Первым отмер Вѝго. Он бросился вверх по спиральной лестнице. Я побежала за ним. Когда добралась до самого верха, увидела А̀лки. Он лежал, распластавшись на куполе, и его голова и одна рука свисали с края вниз. Рядом на площадке лежал один из трансформов, глаза его были закрыты и казалось, он не дышал. Ахнув, я подскочила к А̀лки, подхватила под мышки и стащила с купола. Осторожно уложив его на площадку, я приложила ухо к груди и услышала слабое сердцебиение. Облегчённо вздохнув, я попыталась привести его в чувства, легонько потрепав по щеке.
– А̀лки? А̀лки?
Подошёл Вѝго до этого занимавшийся другим трансформом.
– Он дышит, – сообщила я ему.
Тот присел и настороженно принюхался.
– Отрава, – коротко резюмировал он. – Нужно противоядие.
– Какое? – я была в отчаянии. – Мы не знаем, чем их отравили.
Вѝго как-то странно взглянул на меня, словно раздумывая, а потом скомандовал:
– Идём.
Мы опустились на палубу, находящуюся двумя уровнями ниже. Здесь располагались научные лаборатории, в том числе и медицинский отсек. Вѝго сразу же взялся колдовать над антидотом. Мне же оставалось только стоять в стороне, от волнения заламывая руки.
– Почему ты не ушёл с ними на корабль? – спросила я тихо.
– Злился, – коротко отозвался трансформ, не отрываясь от работы.
Больше задавать вопросов я не рискнула.
Вѝго имел право злиться. Он изначально был против авантюры с ритуалом единения, после которого мы с А̀лки стали друг другу ти’ша̀. И как бы он не старался отговорить своего сюзерена и брата от опрометчивого поступка, у него не получилось. А теперь ещё это отравление.
Пока я предавалась рефлексии, трансформ изготовил лекарство, наполнил колбу и протянул мне.
– Напои его этим, – сказал он.
Я схватила лекарство и помчалась к А̀лки. Приподняв голову, аккуратно влила ему в рот содержимое колбы, приговаривая:
– Давай, ну давай же.
Вернулся Вѝго.
– Не действует, – пожаловалась я.
– Нужно время, – ответил он, опускаясь на пол рядом и проверяя состояние А̀лки.
Я смотрела на его лицо, и впервые за долгое время мне хотелось разреветься. Но слёз, как на зло, не было.
– Надо спасти остальных, – проговорил Вѝго и шагнул к аквариуму.
– Стой! – я ухватила его за руку.
Он обернулся и с недовольством воззрился на меня, но я даже не подумала убрать конечность.
– Если яд в воде, ты тоже отравишься, – сказала я.
Во взгляде трансформа мелькнуло удивление.
– Я принял противоядие, – ответил он.
Прежде, чем нырнуть, Вѝго прикрепил к шее устройство размером с булавочную головку. Едва он оказался под водой, я увидела, как вокруг его головы образовался воздушный пузырь. Частично трансформировав задние конечности, трансформ быстро скрылся в глубине и появился через минуту, таща за собой двоих соплеменников. Сообща мы быстро вытащили всех трансформов и напоили антидотом. Пока Вѝго разносил их по каютам, позвонил Анто̀нов.
– Как охрана? – справилась я первым делом.
– В норме, – ответил начбез. – Сволочь прошёлся по всем постам и усыпил их сонным газом. Как трансформы?
– Все живы, – голос у меня сорвался от внезапно перехватившего голос спазма, и я прокашлялась. – Мы успели вовремя.
– Хорошо, – Анто̀нов устало выдохнул.
– Митя, это Барсѐньев, – сказала я.
В трубке на секунду воцарилось гробовое молчание, а после начбез потребовал:
– Рассказывай.
Я кратко пересказала наш разговор.
– Понял, – бросил Анто̀нов в трубку и отключился.
Спустя несколько часов, удостоверившись, что жизнь трансформов находится вне опасности, я сидела на скамейке возле дома, ожидая приезда начбеза. На душе была странная пустота. Наконец у нас с Вѝго установилось взаимопонимание, жаль, что такой ценой. Я сидела у постели А̀лки, когда трансформ подошёл и остановился сзади.
– С ним будет всё в порядке? – спросила я не оборачиваясь.
– Да, – отозвался он.
– Ты прав, ему нельзя здесь оставаться, – сказала я. Слова давались с трудом. – Он должен улететь.
Ответом мне стало молчание. Я обернулась и посмотрела на Вѝго. Тот в свою очередь смотрел на меня, будто впервые увидел.
– Я ошибся, – тихо сказал он наконец. – Он сделал правильный выбор.
Больше трансформ не проронил ни слова.
Когда А̀лки открыл глаза, я всё же не выдержала и расплакалась. Противоядие подействовало, и теперь был вопрос времени, когда очнутся остальные. Жидкость в аквариуме пришлось подвергнуть серьёзной очистке, так же, как и искусственную атмосферу. Процесс длился около шестнадцати часов, и всё это время трансформы находились вне корабля.
Начбез приехал поздно вечером, сообщил, что Барсѐньева арестовали. Он даже не сопротивлялся, так как был пьян в стельку. Его взяли в том самом баре, где оборотни с орками устроили дебош. Теперь он трезвел в одиночной камере в изоляторе по соседству с оборотнями. Как выяснили привлечённые к расследованию их странного поведения учёные, и это же подтвердили прибывшие из анклава целители, буйство мохнозадых было спровоцировано с помощью тирозина. Барсѐньев на допросе признался, что специально устроил диверсию, чтобы выманить меня из Ла̀дного, но прежде провёл несколько испытаний, отсюда и частые срывы нелюдей, из-за которых службе Анто̀нова приходилось двадцать четыре часа в сутки разгребать последствия. Ну, а когда я примчалась утихомиривать наших подопечных, он приехал в посёлок. Убрать охрану ему не составило труда, ведь у них даже мысли не возникло, что заместитель начальника экспедиторского отдела может навредить. Небольшая заминка произошла в корабле, но это оказалось сущей мелочью по сравнению с тем, что он сумел разделаться с этими синими тварями, чтобы отомстить мне за то, что я его отвергла.
Чуть ли ни с самого момента, как я устроилась работать в эту организацию, Барсѐньев начал подбивать ко мне клинья. Но я быстро дала понять, что меня интересует только работа. И он отстал. Однако, несмотря на жёсткий отказ, до сих пор на что-то надеялся, поскольку нет-нет, да проскакивали с его стороны попытки обратить на себя внимание, такие, как проверки по мою душу, оказавшиеся исключительно его личной инициативой. Ру̀дов о них был ни слухом, ни духом. Кстати, на допросе выяснилось, что повторное появление охотников за чудовищами также было его рук делом. И за такое должностное преступление заместителю начальника экспедиторского отдела светило весьма долгое пребывание в местах отнюдь не курортных.
Трансформы улетели следующей ночью. Мы с Анто̀новым долго стояли и смотрели в звёздное небо, где бесследно растворился след от их корабля. А̀лки намеревался остаться, но я сказала, что не переживу, если с ним что-нибудь случиться. Человечество ещё не готово принять действительность и, как показала практика, обязательно найдутся такие, как замнач или те нерадивые охотники. Да и Ру̀дов бы точно не обрадовался, если бы мы не успели вовремя и потеряли трансформов. А если он улетит, мне будет гораздо спокойнее знать, что с ним всё в порядке и он в безопасности. И это было правдой.
На прощанье Вѝго подошёл и тихо, чтобы никто кроме меня не слышал, произнёс:
– Он навсегда останется с тобой, ти’ша̀.
Я восприняла его слова, как последний жест примирения между нами. А примерно через месяц узнала, что именно он имел в виду.
02.08.24г.
Безымянный
Элеонора Гранде
Обложку создала Элеонора Пронина при помощи нейросети "Шедеврум". Все права защищены.
Ночь разметала сполохи заката, погасила багряные угли зари. Небо и море слились в объятьях звёздной страсти. Стали единой бездной, отражая мириады алмазных брызг.
Они шли молча. Слушали пение цикад и звуки прибоя. Вдыхали сладкий дурманящий аромат магнолий, от которого кружилась голова. Тёплый бриз озорничал: путался в чёрном шёлке Маришкиных волос, теребил лёгкое платье, норовил приподнять краешек юбки и коснуться атласной кожи. Но девичья рука неуловимым движением пресекала непристойные попытки бесшабашного морского пирата. Марина подставляла поцелуям ветра лицо и наслаждалась ночной свежестью. Она ступала легко по каменистому пляжу, обратив агатовый взор на зыбкую полоску, где небо мягким животом касалось вздыхающего моря и сладко тонуло в нём.
Тёмные волны шуршали, перекатывались, пенились солёным потом, белым кружевом упавших с небес облаков. Море в страсти хватало камешки, катало их по берегу, делая круглыми и полированными. Так жизнь обтёсывает углы характеров, сглаживает остроту воспоминаний и неровности общения. Социум притирает людей, делает удобными игрушками.
Андрей поглядывал на девушку с нескрываемым интересом. Нежный овал лица, горделивый поворот лебединой шеи, хрупкие ключицы в неверном свете луны сияли как тонкий мрамор. Эта стройная красавица вовсе не была похожа на девочку-подростка, что горько рыдала у его ног пять лет назад. «Воробышек», – вспыхнуло в памяти. Яркий калейдоскоп эпизодов из прошлого закружился цветными пятнами под монолог внутреннего голоса.
*
Помнишь? Последняя школьная весна. ЕГЭ и подготовка к выпускному. Взрыв эмоций, гормонов и первой страсти. Ты был по уши влюблён в солистку вашей группы Оленьку Макухину. Одноклассница отвечала тебе взаимностью. По школе вы ходили в обнимку, девчонка даже позволяла некоторые вольности. А после репетиций убегали в парк и целовались до изнеможения. Парни смотрели с завистью, когда ты беззастенчиво тянул девушку за талию, а потом вис на её хрупких плечах или зарывался носом в светлые локоны. Ещё бы! Оленьку считали королевой школы.
Миниатюрная блондинка с большими голубыми глазами была удивительно похожа на известную киноактрису. Она с чувством исполняла романс из кинофильма «О бедном гусаре замолвите слово», чем приводила в неизменный восторг учителей. А дородная тётка из отдела образования каждый раз спрашивала, будет ли на концерте выступать Настенька Бубенцова, напрочь забывая, как зовут солистку группы. И потому в свой репертуар вы включили не только современные песни. К тому же музыкальный руководитель Наталья Степановна неустанно повторяла, что к настоящему мастерству ведёт умение исполнять любые жанры. Избалованная всеобщим вниманием, Ольга считала, что ей всё дозволено. Или почти всё. И порой проявляла стервозный характер.