит освобождение своей промышленности от сырьевой зависимости на иноземных рынках. Но боюсь, что, получив всё это, Япония может посмотреть и на нашу территорию. Как говорится, аппетит приходит во время еды.
– Такой вариант возможен, – император поискал глазами, куда бы затушить сигару, и, чертыхнувшись, поднялся из кресла и направился к своему большому рабочему столу. Вернувшись оттуда с ещё одной пепельницей Фаберже, Александр III поставил её на столик и затушил сигару.
– Но если император Муцухито заинтересован в нашей благожелательности в отношении своих планов по Корее, почему он позволил свершиться нападению на Ники? – спросил князя самодержец всероссийский, усаживаясь в кресло.
– Не думаю, что он был в курсе. Ему этот инцидент не выгоден. Об этом говорит то, что он лично прибыл на корабль с извинениями, а такого прецедента в истории Японской империи ещё не было. Да и трюм «Памяти Азова» заполнен, наверное, на половину подарками от жителей Японии для Ники в знак извинения за случившееся. Так что моё неверие в полицейского, который из-за ненависти к чужеземцам, своей целью выбирает Ники, основывается только на предположении, что в окружении микадо есть, назовём её, партия войны с Российской империей. Но это только моё предположение. – Князь тяжело вздохнул и загасил в пепельнице сигару. – Тем более, как ты сказал, часть основных игроков партии мира с Россией, в Японии оказалась выбита. И это большая потеря для нас и удача для противоположной стороны, если она существует.