Как-то один священник, любитель рыбалки и интересующийся творчеством Эрнеста, приехал к нему в гости. Он знал множество историй, и Эрнест вместе с Полин наслаждались его обществом. Его немедленно пригласили на утреннюю рыбалку.
В тот день погода проявляла лень и не менялась, было абсолютное безветрие, и по морю катились длинные, медленные волны. Было два часа тридцать минут после полудня, когда Эрнест спустился вниз после длительной утренней работы и легкого ленча в своем доме. Он пояснил, что собирается показать священнику все прелести спортивной рыбалки.
– Отец Макграт, это мой младший брат, Барон, – познакомил нас Эрнест, – для своего возраста он прекрасно управляется с багром.
Я широко улыбнулся, и мы пожали руки.
Мы шли в восточном направлении, за рифом поймали барракуду и морского окуня, но течение оставалось спокойным, пока редкая зыбь не начала затемнять воду между длинными спокойными волнами. К половине четвертого мы расправились с новыми сандвичами и половиной ящика пива, поместив очередную партию бутылок охлаждаться. Эрнест любил хорошо подготовиться к жаркому дню, и иногда его настроение становилось лирическим.
– Солнце и морской воздух настолько иссушают наши тела, что потребление пива совершенно не требует усилий. Плоть нуждается в питательной жидкости. Вкус жаждет, чтобы она была охлажденной. Зрительный нерв приходит в восторг от ощущения прохлады, распространяющейся от близости неба, когда ты делаешь глоток. А когда ты осушишь все залпом, твоя кожа неожиданно расцветет тысячами счастливых капелек испарины.
Священник был согласен. Разговор продолжался на другие нравоучительные темы. Когда мы шли в западном направлении, все-таки подул ветер. Как будто кто-то щелкнул выключателем. На расстоянии начала плескаться рыба, птицы стали прицеливаться к вышедшей на поверхность наживке, и неожиданно у священника резко клюнуло. Эрнест был единственным, кто заметил приближавшегося саргана.
– А-а-ай! – Отец Макграт уже больше не мог оставаться невозмутимым, когда рыба-парусник описала в прыжке длинную дугу, а потом еще раз преодолела в полете сто пятьдесят ярдов.
– Вытягивайте ее, отец! – крикнул Эрнест. – Я считал. Она сделала семь прыжков. Вы видели ее.
– Более того, я чувствую ее! – успел ответить искусный священник между прилагаемыми к удочке усилиями.
– Сматывайте удочку как можно быстрее, отец. Мы пойдем навстречу ей, а вам необходимо выбрать леску, так что если она сделает…
Рыба снова повторила прыжок, взметнув кучу брызг. Но все дело в том, что она шла в нашем направлении. В леске образовалась значительная слабина.
– Крутите катушку изо всех сил. – Эрнест был настойчив. – Ее воздушный пузырь надувается от этих прыжков. Я сомневаюсь, что она сможет уйти под воду, вероятно, мы возьмем ее на поверхности, как…
И снова рыба прыгнула. Сейчас она шла прямо на нас. Один, два, три прыжка, и потом опять.
– Это уже на четыре больше, – произнес Эрнест, – мне это не нравится. Что-то напугало ее. Продолжайте сматывать леску…
Он перестал говорить. Леска ослабла. В том месте, где мы ее видели последний раз, образовался водоворот. Отец Макграт продолжал сматывать леску, теперь она шла значительно легче. В итоге показался поводок и грузило. Леска была обрезана.
– Ее схватила акула, отец. Но это была великая битва. Если б не эта помеха, вы бы уже держали ее в руках.
Отец Макграт тяжело дышал, был мокрым от пота и постоянно сгибал свою левую руку, как будто не чувствовал ее. Мы дали ему самого холодного пива, и каждый похлопал его по спине, после того как он сделал первые несколько глотков.
– Жаль, что я не выбирал леску быстрее. Насколько большой она была?
– Без сомнения, больше шестидесяти, вероятно, семьдесят пять фунтов. Вы были великолепны. Что с вашей рукой… с левой? – Эрнест был воплощением вежливости.
– Артрит.
– О боже… Простите меня, отец. Вы, пожалуйста, предупреждайте нас в следующий раз. А сейчас давайте забросим еще одну приманку. Когда у вас клюнет, помните – пусть катушка разматывается, пока вы медленно считаете до десяти, так рыба лучше заглотит наживку. Как пиво?
Менее чем через минуту-другую приманку схватила большая рыба коричневого оттенка. Мы все видели этот момент.
– Может быть, марлин, – сказал Эрнест, – отпустите катушку. Считайте медленно, а когда дойдете до десяти, поставьте на тормоз, пусть она проглотит приманку.
Отец был взволнован, но он понимал всю ценность призывов к действиям и четко следовал инструкциям. Когда он окончательно затормозил катушку, Эрнест стоял рядом, как опытный наставник.
– Пусть она еще потерзает наживку, отец. Держите удочку повыше, если она прыгнет.
Вдалеке, казалось, что в трехстах ярдах, но может, и в половине этого расстояния, действительно большая рыба-парусник выскочила из воды и, продолжая лететь по инерции, перевернулась в воздухе.
– Вот это рыба! Какая красота! Тащите ее, отец! – Эрнест стоял рядом, советуя каждую секунду.
Священник взмок от пота со страстностью грешника, приблизившегося к вратам ада. На него действовало волнение в голосе Эрнеста. Частью было чувство того, что такая добыча попала на крючок, рыба, которая была намного длиннее его самого и в значительно лучшей физической форме, чтобы проводить тест на силу и выносливость.
Затем рыба-парусник вновь совершила прыжок. В общем счете она прыгнула двадцать раз, с некоторым успехом, если оценить ее способность сбросить рыб-прилипал со своего брюха. Но у нее не было шанса выплюнуть острый крючок из своей пасти.
– С каждым прыжком она только раздувает свой воздушный пузырь, – сказал Эрнест, – сейчас у вас будет еще одна хорошая схватка на поверхности. Она не сможет уйти под воду.
Мы наблюдали за быстро теряющим силы священником. Напряжение, струящийся пот и больная рука – все это было слишком для человека, непривычного к сильному напряжению.
– Эрнест, ты должен мне помочь! Я больше не могу справляться с этой рыбой!
– Посмотрите, она ваша! Это рыба-парусник, а не марлин, как я вначале подумал. Она может быть рекордного размера. Если я окажу помощь, вам этот рекорд не будет засчитан.
– Но у меня нет сил продолжать, – сказал отец Макграт.
Он повел удочкой из стороны в сторону и попытался встать из кресла.
В тот момент Эл и я сочувствовали обоим. Священник был просто не в состоянии продолжать то, что, должно быть, стало самым захватывающим спортивным событием в его жизни. Эрнест неимоверно страдал оттого, что в момент такого поразительного клева удочка находится не в его руках. Он был готов перехватить удочку. Но он знал, что справедливой оценки уже не будет.
– Хорошо, – мрачно произнес он, – мы вытащим эту рыбу, если возьмем снасти в свои руки.
Когда он взял в руки удочку, его опять захватило волнение.
– Какая прелесть! – Он продолжил борьбу с рыбой, стараясь измотать ее.
Эл и я держались подальше. Священник сейчас нуждался в помощи. Мы должны были одновременно управлять судном, быть готовыми к новым маневрам, держать в поле зрения рыбу, леску и любых акул, которые могли появиться с любой стороны. Эл и я сменяли друг друга, один брал на себя управление, пока другой наблюдал за обстановкой с вершины кабины, затем снова менялись местами. Эрнест твердо решил вытащить эту рыбу, если это было в человеческих силах. Отец Макграт периодически отдыхал в затененных креслах, стоящих поверх топливных баков, перескакивая на сторону Эрнеста, если рыба меняла направление.
Эрнест свирепо изматывал рыбу. Он дважды отдавал команду кардинально изменить курс судна на сближение.
– Мы идем не в ту сторону! Смотрите, как она движется! – выкрикивал он, бешено выбирая провисшую леску.
Это было правдой. Рыба плыла в сторону судна по своей воле. Казалось, вот она, удача, но неожиданно произошло то, чего страшно боится любой охотник за крупной рыбой. Эрнест выбрал последнюю слабину в леске, когда рыба остановилась в двадцати футах от правого борта. Затем она неожиданно ринулась под днище судна.
– Она перешла на другую сторону! – завопил я.
Когда леска пошла вниз, Эрнест подтвердил факт непечатным, но наглядным комментарием. Затем он ослабил тормоз на катушке, чтобы немного отпустить леску.
– Где она сейчас?
– На другой стороне, почти симметрично! – Никто из нас еще не знал, к каким переживаниям все это приведет.
– Эл, послушай! – позвал Эрнест. – Повисни на мне. Я хочу пропустить леску под днищем и не допустить, чтобы винт оборвал ее. Скажи мне, если рыба начнет движение. Поставь на нейтрал, Барон!
Нейтральная передача на «Пилар» была весьма условным понятием, потому что винт вращался всегда, медленно или быстро, если двигатель продолжал работать. Муфта сцепления еще не успела износиться. Это не имело значения, за исключением ситуаций, подобных этой.
Эрнест низко наклонился с кормы. Держа удочку одной рукой, он сделал ею широкое круговое движение под водой и вывел с левого борта. Затем он начал выбирать слабину. Леска все еще оставалась целой. Она прошла невредимой под винтом. Большая рыба-парусник была на крючке, но вела себя очень беспокойно. Когда она снова ощутила давление крючка, то с внезапной резкостью продолжила затяжную борьбу.
– Повезло же, однако, – произнес Эрнест, вытирая пот со лба.
Затем он снова начал изматывать рыбу, монотонно изматывать, ведя рыбу кругами по сходящемуся с нами курсу. Когда он подтянул ее, он стал осторожнее, пытаясь смирить ее со своей судьбой. В это время темный плавник рыбы лежал сложенным в спинном желобке. Яркие полосы вдоль его боков сверкали искаженным узором в колышущейся поверхности воды. Казалось, он вращал своим большим глазом и оставался в нерешительности на том небольшом расстоянии, где его уже можно было достать острогой.
– Поставь снова на нейтрал! – крикнул Эрнест. Потом он повернулся: – Надень перчатки, Эл, и подтяни ее поближе, только осторожно. Будь готов отскочить, если она дернется…