БАС: Диссонансом к хвалебному хору звучала реакция левой прессы. Коммунистическая “Дейли Уоркер” опубликовала коллективное письмо участников войны, обвинявшее Хемингуэя в том, что он дал искаженную картину борьбы, в которой столько достойных людей отдали свои жизни, что очернил Долорес Ибаррури и Андре Марти, что неправильно представил роль Советского Союза. Но Эрнест не принимал близко к сердцу эти нападки. Закончив большой труд, он чувствовал себя вправе вернуться к любимым развлечениям: охотился на дичь в окрестностях Гаваны, рыбачил, засиживался допоздна в барах и даже купил несколько боевых петухов и стал членом клуба любителей петушиных боев.
ТЕНОР: Выбор Кубы в качестве местожительства помогал защитить обрушившееся богатство от налогов: американским гражданам, проживавшим за границей больше шести месяцев в год, полагались значительные послабления. Сыновья, часто навещавшие отца в его кубинском поместье Финка Вигия, были покорены новой мачехой. Но сама она всем сердцем рвалась в охваченную войной Европу. Там решалась судьба мировой цивилизации, и журналистка Геллхорн считала своим долгом быть в центре событий.
БАС: Надежды американцев на то, что их стране удастся сохранить нейтралитет, рухнули 7 декабря 1941 года. В начавшейся войне Хемингуэй пытался найти себе роль, которая оставляла бы его свободным от армейской дисциплины. По договоренности с американским послом в Гаване он организовал тайный кружок, в задачу которого входило собирать информацию о прогерманском движении на Кубе, а оно было весьма заметным в те годы. (Один из примеров: молодой студент университета по имени Фидель Кастро был горячим поклонником Гитлера.) Хемингуэй также убедил американскую контрразведку снабдить его гранатами и пулеметом, чтобы он мог вместе с небольшой командой патрулировать на своем катере “Пилар” прибрежные воды в поисках немецких подводных лодок.
ТЕНОР: Пока Эрнест неделями пропадал в океане, Марта оставалась дома одна — вела хозяйство, писала рассказы, заботилась о саде и домашнем зверинце, разраставшемся на глазах. В какой-то момент у них собралось девять кошек, полдюжины собак, три утки, павлин и четыре десятка голубей. Периоды одиночества также давали ей возможность задуматься о трудностях отношений с таким сложным человеком, как Эрнест. В письме подруге она писала: “Двум людям нелегко создать упорядоченную жизнь, если оба они — ад на колесах. Они должны постоянно укрощать себя, но каждый при этом теряет какую-то часть своей личности. Что с этим делать — не знаю. Эрнест и я — мы оба взрываемся так легко, что начинаем побаиваться друг друга”.
БАС: Друзья и родственники часто бывали смущены и подавлены, когда им доводилось быть свидетелями ссор между супругами. Однажды на вечеринке в Гаване Эрнест вдруг прилюдно набросился на жену, упрекая ее в том, что их рождественские подарки слугам были слишком дешевыми. Накричал, выбежал из дома, уехал один, оставив ее добираться с помощью знакомых. В другой раз он так набрался, что Марта потребовала ключи от машины. Он уступил, но по дороге снова взъярился и дал ей пощечину. Она в ответ нажала на тормоз, съехала в канаву и разбила его любимый “линкольн” о дерево. Ее также выводила из себя его привычка расхаживать в грязной, пропотевшей одежде, не мыться неделями, собирать в доме собутыльников и сидеть с ними далеко заполночь, привирать без нужды о своих подвигах и охотничьих успехах. Патрулирование на катере она считала пустой затеей, нужной Эрнесту только для того, чтобы получать лишние талоны на лимитированный в те годы бензин и отправляться на рыбалку.
ТЕНОР: Только осенью 1943 года Марте удалось получить визу для полета в Англию. Она уговаривала Эрнеста лететь вместе, но он сердился и доказывал, что место жены — сидеть дома и заботиться о муже. Она уехала опечаленная, но в письмах пыталась заделать трещину, прошедшую по их отношениям: “Пожалуйста, помни, что я люблю тебя… Как человек ты лучше меня, но я надеюсь, что могу быть неплохой женой… Мне стыдно быть счастливой, если ты несчастен. Но сейчас, направляясь навстречу неведомому, я счастлива, как пожарная лошадь, несущаяся на пожар… Ведь это только временная отлучка, как и твои отлучки… Мы оба вернемся в наш славный дом, и будем писать книжки, и вместе встречать осень, и гулять вдоль полей кукурузы, ожидая прилета фазанов”.
БАС: Не следует забывать, что свои финансы супруги вели раздельно. Для гордой Марты попасть в денежную зависимость от мужа было бы мучительно. В долгие журналистские экспедиции она отправлялась не только потому, что чувствовала в этом свое призвание, но и из-за нужды в заработках. Она пробыла в Англии несколько месяцев, регулярно посылая репортажи в “Кольерс”, и в марте 1944 года вернулась на Кубу, намереваясь уговорить мужа присоединиться к ней в Лондоне. Но он встретил ее поношениями, обзывал эгоисткой, думающей только о себе, неспособной понять важность его морского патрулирования, которое было его формой участия в войне.
ТЕНОР: За время ее отсутствия дом пришел в запустение, ураган повредил крышу, повалил деревья. Мыши, купленные для подкормки кошек, нагло бегали по полу, а кошки прятались от них в своих загаженных углах. В гостевом доме и в столовой часто толпились собутыльники, которых Эрнест развлекал приукрашенными историями о своих подвигах на море и на суше. Порой даже нетрезвые слушатели приходили в смущение от его безудержного и неправдоподобного хвастовства. Но один из них объяснил приятелям, что писатель по своей профессии есть выдумщик, то есть сочинитель, то есть враль. Он не может включать свою фантазию только в часы работы, а потом отключать ее для обыденной жизни. Такое объяснение всех устроило, и гулянки продолжались.
БАС: Марте наконец удалось уговорить мужа отправиться в Европу в качестве военного корреспондента. Военный атташе в британском посольстве в Вашингтоне обещал преодолеть все трудности и устроить Эрнесту место в самолете, перевозившем военных, если он возьмется писать статьи о Королевском военно-воздушном флоте. Марта надеялась, что муж попросит о месте и для нее, но он заявил — солгал, — что эти самолеты перевозят только мужчин. Другое предательство: имея возможность заключить договор с любым журналом, Хемингуэй выбрал именно “Кольерс” — издание, с которым Марта сотрудничала уже семь лет. А по законам военного времени каждый журнал имел право посылать только одного корреспондента во фронтовую зону. Марта потеряла свою аккредитацию, осталась без нужных документов и с трудом устроилась на торговое судно, везшее в Англию груз динамита.
ТЕНОР: Пока грузовоз с динамитом зигзагами пересекал Атлантику, в Лондоне Хемингуэя с восторгом встречали старинные друзья. Писатель Ирвин Шоу познакомил его с американской журналисткой Мэри Уэлш, муж которой, тоже корреспондент, находился в это время в Северной Африке. На следующий день Эрнест и Мэри уже ланчевали вместе, а еще через пару дней он явился в ее номер и долго рассказывал ей и ее соседке о своем детстве в пригороде Чикаго. Уходя, задержался в дверях и объявил: “Мэри, я совсем не знаю вас, но я хочу на вас жениться”. Она решила, что это просто пьяная шутка и обратила его внимание на то, что они едва знакомы и оба состоят в браке. “Война разлучит нас на какое-то время, — сказал Эрнест. — Но помните, что я хочу на вас жениться”.
БАС: Попойки с друзьями продолжались, несмотря на бомбежки Лондона. После одной из них сильно набравшийся собутыльник вез Эрнеста в отель по затемненным улицам и врезался в стоявшую у тротуара цистерну с водой. Результат: сотрясение мозга, разбитые колени и голова, изрезанная осколками разлетевшегося стекла. Хемингуэй уверял, что операция длилась два с половиной часа и потребовала наложения пятидесяти семи швов.
ТЕНОР: Прибывшая в Лондон Марта застала его в больничной палате, с тюрбаном бинтов на голове. Он уже был окружен слушателями, под кроватью валялись пустые бутылки из-под шампанского и виски. Вместо сочувствия раненый получил поток упреков за недостойное поведение во время войны. Марта заявила, что за семнадцать дней плавания в трюме рядом с грузом динамита у нее было достаточно времени все обдумать и она поняла, что с нее довольно. Его пьянство, его грубые и несправедливые нападки, его предательство с журналистской аккредитацией, его безудержное хвастовство — довольно! Впоследствии она сознавалась, что в эти дни умерла не только ее любовь к Эрнесту — она утратила уважение к нему.
БАС: Можно сказать, что главной страстью Эрнеста Хемингуэя с юности была потребность состязаться, побеждать, покорять. Даже в литературном ремесле ему важно было написать лучше всех. Мы уже упоминали его увлечение корридой, охотой, рыбной ловлей, петушиными боями, теннисом и другими видами состязаний. Но мы еще ни слова не сказали о том, как много места в его жизни занимал бокс. Он ходил на матчи, знал по именам сотни боксеров, со многими дружил. В бедные годы в Париже подрабатывал, участвуя в тренировках профессионалов на ринге. Почти всех своих знакомых мужчин он уговаривал побоксировать и нередко, войдя в раж, сбивал их с ног неожиданным ударом. Возможно, и Гарольда Лойба он так невзлюбил за то, что в боксе тот был сильнее.
ТЕНОР: Поводы для состязаний могли быть самыми нелепыми. В Лондонском баре писатель О’Хара показал ему роговую трость, подаренную ему Стейнбеком. Хемингуэй уговорил его побиться об заклад на пятьдесят долларов, что сможет сломать эту трость о собственный череп. О’Хара не выдержал эмоционального напора, согласился. Эрнест положил трость на голову, нажал обеими руками и сломал. Бедный О’Хара остался без трости и без пятидесяти долларов. Какая вмятина образовалась на черепе Эрнеста, остается только гадать.
БАС: Побеждать, покорять — от этого адреналин безотказно вскипал в крови. Но Марту покорить ему так и не удалось. После высадки союзников в Нормандии она сумела пробраться близко к линии фронта, однако была арестована военной полицией за отсутствие необходимых журналистских документов. Это ее не остановило. На второй день она сбежала из-под стражи, добралась до военного аэродрома. Молодой пилот транспортного самолета поверил ее истории (“должна встретиться с женихом, ждущим ее в Неаполе”) и доставил в Италию. Там она следовала за наступающими частями англичан, поляков, французов, американцев и слала репортажи в “Кольерс”. Все это время разъяренный Хемингуэй в разговорах с общими знакомыми поливал непокорную грязью, чернил со свойственным ему искусством перемешивать полуправду с полувраньем.