Наказание за откровенность тотчас же последовало, ибо на второй день получил телеграмму самого Витте: «Пожалуйста, оставайтесь в Ньюкасле до прибытия комиссии». Мне бы послать телеграмму: «“Ермак” отлично разбивает лед, подробности везу лично». Это было бы подло, но умно. Потому что моей телеграммой я дал моим врагам случай организовать комиссию, и теперь еще вопрос, как я с нею рассчитаюсь. Комиссия со мной не совещалась, и ее постановлений я не знаю, но, вероятно, они очень не лестны для меня и «Ермака».
Теперь вернемся к этому индивидууму С. О. Макарову, который так много делает ошибок; посмотрим, в чем ошибка в настоящем деле?
Он возымел мысль, что ледоколом можно разбивать полярные льды – это подтвердилось. Для проектирования корабля он собрал самых компетентных лиц и пригласил Свердрупа. Не было ни одного замечания в комиссии, касающегося большей крепости корпуса которым он пренебрег бы. Помните, Афонасьев просил поставить в носу 3 винта – слава богу, я отстоял один. Кутейников хотел поставить борта более прямо, а не на 20°, ибо боялся качки (Рунеберг – тоже прямо), я отстоял 20° и т. д. Никто не говорил «сделайте то-то для крепости», и чтобы я этим пренебрег. Мы вызвали 3 завода, самых авторитетных, и я устроил, что представители заводов могли беседовать со Свердрупом, единственным человеком который ломал полярные льды. Все это мудро, и тут нет ошибки.
Приняли передний винт, ибо он всеми признавался как последнее слово науки. До меня его приняли для байкальского ледокола и гангёвского. Считалось, что солено-водные льды слабее пресного. При заключении контракта я вменил в обязанность заводу полную ответственность за крепость, а на себя взял способность ломки льда. Это не ошибка.
Затем я наблюдал за постройкой, и многое в корпусе улучшено по моему предложению; но по отношению к корпусу я держал себя так скромно, так осторожно, что они никак не могут свалить вину на меня и по сию минуту платят за все исправления. Правительство не дало ни копейки за исправления. При постройке я хотел иметь у дела одного выдающегося океанографа, зная, что он посмотрит на дело шире меня и со стороны, и в многом предусмотрит, что от меня может ускользнуть; это не ошибка. Не моя вина, что это не состоялось. В сущности – я спрашиваю – в чем ошибка?
Лед оказался крепче, чем мы думали, но я не пророк, чтобы предсказывать события и в точности предугадать, какую крепость нужно противопоставить полярному льду и как он будет проявлять свою разрушительную силу.
Пишу Вам обо все этом – помогите мне откопать, в чем моя ошибка, и я… объявлю ее публично в своей книге.
Мне это доставит удовольствие. Если Вы просмотрите мою книгу, то Вы там найдете откровенное перечисление всех моих ошибок; я не помню, чтобы кто-нибудь публично столько сознавался в своих ошибках. Не могу же я признать ошибкой и идею вспомогательной машины, ибо опыт показал, что при них получается огромная экономия в топливе; исполнение их, способ разрешения валов и прочее несовершенны, но кто этот чудодей, который сразу даст самые совершенные образцы?
Нельзя же упрекать Фультона, что он не построил сразу пароход, подобный «Oceanic». Завод сделал кессон для исправления нашего носа, причем подвел и себя, ибо нос оказался слаб…
…Благодарю Вас, барон, за то, что вы берете на себя перевод моего труда. Вы называете его брошюрой, а это будет книга в 500 стр. «Морского сборника». Разумеется, в переводе можно кое-что выпустить, но в русском тексте я бы все сохранил. Дело идет довольно успешно, – и половина текста готова. Для успеха книги было бы не худо прочесть лекцию в Манчестере и других местах, но если нам удастся завоевать Петербург, то я еще буду в Англии.
Благодарю Вас, дорогой барон, за ваши обвинения, которые доставила возможность оправдаться. Пусть бы все заявили, в чем они меня винят, и тогда они перестали бы меня винить.
…ни на одно из заседаний комиссии я приглашен не был. Я послал в гостиницу спросить, уехали ли они[99], и оказалось, что их здесь нет.
Без меня же председатель несколько раз позволял себе громко делать критические замечания о ледоколе. Его примеру следовали некоторые из членов комиссии. Комиссия расспрашивала служащих о том, насколько мы были подготовлены к зимовке и т. д.
Все это имело вид инспекции.
…Из действий комиссии не видно, чтобы от нее можно ожидать беспристрастного отзыва о ледоколе; скорее ввиду состава ее, можно ожидать обратного.
Главный член комиссии г. Конкевич – безусловно не сочувствовал постройке ледокола, этого не скрывал и всеми силами противодействовал мне.
…Во все время постройки г. Конкевич тормозил дело, и я неоднократно на него жаловался. Департамент торговли и мануфактуры на мои бумаги не отвечал и даже печатание моего отчета об осмотре пути на Енисей было им исполнено только после того, как Вы об этом повторили приказание в третий раз.
Председатель комиссии Бирилев был на совещании о постройке ледокола и категорически высказывался против постройки. В декабре 1898 г. он в «Петербургских ведомостях» поместил письмо, в котором отрицал пользу ледокола для Петербурга в коммерческом отношении и летом 1899 г. поместил в газетах письмо, в котором похвально отзывался о Конкевиче, так что, вероятно, они между собою солидарны.
Корабельный инженер Скворцов строил броненосец «Адмирал Ушаков» и, должно быть, по сию минуту не может забыть, что при моей пробе переборок этого броненосца они оказались очень несовершенными, равно как и водоотливная система его.
Механик Якобсон служил старшим механиком с Бирилевым, когда он командовал крейсером «Минин».
Делопроизводитель – сын контр-адмирала Бирилева.
…Действия комиссии задевали мое самолюбие, и заключения ее, как односторонние, могут иметь пагубные последствия для дела.
…Зная широкие взгляды Вашего высокопревосходительства и умение ценить работу, я не допускаю мысли, что после моих двухлетних трудов и приложенных к делу знаний и энергии я буду поставлен в столь неприятное положение…
…Завод Армстронг на свой счет ставит добавочное крепление на «Ермаке», и я надеюсь, что к заморозкам он будет готов начать свою службу по проводке судов в Петербург.
По моему мнению следует:
1) не останавливаться перед первым затруднением;
2) изъять дело из рук гг. Конкевича, Нольде и Мурманского пароходства;
3) прочесть лекцию, чтобы показать на ней снятые нами кинематографические виды ломки полярного льда;
4) осенью помочь Петербургу;
5) зимою перестроить нос ледокола;
б) весною помочь Ревелю, Риге, потом Петербургу;
7) летом с достаточной уверенностью идти открывать новые земли и страны в Ледовитом океане.
Каждый раз, как ледокол «Ермак» встречался или будет встречаться с полярными льдами, получались и будут получаться более или менее серьезные и тождественные аварии, что происходит как от конструктивных недостатков ледокола, так и от недостаточно тщательного производства кораблестроительных работ на этом судне.
…Носовая машина совершенно бесполезна.
…Ледокол «Ермак» как судно, назначенное для борьбы с полярными льдами, непригоден по общей слабости корпуса и по полной своей неприспособленности к этому роду деятельности.
Что касается Витте, то, насколько я могу судить, почва была уже раньше так подготовлена Менделеевым, а затем всей Академией, не исключая президента, что Ваше личное пребывание привело бы, пожалуй, к личному столкновению с грубым Витте.
Теперь он, очевидно, становится неправым.
…Бирилев с Конкевичем, представляя отзыв, не спрашивая даже Вашего мнения, ничего, кроме срама для самих себя, из этого не вынесут. Пока Витте министр (он влиятельнее всех без исключения), на мой взгляд, Вы спокойным выжиданием результатов Вашей пропаганды неизбежно достигнете победы, и тем решительнее, чем глупее поведут себя Бирилев и Конкевич.
Невзирая на предусмотренную в высочайших повелениях определенную задачу, вице-адмирал Макаров настаивает на том, чтобы «разрешено было наступающею зимою перестроить нос ледокола и летом отправить его открывать новые земли и страны в Ледовитом океане».
…Существуют ли какие-либо серьезные основания даже предполагать, что ледокол «Ермак», перестроенный для иного назначения, исполнит его; что изыскания его в Ледовитом океане прибавят что-либо новое к тем, которые уже совершены; что не хватает только русского ледокола на свободном поприще арктического спорта и что этот ледокол разрешит тайну полюса, открытием которого Западная Европа занимается уже более двух веков?
…Подбор экипажа составит одну из труднейших задач при назначении «Ермака» для открытия новых земель и стран в Ледовитом океане, причем необходимо будет принять во внимание заявление нашего консула в Ньюкасле о том, что команда «Ермака» после первого его полярного плавания дезертировала в очень большом количестве…
…Западноевропейские правительства, относясь сочувственно к арктическим экспедициям, ограничивают свое участие в них лишь очень небольшими материальными жертвами в виде инструментов и почетных наград.
Имеет ли наше правительство достаточно серьезные причины и основания идти в этом направлении далее их, затрачивая миллионы на отвлеченные научные изыскания в арктических морях с риском все-таки остаться в хвосте умудренных долгими опытами западноевропейских ученых экспедиций обладающих, целым контингентом энергичных и привычных добровольцев вроде Джексона, Нансена, Свердрупа и др. материальными средствами, изобильно сыплющимися из карманов таких богатых людей, каковы Беннетт