В два гребка Андрей оказался рядом и подхватил девушку на руки. Она крепко уцепилась за сильные мужские плечи. Сделала глубокий вдох. Тугой узел на голове рассыпался. Волны, забавляясь, подхватили тяжёлые длинные волосы. Прозрачные капли солёной влаги сбегали струйками по бледному лицу. Андрей растворился в чёрной бездне девичьих глаз. Он прижал Марину к груди и накрыл жадным ртом её пухлые коралловые губы. Девушка испуганно вздрогнула, но сдалась под жарким натиском и ответила на поцелуй.
Андрей медленно брёл к берегу, да всё целовал и целовал свою сладкую ношу. И не мог насытиться. Словно пил живительную родниковую воду. Но стоило приблизиться к пенистой кромке прибоя, как Марина попыталась высвободиться из объятий. Упёрлась обеими руками в мускулистую грудь и прошептала:
– Пусти.
– Мариш…
– Пусти. Не надо. Я замуж выхожу, ты ведь знаешь.
– Мы же не в Пушкинские времена живём, – Андрей попытался перевести её слова в шутку. Мягко поставил подругу на полотенце. – «Я другому отдана…», и всё такое.
– Не смешно.
– А кто-то говорил, что будет ждать.
– Я говорила, что готова ждать, Андрюша. Но ты не принял мои слова всерьёз. И не вспомнил обо мне ни разу за прошедшие пять лет.
– Мари…
На его губы мягко легла девичья ладонь.
– Нет.
Андрей схватил тонкую кисть и осыпал каждый пальчик поцелуями. Рука скользнула на талию. Марина резко отстранилась, подхватила платье, пляжную сумку и пошла, не оглядываясь, в сторону гостиницы. Безымянный тяжело опустился на плоский камень, уронил голову на кулак. Вопрос, прозвучавший в мыслях, больно резанул по самолюбию: «И почему ты вдруг решил, что девочка возьмёт да растает?»
– Потому что я чувствую, что она меня любит. А первая любовь не проходит бесследно, – зло пробурчал Андрей. Он резко встал, быстро оделся, встряхнул большое махровое полотенце и произнёс громче:
– И этот драгоценный камешек должен быть моим.
Только одного не учёл Безымянный: далеко не всем людям жизнь придаёт форму кабошона9. Если ювелир не оформил калетту10, шип иных бриллиантов бывает невероятно острым.
Отрывок из романа «Любовь и магнолия» вы найдёте на полке электронных книг издательства ЛитРес на странице автора.
Инклюз
Элеонора Гранде
Обложку создал Александр Пронин в Фотошоп, используя бесплатные фоны и арты c сайта Desygner.com
Человек выскочил из-за чёрной сосны. Жёлтый свет фонаря ослепил его. Босая ступня заскользила по мокрой брусчатке, и он, ободрав ладони в кровь, скатился к фонтану «Мальчик на дельфине». Сгруппировался, взмыл в прыжке и побежал по набережной Петра Великого. Ноябрьский дождь колкими струями хлестал по высоким скулам. Порывы ветра разбивались о бугры мускулатуры. Влажное термобельё отливало сталью и делало мужскую фигуру похожей на ожившую античную статую.
Редкие прохожие шарахались от полуголого атлета. Провожали его недоумёнными взглядами и, не сговариваясь, закрывались зонтами, натягивали поглубже капюшоны курток и спешили дальше к тёплому крову.
Трое туристов, несмотря на темень и непогоду, под кислотно-зелёным зонтом позировали у фигурки Хомлина. Молодёжь со смехом подначивала фотографа, который пытался включить вспышку на камере смартфона. Парень был явно навеселе. Бегущий зацепил его плечом.
– Э-э-э! Мужик, охренел?! – рявкнул вдогонку турист и рванул следом.
– Да он криповый, масик! Не бомби! Го… – зазвенел девичий голосок и оборвался.
Мужчина в белье, не добежав до стеклянного шара Музея Мирового океана, резко остановился, словно наткнулся на невидимую стену, и рухнул на мостовую. Фотограф споткнулся о тело. По инерции перелетел через него. Грубо выругался и начал шарить в поисках отлетевшего телефона. Девчонка подбежала и, прикрыв рот обеими руками, вытаращилась на упавшего. Он лежал в позе эмбриона, высоко подтянув колени и сжав кулаки у лица. Мокрое термобельё обтягивало мускулистое тело, как вторая кожа. Густые русые волосы прилипли сосульками ко лбу. Глаз заплыл в обрамлении темнеющего синяка. Из рассечённой губы сочилась кровь.
– Ой, масик! Может, скорую вызвать? – выдавила девица из себя с трудом.
– Не подохнет, – ответил ей парень и продолжил поиски.
Калетта – это самая нижняя точка бриллианта, его пятьдесят восьмая грань. В России принята круглая огранка алмазов – пятьдесят семь граней. И ювелиры чаще всего не оформляют калетту, оставляя шип, это придаёт камню большую ударопрочность.
– Трэ-э-эш! У него кровища и шмот кринжовый, – промычал долговязый подросток в чёрной куртке оверсайз и широких штанах со множеством карманов. – Ливать надо.
– Жиза, – констатировал фотограф, найдя пропажу.
– Скорую надо, – пискнула девчонка, косясь из-под копны розовых волос.
– Рофлишь? Где пруфы, что это не мы его?
– Го-го!
Компания быстро скрылась за тёмной пеленой дождя.
Прохожие замедляли шаг, бурчали про любовников и пьяный угар и спешили дальше. Старушка в дождевике остановилась, нагнулась к лежавшему, тронула за плечо и запричитала:
– Да что ж ты, касатик, в одних подштанниках-то да под дождём! Простудиться ведь недолго.
Мужчина вздрогнул, неуклюже встал на четвереньки. Провёл пальцами по губам и недоумённо уставился на окровавленную ладонь. Мотнул головой, как бездомный пёс, обдав сердобольную бабульку веером брызг. Та от неожиданности охнула, но спросила:
– Помочь, что ль, касатик?
В ответ раздалось мычание. Молодой человек поднялся и, шатаясь, побрёл прочь. Обогнул здание. Вышел на улицу Маршала Баграмяна и ринулся на проезжую часть. Завизжали тормоза. Послышался глухой удар. Из красной иномарки выскочила, озираясь, блондинка. Заверещала, увидев под колёсами автомобиля человека. Хлопнула пассажирская дверь. Женский голос затараторил:
– Не ори, Натаха! Давай его на заднее сидение и в скорую. Живо!
– А-а-а, Ленусик! Я не смогу сейчас за руль, – всхлипывала Наташа.
– Я поведу. Не ной! – рявкнула подруга. – Открой заднюю дверь. Тащи давай!
Девушки с трудом впихнули тяжёлое тело в машину. Тирецкая села за руль. Автомобиль рванул с места и понёсся по ночному шоссе.
– А вдруг я его убила? Меня же посадя-а-ат! – ревела в голос Наталья, размазывая по щекам тушь.
– Дьякова, я юрист, если помнишь, – строго произнесла Елена, поправив тёмную чёлку с яркими прядями. – Придумаем что-нибудь.
С заднего сиденья раздался приглушённый стон.
– Живой! – воскликнули обе.
– Может, не надо в больницу?
– А куда? Наверняка на улице камеры.
– Ко мне домой…
Машина сделала крутой разворот и помчалась в противоположную сторону.
*
Подруги плюхнулись на высокие стулья за барной стойкой и пытались отдышаться. Наталья испуганно косилась на лежащего на диване мужчину, который всё ещё был без сознания.
– Лен, плесни мне чего-нибудь. Стрессанула так, что аж трясёт. Не могу-у-у! – заныла она по-бабьи.
Тирецкая достала бутылку виски из бара. Плеснула в широкие тамблеры и пошла к холодильнику за льдом. Наташа опрокинула стакан, осушив его одним залпом, и вновь наполнила.
– Э-э-э! Ты, подруга, притормози! Гляди, не нажрись. Нам этого красавца ещё осмотреть нужно. Вдруг врача придётся вызывать. Или ещё чего…
Кубики льда звякнули о хрустальные стенки, наполнив мерцанием янтарную жидкость. Елена посмотрела на свет сквозь напиток, покрутила стакан. Пригубила. Виски прокатился тёплой, тягучей волной, подарил расслабление. Девушка выдохнула, кивнув в сторону ночного гостя:
– А он ведь и правда красавчик.
– Скажешь, тоже. Придурок какой-то. Кинулся под колёса. В одном белье в такую непогоду.
– Ладно тебе, пошли. Может быть, трагедия у человека. Подрался с мужем любовницы, выскочил, в чём был. Ха! Интересный расклад получается, – Лена говорила, а сама деловито осматривала потерпевшего.
Повернула голову молодого человека, подняла веки, всматриваясь в зрачки. Ощупала его шею, плечи. Приникла к мощной груди, прислушиваясь к дыханию. Он не стонал, не хрипел, дышал ровно. Создавалось впечатление, что он спокойно спит после трудного дня. Елена согнула и разогнула мускулистые руки, проверила каждый палец мужчины. Также поступила с ногами и произнесла уверенно:
– Видимых повреждений нет, не считая фингала под глазом и разбитой губы. Натаха, принеси тёплую воду и мягкую ткань. Надо бы кровь смыть. Потом снять с него грязные вещи да постирать. Выбрасывать нельзя. Иначе будет как в плохом детективе – найдут по уликам.
– Не пугай меня так! – взмолилась Наталья и ринулась в ванную.
Вернулась она быстро и принялась помогать подруге. Девушки вместе стянули с парня лонгслив, приподнимая и поворачивая тело. Бережно обтёрли влажными полотенцами лицо и торс.
– Как думаешь, Лена, сколько ему лет?
– Лет тридцать примерно. Красавчик, да? Глянь, какие кубики, – Тирецкая с восторгом посмотрела на упругие бицепсы, провела ладонью по прессу. – Ну что? Штаны снимаем?
Обе глубоко вздохнули. Наталья завела ладони под ягодицы и невольно застонала. Осторожно спустила кальсоны. Плавок под термобельём не оказалось. Её взгляд непроизвольно упёрся в мужской пах.
– Ле-на… какой он… большой… мальчик…
– Да-а-а… Не чета моему сморчку со стручком. Сколько лет вместе, а я забеременеть не могу. Нашатырь принести?
– Кому?
– Тебе, дурочка! Сейчас в обморок грохнешься.
Ленка красным наманикюренным ноготком провела вдоль набухшей вены от основания до крайней плоти. Головка дрогнула, отозвавшись на ласку. Женская ладонь легла сверху, то поглаживая, то сжимая ствол, а он увеличивался в объёме и, наконец, раскрылся бутоном тюльпана.
– Ты чё творишь? – зашипела Наталья.
– Вот возьму и рожу от этого красавца! А как помрёт мой старикан, буду ребёнку рассказывать, что зачал его Терминатор из будущего.