Если я и преувеличила, то лишь самую малость, да и то чтобы подчеркнуть для папы серьезность своих слов.
– Вот оно как, – задумчиво потер подбородок папа. – Неужели я ошибся?
– В чем ошибся, папа?
– Мне показалось, он смотрел на тебя с большой нежностью и любовью.
– Именно что показалось, папа. Он так привык эту роль перед своим отцом играть, что получается весьма естественно.
– Может быть, ты права. Про артефакт-то хоть правду сказала? Или тоже приукрасила, чтобы деда порадовать?
– Конечно, правду! – возмутилась я. – Стала бы я обманывать по такому серьезному вопросу!
– Собственный брак, значит, для тебя вопрос несерьезный?
– Папа, я же объясняла, что я ничего сообщать не собиралась. Мы хотели развестись. В этом случае вы бы даже не узнали, что я была замужем.
– Зачем тогда вы перед нами притворялись? Сказали бы сразу все как есть.
– Шарлотта уверила, что дед еще сильнее разозлится, если мы сразу о разводе заговорим, – покаянно потупилась я.
– А ты не подумала, как он разозлится, когда узнает правду? Нехорошо семье врать.
– Ох, папа, – вздохнула я, – как-то все так запуталось. И врать я не хотела, и брак мне этот не нужен.
Папа вздохнул и похлопал меня по плечу. Сочувственно, как умел только он.
– Ничего, дорогая, все будет хорошо. Со временем все так или иначе разрешится. Деду мы пока говорить ничего не будем. Вот еще что. Деньги, как я понимаю, ты у своего мужа не берешь?
Я кивнула, соглашаясь:
– Да, не беру. Он предлагал, но я отказалась.
– Тогда я переводить буду, – предложил папа.
– У меня подработка намечается, – неуверенно сказала я, – по изготовлению защитных артефактов. Правда, Кэрсту она не нравится. Он полагает, что это унижает его дворянское достоинство.
– Может быть, тебе стоит прислушаться к его просьбе? Подумай. Деньги я тебе в любом случае буду отсылать. А сейчас хочешь посмотреть мои готовые работы? Вдруг себе что-нибудь надумаешь взять.
Смотреть папины фигурки я любила. Он сочетал разные металлы и камни с таким мастерством, что никто, видевший его работы, не оставался равнодушным. Казалось, вот подует ветер и зашевелит шерсть на загривке медведя, заиграет лепестками цветка, закрутит узорный лист вокруг стебелька. Я часами могла зачарованно на них смотреть, а если папа разрешал брать в руки, моему восторгу не было предела.
Когда я перебирала фигурки животных, взгляд вдруг зацепился за подвеску в форме волка, и мне неожиданно так захотелось сделать артефакт для собственного «мужа». Ведель говорил, что для них очень важна хорошая защита, а Штаден утверждал, что мои артефакты пробьет не всякий архимаг. Значит, такая вещь очень даже пригодится. Только вот что он подумает? Я решила, если сделаю два – для Кэрста и Дитера, тогда и вопросов не возникнет. Я отложила волка и стала выбирать основу для второго артефакта. Почему-то под руку попадались всевозможные змеи, но дарить такое Веделю даже некрасиво, наконец я решила не мучиться и взяла фигурку лиса – будем считать, что он тоже рыжий.
Никогда еще изготовление артефакта не было для меня таким удовольствием. Я представляла, как Кэри с благодарностью мне улыбнется, и только от проигрывания в голове этой сцены мне становилось очень легко и тепло. Окончательно пришло понимание, что не могу себя больше обманывать – я влюблена в собственного мужа. Только чувства эти не нужны были ни ему, ни мне.
Глава 26
У родителей я пробыла меньше, чем собиралась. Меня подгоняло и ворчание деда, и – что греха таить? – желание увидеть Штадена. Но он и не подумал к нам заглянуть пораньше. Я хотела зайти к нему сама и подарить артефакт, но оказалось, что из общежития он выселился. Искать мужа в Военной академии мне показалось неразумным, да и, скорее всего, он живет в семейной квартире, адрес которой я не знала. А вот Ведель пришел, и ему я сразу вручила лисью подвеску.
– Если ваш ректор считает, что от моих артефактов может быть какая-то польза, то вам он пригодится.
– Это мне? Правда?
Он так обрадовался, что мне стало стыдно. Я про него и не думала, пока не решила сделать артефакт Штадену. Н-да. А еще влюбляться собиралась.
– Конечно, вам, – кивнула я. – Видите, у лиса глаза зеленые, совсем как у вас.
– Спасибо, Эрна, – прочувствованно сказал Ведель. – Вы даже не представляете, как для меня важно ваше внимание.
Дитер рассыпался в благодарностях, а у меня возникла стойкая уверенность в том, что этот подарок – ошибка, но отменить сделанное было уже нельзя. Поэтому я попыталась перевести разговор на другую тему.
– Дитер, это мы с Гретой должны вам сказать спасибо. Если бы не ваши учебники, мы бы никогда так хорошо не сдали экзамен по артефакторике. Кстати, вот, возвращаю вам книги и очень благодарна вам за них.
Я сняла с полки увесистые томики и вручила их Веделю.
– Они вам больше не нужны? – уточнил он.
– За это время я их наизусть выучила, – улыбнулась я.
Он улыбнулся мне в ответ и как-то так улыбнулся, что я очень обрадовалась, что в комнате, кроме нас, находится еще и Грета. Нехорошая это была улыбка, жадная. Разговор дальше не заладился, и вскоре Ведель с нами попрощался. Уходил он очень довольный, что меня несколько насторожило. Подруга тоже не преминула отметить.
– Смотрю, Эрна, поездка домой не выбила из твоей головы эту глупую идею, – заявила она, лишь только я закрыла за курсантом дверь.
– Ты о чем? – удивилась я.
– Ты что, серьезно решила заставить себя влюбиться в Веделя?
– Нет, я захотела подарить артефакт Штадену, но если ему одному дарить, он может что-то не то подумать, – призналась я.
– Лучше пусть он что-то не то подумает, чем Ведель, – заявила подруга. – Тебя не беспокоит, что Дитер это воспринял как факт твоей явной склонности? Он выглядел таким довольным, как лис, попавший в незакрытый курятник.
– Мне это пришло в голову, лишь когда он начал благодарить, – признала я. – Но не забирать же подарок? Все так глупо получилось.
– Зачем тебе вообще понадобилось делать эти артефакты? – не унималась Грета.
Ответить ей оказалось нечего, внятного объяснения своему поступку у меня не было. «Захотелось» – это никак не может быть основанием для действий взрослого человека.
– С другой стороны, – задумчиво сказала подруга, – может, все не так уж и страшно? Если ты планируешь брать заказы, можно это рассматривать как рекламу.
Я промолчала. Пока я не решила, стоит ли этим заниматься. Да, это великолепная практика и дополнительный заработок, но острой необходимости в деньгах у меня нет, практики хватает, а Штаден просил этим не заниматься, и мой отец его поддержал. Мнение отца для меня всегда очень много значило. Ладно, не буду сейчас про это думать, вдруг желающих приобрести у меня артефакты не окажется, а я заранее переживаю. Мне об учебе думать надо, а не о подработках и трудностях с Веделем и Штаденом.
На этом я и остановилась – как можно больше заниматься и по возможности не страдать, благо мой «муж» теперь учился в другом месте и никак не мог отвлекать от учебы. Но выполнить это не получилось – помимо Штадена нашлись те, кому его лавры не давали покоя. На первой же лекции Олаф демонстративно сел рядом со мной, что меня несказанно удивило.
– Что, Штадена нет, можно и погеройствовать? – ехидно осведомилась подруга.
– Я ему Эрну отдавать не собираюсь, – мрачно ответил парень и насупился.
– Где ты был несколько месяцев? В летаргическом сне?
– Не знаю, что на меня нашло, – отчаянным голосом сказал Олаф. – Эрна, не прогоняй меня, пожалуйста.
– Олаф, где бы ты ни сидел, это ничего не изменит, – честно сказала я. – Более того, я могу сказать, мне очень неприятно видеть тебя рядом. Если у тебя действительно ко мне какие-то чувства, пересядь, пожалуйста.
На него моя проникновенная речь не подействовала. Парень промолчал и не двинулся с места. Вошла Фогель и сразу увидела эту картину. Лицо ее покраснело от ярости, сдерживала которую она с большим трудом. Но отвергнутая Олафом поклонница ничего ему не сказала, мазнула по мне ненавидящим взглядом, прошла в глубь аудитории и села так, чтобы нам ее не было видно.
– Вот еще проблема, – проводила ее взглядом Грета. – Если она пыталась тебя облить из ревности, когда Олаф с ней ходил, что ей придет в голову сейчас, мне даже представить сложно.
– Фантазия у Фогель хорошо развита, – согласилась я с подругой. – Но использует она ее в большей степени для своих выдумок.
– Я не хотел, – покаянно сказал Олаф.
– Не хотел он, – проворчала Грета. – Хоть бы выбрал кого поприличнее для своих нехотений, а не эту ненормальную.
Подруга могла еще долго говорить по столь возмущавшему ее вопросу, но тут началось занятие. Лектор по Бытовой магии решил прочитать краткий курс косметологии. Очень, очень важная тема! Что ее стоило в конце прошлого учебного года прочитать? Там есть такое ценное заклинание, как щит против солнца! Если бы знала я его летом, мне примочки иноры Клодель не понадобились бы, да и многих неприятностей можно было бы избежать.
Пигментные пятна, бородавки, прыщи, отращивание и укрепление волос и ногтей – женская часть аудитории стремилась не пропустить ни одного слова. Не было никакого сомнения, эта тема будет изучена вдоль и поперек с привлечением всех доступных дополнительных материалов. Лектор быстро пробежался даже по магической покраске волос. Формула была общей, необходимо только подставить нужный цвет.
Я торопливо записывала все, что успевала. Очень сильно отвлекало присутствие рядом Олафа. Он не слушал лекцию, смотрел на меня и вздыхал. Меня это только злило. Неужели он надеется взять меня на измор? Я сюда учиться пришла, а не потакать его желаниям-нежеланиям. Поэтому сразу после лекции я попробовала его убедить переключить свое внимание на другую.
– Олаф, в начале прошлого семестра ты сделал выбор. Я его приняла. Я не бегала за тобой, не умоляла простить и не говорила, что я тебя не отдам Фогель. И теперь от тебя хочу только одного – оставь меня в покое. Понимаешь, ничего уже нельзя изменить и исправить. Я не люблю тебя.