Однако не успел пройти и нескольких шагов, как ему показалось, что где-то впереди, в коридоре рыдает женщина. Верхний свет уже не горел, вокруг царила таинственная полутьма, и Вечерников немедленно почувствовал себя доктором Ватсоном, услышавшим, как предается отчаянью жена Бэрримора.
Чем дальше он шел, тем отчётливее становился плач. Был он жутким, с подвываниями, с кашлем, с длинными «А-а-ах» и короткими басистыми всхлипами.
— Что это за ужас такой? — пробормотал Вечерников, напрягшись. — Кого ж это так разобрало?
Он прибавил шаг и, не задерживаясь, прошел мимо поворота к главному выходу. Там на разные голоса завывал телевизор — охранник смотрел футбольный матч и расслышать что-нибудь еще, кроме воплей болельщиков, понятное дело, не мог.
Напрягать его Вечерников не стал, решив сначала посмотреть, в чем дело.
Увидеть он ожидал кого угодно, но только не невесту собственного брата. Он остановился как вкопанный и несколько секунд изумленно смотрел на нее. Узнать ее можно было с трудом. Взору его открылось измученное тело с разодранной коленкой, которое сидело на корточках и скребло стену. Взбитые ветром кудри стоят дыбом, съехавший набок рот выпачкан помадой, глаза обведены черными кругами растаявшей туши. И даже костюм сидит как-то криво, как будто кто-то хватал ее за грудки и таскал по помещению.
— Салют! — сказал он светским тоном. — Вижу, у вас жуткие неприятности. Могу я чем-нибудь помочь?
Услышав его голос, Маргарита зарыдала еще горше. Еще бы, появился человек, которого интересует, что с ней случилось! Она попыталась объяснить, но захлебнулась собственным горем.
— Ни слова не понял, — признался Вечерников. — Давайте мы поднимем вас на ноги…
Он взял ее за шкирку и потянул вверх. По-хорошему, ее следовало обхватить поперёк туловища, но он не любил притрагиваться к чужим девицам.
Когда ее ужасная физиономия оказалась прямо перед его носом, он длинно присвистнул:
— Ну, это вы дивно поплакали! Похожи на члена семейки Адамсов. Не хотите зайти в туалет и освежиться?
Она совершенно точно не хотела в туалет. Она вообще не хотела никуда от него уходить и неожиданно кинулась ему на грудь, намертво вцепившись обеими руками в отвороты куртки. Прижалась щекой к его груди и всхлипнула судорожно, но как-то особенно сладко.
Он вынужден был уткнуться подбородком в ее макушку, не позволяя себе «вслушиваться» в слабый запах ее духов — нежный и терпкий. И пробормотал, пытаясь отстраниться:
— Ну, будет вам.
В ответ она затряслась с удвоенной силой и обняла его обеими руками за шею — чтобы он не уходил. Вечерникову подобный поворот событий не понравился. Неважно, что у нее случилось, но так дело не пойдет.
— Вот что, — сказал он, желая изменить эту ситуацию с обниманием в коридоре немедленно, вот прямо сию секунду. — Давайте я отвезу вас домой.
Она замотала головой и что-то забубнила в его рубашку, оставив на ней отпечаток разинутого рта. Было ясно, что домой она не хочет.
— Я отвезу вас к нам домой, — пояснил Вечерников.
— Почему? — глухо спросила она. Видно, предложение девицу заинтересовало, потому что трястись она сразу перестала.
— Ну… Потому что если бы Игорь не уехал в командировку, то он сам отвез бы вас к нам домой. А раз он уехал, вас отвезу я.
Продолжая всхлипывать, девица оторвалась от его рубашки и спросила в среднюю пуговицу:
— Вы что, живете вместе?
— Нет, — ухмыльнулся он. — Но у нас есть дом, где летом собирается вся семья. Сейчас еще довольно тепло, так что…
Недоразумение, ясное дело, не разрешилось. Он по-прежнему думает, что она — секретарша Рита, невеста Квитковского. Если сейчас сказать ему правду, он уедет, передав ее на руки охраннику Вове, большому и бестолковому. Что бы Вове ни говорили, он постоянно переспрашивал: «Чего?» — и потом целую минуту не моргал. Вова не заберет ее к себе домой и не станет хлопотать над ней. А в доме Квитковского над ней будут хлопотать — непременно. Ведь она же «невеста» младшего сына, который так долго не женился, а теперь вот, пожалуйста, влюблен без памяти.
Конечно, нехорошо пользоваться чужим именем, но она в таком отчаянном положении! Может быть, неспроста настоящая Рита сегодня отпросилась домой пораньше, и Вечерников снова не познакомился с ней и так ничего и не понял? Может, это божий промысел?
— Ладно, — дрогнувшим голосом сказала Маргарита, вытирая нос рукой. — Поедем.
Ей было так страшно, что моральный аспект дела ее интересовал меньше всего. Спрятаться от убийцы! Это самое главное сейчас. Вряд ли он отыщет ее в чужом загородном доме. Из магазина за ней точно никто не выбежал — она бы заметила, ведь она оборачивалась каждую минуту. Никакая машина не ехала за ней вдоль тротуара.
Вечерников взял ее под локоть и увлек за собой — прямо милиционер, выводящий из помещения нарушителя спокойствия. Маргарита была так расстроена, что не могла сосредоточиться, мысли скакали в голове, как бешеные кузнечики. Она оставила мёртвую Лизу Рядникову на полу в магазине и позорно бежала. Но если бы она не убежала, она тоже могла бы оказаться рядом с ней с заточкой в сердце. Да ее саму могли принять за убийцу! Ведь продавщицы видели, как она подошла к Лизе «поговорить». Ах, прав был Жора — она просто младенец, который почему-то решил, что разбирается во всем ничуть не хуже взрослых!
Тем временем они очутились на улице. Город уже опустился в чернильную ночь по самое горло, и вокруг было очень тихо, и стук их шагов отдавался глухим эхом. Впереди, в переулке, торчали журавлиные шеи фонарей, но их жиденький свет только подчёркивал, как темно вокруг. Мрачное здание департамента смотрело им вслед единственным глазом — светильником над главным подъездом. Вечерников повел Маргариту к своей машине, смутно различимой на пустой стоянке. Она была похожа на тушу огромного животного, покорно ожидающего хозяина.
Вечерников отключил сигнализацию, и животное радостно взвизгнуло.
— Залезайте, — велел он, открыв для нее дверцу.
Маргарита втиснулась в салон, вдохнув запах кожи и табака, и подбородок у нее снова задрожал. Страх ненадолго отпустил, но теперь накатило другое. Она чувствовала себя незваной гостьей на чужом празднике. Приживалкой. Когда ее разоблачат, она умрёт от стыда. Стоит Квитковскому позвонить брату на мобильный, и обман мгновенно раскроется.
— Может быть, вы все-таки объясните, что произошло? — спросил Вечерников требовательным тоном. — Вас кто-то обидел?
Будь она настоящей невестой Квитковского, то ее сердце растаяло бы от этого вопроса. Попасть под защиту семьи — это сказка! Два брата плечом к плечу готовы защищать ее от опасностей… Тем более что ее собственная семья в данный момент с азартом выращивает овец.
— Меня… Нет, никто не обидел, — ответила она, лихорадочно размышляя, как выкрутиться.
Правду никак не расскажешь, да и полуправду тоже. Придется что-то придумать — жалостливое и нестрашное. И побыстрее, побыстрее!
— Вы должны рассказать, — настаивал Вечерников. — Нельзя, чтобы моя будущая… кто вы мне будете? — невестка или золовка, я вообще в этом не разбираюсь… В общем, нельзя, чтобы вы страдали.
И про себя добавил: «Страдали у меня на глазах». Нежные и пылкие чувства, подобные тем, какие его брат испытывал к этой Рите, вызывали у него подлинный ужас. Невозможно попасть в такую зависимость от другого человека, это подавляет. Однако раз Игорь их испытывает…
— Так что? Почему вы плакали на полу в коридоре, в офисе, поздно вечером, одна?
— Дело в том, в том… — В темноте глаза Маргариты блестели, как две мокрые ягоды голубики.
Вечерников повернул ключ в замке зажигания, но с места не трогался, искоса глядя на нее.
— Дело в том, что мой дом разрушился. Взрыв бытового газа — и все!
— Какой кошмар! — Он повернулся к ней всем корпусом, и Маргарита сжалась в комочек. — Вы не пострадали?
От него пахло хорошим табаком и изысканной мужской свежестью. Это особенный, ни с чем не сравнимый запах чистого тела и чистой одежды, который так ей нравится. Из знакомых мужчин похожим образом пах только сестрицын продавец пледов.
— Нет, нет, никто не пострадал. Дело в том, что жильцы нашего дома как раз вышли на митинг. — Она вспомнила про Михалыча и теперь жарко говорила, сплетая словесный венок из чепухи и правды. — Владельцы автомобилей заставили весь двор несанкционированными «ракушками». Газоны, детские площадки — все! И жильцы вызвали депутата, и когда он приехал, все высыпали на улицу… даже маленькие дети. И тут вдруг — ба-бах! Взрыв. И дом рухнул, как будто картонный. И я так испугалась! — очень искренне добавила она. — Так испугалась, что не знала, как мне поступить. Поехала в офис, думала, что застану Игоря, и не застала, и так сильно расстроилась… В общем, я не знаю, что теперь делать. Дома у меня нет, вещей нет,, денег тоже нет. И родственников в Москве ни одного. — Тут уж она говорила конкретно о себе.
— Мы тоже — ваши родственники. Может быть, еще не формально, но по существу, — серьезно ответил Вечерников и достал из «бардачка» плоскую блестящую фляжку. — Вам нужно сделать пару глотков, чтобы успокоиться.
Маргарита схватила фляжку, отвинтила крышку и начала жадно пить. Жидкость обжигала язык и горло, и в желудке тоже мгновенно занялся огонь. Вечерников хотел сказать, чтобы она не увлекалась, это все же не кофе, но потом раздумал. Может, даже лучше, если она напьется. Он привезет ее домой и засунет в спальню для гостей. А утром они во всем разберутся. Утро вечера мудренее.
Как только он тронул машину с места, она вцепилась в сиденье двумя руками, как маленький ребёнок, которого первый раз повезли кататься. Вечерников еще раз скосил на нее глаза. Страшное происшествие с рухнувшим домом, кровь на коленке, абсолютно дикий вид как-то примирили его с ней. На самом деле он знал, что девица довольно злая и противная — был случай в этом убедиться. Игорь, конечно, ничего не видит. Кроме того, братец считает ее писаной красавицей.