За ним последовал Анто̀нов, жестом показывая, что ничего не понимает. Я тоже не понимала. Конечно, нынешний визит можно было списать на необычность ситуации, но от этой встречи у меня осталось очень неприятное послевкусие. Потом надо будет потрясти начбеза, расспросить подробности.
Наступило утро третьего дня. Я допивала кофе, когда нарисовался Анто̀нов. Вид у него был слегка загнанный.
– Привет, – поздоровался начбез, плюхаясь на соседний стул.
– Привет. Что-то случилось? – отозвалась я.
Анто̀нов угрюмо на меня глянул, а потом попросил:
– Кофе есть?
Я кивнула и отправилась к кофемашине.
– Так что случилось? – повторила свой вопрос, поставив перед начбезом чашку с ещё дымящимся ароматным напитком.
Тот не спешил с ответом. Сделал большой глоток кофе, посмаковал его, сопроводив сие действо закатыванием глаз и стоном удовольствия, и только потом заговорил:
– Всё нормально. Просто очередной рабочий день.
Я вопросительно приподняла одну бровь, давая понять, что жду продолжения.
– Оборотни с орками снова сцепились, – устало пояснил Анто̀нов. – Ты ж знаешь их расы. Слово за слово, ну и… – он развёл руками. – Разгромили полбара. Потом помирились и разгромили вторую половину. Полночи зачищали. Я всего полтора часа спал.
Я понимающе кивнула. О, да! Орки и оборотни. Эти два взрывоопасных вида, вечно от них одни неприятности. Что одни, что другие обладают чертовски буйным характером. Достаточно одного слова или даже намёка, чтобы разгорелся нешуточный конфликт. Нам постоянно приходилось «убирать» за ними. Ру̀дов за голову хватался каждый раз, как подписывал финансовые счета о покрытии убытков. Уже и штрафы накладывали на общины и на весь анклав, но всё без толку.
– Своих я проверил, сейчас допью и поеду писать отчёт по ночи, – договорил начбез и вдруг широко зевнул.
– Извини, – сказал он виновато.
– Бывает, – отозвалась я.
Пока Анто̀нов допивал кофе, он непрестанно зевал, так что как только закончил, я отправила его спать в свою комнату. Он посопротивлялся, отговариваясь, что ему срочно нужно в офис, но я возразила, что, если он поспит пару лишних часов, ничего страшного не случится. Сама же по обыкновению устроилась на садовых качелях. Солнце уже припекало, день обещал быть жарким. Я сидела и размышляла над проблемой конфликтности орков и оборотней, когда некто подошёл и становился рядом. Это был А̀лки.
– Здравствуй, Серафима, – поздоровался трансформ.
– Здравствуй, – отозвалась я.
– Я искал тебя. В твоей комнате на кровати мужчина, – сообщил А̀лки, при этом радужки у него засветились золотистым.
– Да, это Митя, – подтвердила я.
– Он твой иш’у̀р? – вид у А̀лки сделался недобрый.
– Что значит – иш’у̀р? – спросила я.
– На вашем языке это означает – пара, – пояснил А̀лки. – Тот, кто предназначен6.
Я понимающе кивнула.
– Наречённый, – проговорила я больше для собственного осмысления.
– Он твой наречённый? – спросил трансформ.
Я удивлённо уставилась на него.
– Нет, – отрицательно покачала я головой. – Митя всю ночь улаживал конфликт, не выспался. Вот я и позволила ему немного поспать.
Поймала себя на мысли, что оправдываюсь. Да и чувствовала себя неловко, будто ревнивый муж поймал меня с любовником на горячем. С чего бы это? А тем временем взгляд А̀лки потеплел и радужки перестали светиться.
– Хорошо, – сказал он и присел рядом со мной на качели.
Я повернула голову и посмотрела на трансформа. Он смотрел на меня внимательно, будто что-то пытался прочесть на моём лице.
– А у тебя есть иш’у̀р? – спросила я, чтобы просто поддержать разговор, и получила неожиданный ответ.
– Ты.
А̀лки потянулся ко мне. Я было подалась навстречу, но, опомнившись, отпрянула. Трансформ смотрел на меня как-то странно, а я разозлилась, так как снова чуть не позволила случиться недопустимому.
– Нет, – выдохнула я, поднялась и ушла в дом.
На дворе стояла полночь. Трансформы наконец угомонились и разошлись по комнатам. Спать всё равно не хотелось, так что я решила сходить немного поплавать в бассейне. Обычно это помогало мне потом быстро заснуть. Натянула купальник и, прихватив халат и полотенце, отправилась на задний двор. За день вода в бассейне нагрелась, даром что была прикрыта от прямых солнечных лучей. Ночью же полог не позволял теплу рассеиваться, так что, когда я погрузилась в воду, она оказалась тёплой, как парное молоко. Я легла на спину и поплыла, делая неспешные гребки. Мелкие пузырьки, образовавшиеся на коже, срывались и скользили по телу, приятно щекоча. Выплыв на середину бассейна, я приняла позу звезды, закрыла глаза и расслабилась. Люблю так делать. В такие моменты кажется, что вода забирает из тебя всё негативное, обновляя не только тело, но и душу. Внезапный всплеск заставил прервать релакс и мгновенно собраться. Я напряжённо всматривалась в темноту, размышляя, кто бы это мог быть. Трансформы спят, так что, скорее всего, кто-то из охраны решил тайком охладиться. Криво улыбнувшись, собралась сделать «бу», чтобы подшутить над незадачливым купальщиком, и невольно вздрогнула, когда прямо передо мной из воды показалась голова с горящими синим глазами. Однако это был не А̀лки. Я не могла как следует рассмотреть лицо трансформа, но догадалась, что это Вѝго. Его взгляд прожигал насквозь. Трансформ не двигался. Так мы и смотрели друг на друга, пока он не заговорил:
– Оставь моего брата.
Я опешила.
– Какого брата?
– А̀лки. Ты должна оставить его. Он окх’сѝ, и никогда не выберет ра’кв-ѝду. Ты ему не нужна, – бросил он с презрением.
Я ощутила, как внутри закипает злость. Памятуя, что он просто клиент, порученный моим заботам, я могла не обращать внимания на его отношение ко мне, но я не могла стерпеть, что он будет мне указывать.
– Если он окх’сѝ, то вправе сам решать, кого ему выбирать, – сказала я твёрдо.
Трансформ издал глухой звук, очевидно служивший выражением крайнего негодования.
– Не тебе указывать, – отрезала я.
Понятия не имею, что значит окх’сѝ, но, похоже, своим последним замечанием я попала в точку, потому что глаза Вѝго тут же вспыхнули сиреневым и он двинулся на меня. В воздухе запахло угрозой. И плохо бы мне, наверное, пришлось, если бы в этот момент не появился А̀лки. Он резко окликнул соплеменника и отрывисто сказал несколько слов на родном языке. Вѝго дёрнулся, как от удара, на мгновение замер и скрылся под водой, а через несколько секунд появился уже у края бассейна. Он буквально выпрыгнул из воды, подобно дельфиньим, и приземлился на бортик. Между трансформами состоялся короткий разговор, после чего Вѝго убрался прочь, а А̀лки нырнул ко мне прямо в одежде, стремительно подплыл и сгрёб в охапку. Я попыталась вывернуться из его объятий, но силы были неравны. Только когда мы вылезли из бассейна, я высвободилась и, не говоря ни слова, ушла к себе. Включив горячий душ, долго стояла под ним, пока клокотавшая внутри злость не улеглась. Наскоро помывшись, я завернулась в полотенце, вернулась в комнату и застыла на пороге, обнаружив там А̀лки. Трансформ стоял у стены возле окна и смотрел на меня. Я шагнула внутрь и закрыла за собой дверь. Отстранённо проследила, как А̀лки подошёл ко мне и осторожно обнял. Запах свежести морской воды и мускатного ореха окутал меня, будто облако, принося умиротворение. Я ощущала нежность и заботу, шедшую от трансформа, и мне было хорошо от того, что он находился со мной. Потом я позволила уложить себя в постель и удовлетворённо вздохнула, когда А̀лки разделся и улёгся рядом, прижавшись всем телом.
– А̀лки? – нарушила я первой наше уютное молчание.
– Да, Серафима? – с готовностью отозвался трансформ.
– Что означает окх’сѝ? – спросила я.
– Дитя правящего рода, – не сразу ответил он.
Что?!
– Ты – принц? – уточнила я поражённо.
– На вашем языке, да, – нехотя подтвердил А̀лки.
Я повернулась к нему лицом и потрясённо уставилась.
– А Вѝго? Он тоже окх’сѝ? – спросила я. – Он назвал тебя братом.
– Нет. Он радз’сѝ7. Мы братья. Он сын побочной ветви правящего рода. У нас один отец, но разные матери. Моя мать ти’ша̀8 – единственный партнёр на всю жизнь. Мать Вѝго – иш’у̀р, – пояснил А̀лки.
– Не понимаю, – я задумалась. – Если мать Вѝго наречённая твоего отца, то почему твоя мать стала его… женой?
– Иш’у̀р может быть партнёром только на время, – сказал А̀лки. – Их дети остаются в роду, но они никогда не станут окх’сѝ.
Трансформ провёл рукой мне по волосам, и его радужки засветились белым.
– После обряда ты станешь ти’ша̀, – неожиданно заявил он. – Я останусь с тобой.
И тут меня осенило. Конечно! Вот что так разозлило Вѝго! А̀лки наследный принц на своей родине и должен по возвращении выбрать себе жену, с которой проживёт до конца дней и родит нового наследника. Но он принял решение остаться за три девять тысяч миллион парсеков ради какой-то презренной инопланетянки, которая даже не обладает способностью жить в воде. Да, у старого правителя, отца А̀лки, есть и другие дети, но все они бастарды и по законам своего мира не могут быть наследниками. Эта честь принадлежит лишь законнорождённым детям, то есть одному ребёнку. Если верить тем крупицам информации о биологии трансформов, что нам предоставили, у них одна конкретная пара могла произвести на свет только одного детёныша. Таким образом они обеспечивали разнообразие генетического материала, а заодно контролировали популяцию, не допуская тем самым перенаселённости. И поэтому же у них был жёсткий социальный строй. Своим поступком А̀лки попирал священные устои, что для его положения было недопустимо. И Вѝго, будучи бастардом и одновременно охранителем законного наследника, просто не мог позволить совершить подобное кощунство. Он знал, что не сможет возражать против воли своего принца, но он был в силах устранить причину, по которой тот решился на святотатство – меня.