Он увёз её в Голливуд и снял в роли Нетты. Потом в Лос-Анжелесе она встретилась с Павлом Дёминым, усовершенствовавшим в Америке свои знания по банковскому делу. Они полюбили друг друга, именно полюбили: двадцатичетырёхлетняя артистка и двадцатишестилетний банкир. Ей не нужны были его деньги, ему – её слава. Любовь их была безрасчётной и сумасшедшей.
Они должны были пожениться через месяц. Его мама требовала полного обследования и… вот результат.
Оксану душили слёзы. На бегу она вытирала их рукой, машинально прижимая к себе другой рукой сумочку.
Нет, жизнь с ней обошлась круто, слишком круто даже по современным меркам. Она всегда была актрисой, ещё в детстве, живя на рабочей окраине, в «хрущёвке», она мечтала о кино, она всегда кого-то играла, была то Наташей Ростовой, то Катериной.
Во ВГИК она поступила благодаря дяде, довольно богатому человеку. И все. Больше ей никто не помогал: ни рублём, ни поддержкой – никак.
Она училась, подрабатывала, где придётся, жила впроголодь, бралась за всё, лишь бы одеться на уровне и выглядеть, как надо. Но до уровня она всё равно не могла дотянуться, куда там. И поэтому она всегда оставалась в массовках, – серая и незаметная тогда и признанная красавицей теперь.
Но почему именно сейчас, перед концом.
Почему? Почему в России талант меряется деньгами, связами, чем угодно, только не самим талантом. Почему?! Это неправильно, так не должно быть. Люди должны получить своё, то, что им причитается, а не куплено за грязные деньги. Успех должен прийти, когда он нужен, нужен, как воздух, как сама жизнь.
Но жизнь не любит бедность.
Даже Паша, её единственная всепоглощающая любовь, не посмотрел бы в её сторону, оставайся она по-прежнему нищей москвичкой и неудачницей. Все оставалось при ней: и рыжие волосы, и зелёные ведьмовские глаза, и белая, не поддающаяся загару кожа, и точёная фигура. И всё равно он бы не увидел её, даже если бы прошёл рядом. Может, он бы и переспал с ней, как с проституткой, а потом выкинул бы вон, забыв о её существовании.
Человека делают деньги, а потом всё остальное.
Поэтому она и ненавидела их: доллары, евро, рубли, все эти грязные бумажки, которые делали её глаза бездонными омутами, волосы – дикой пляской огня, тело – средоточием всех желаний, а дар – редкостным талантом, наконец замеченным, почитаемым и восхваляемым.
Она поехала в Америку за порцией дифирамбов, за признанием, за поклонением, а вернулась – умирать.
Как всё это было больно.
«Паша, любимый, – написала она тогда по электронной почте. – Я люблю тебя, милый, но мы не можем быть вместе. У меня скоротечная неизлечимая лейкемия, мне противопоказан секс, – врала она. – Врачи сказали, что я могу умереть прямо в постели. Представляешь, какой для тебя это будет удар. Прости, милый, найди себе другую девушку, их сейчас полно: рыжих, зеленоглазых длинноногих ведьм, которые способны околдовать любого мужчину. Меня не ищи, я уезжаю далеко-далеко. И если мы когда-нибудь случайно встретимся, это будет разочарованием для обоих. Всё в нашей любви кончено. Забудь про меня и прощай».
Она знала точно, от кого заразилась. Потому что это была её единственная измена. И такое наказание. К огромному счастью, после этого, близости с Павлом у неё не было.
Уйдя в свои мысли, она быстро, почти бегом, шла по мокрому асфальту. С обеих сторон тянулись ряды акаций. Порывы ветра срывали с оголённых ветвей оставшиеся багряные листья и швыряли их на почерневший асфальт под ноги, прямо в лужи и грязь. Но она не замечала ничего. Плачущий мир застилали её слезы, и они ничем не отличались от дождинок, мочивших её и без того мокрое лицо.
Она шла, спеша в никуда, потому что у неё не было цели, не было даже смысла идти этой аллеей. Она просто шла и радовалась безлюдью, пока её не схватили сзади, и крепкая мужская рука зажала ей рот.
– Что… – хотела сказать она, но рука ещё крепче сжала её лицо, мешая дышать.
Было мрачно и холодно, и редкие фонари освещали плачущий дождём воздух, чёрный блестевший лужами асфальт и унылые голые стволы.
Другая рука обхватила женщину поперёк груди и её потащили в мокрые кусты.
Оказавшись в ещё большем мраке, Оксана отчаянно рванулась, поскальзываясь на слизкой чёрной грязи.
– Я вас не задушил? – невнятным шёпотом спросил мужчина, склоняясь над ней и слегка отпуская рот. – Осторожно, вы можете упасть. И тогда испачкаетесь.
Оксана шумно вздохнула, но не закричала, а удивлённо пыталась рассмотреть склонившееся над ней лицо с бегающими глазами, блестевшими из-под низко надвинутого козырька утеплённой кепки.
– Потерпите немного. Просто кричите, ну.
Мужчина нервно и неумело рванул на ней молнию куртки.
– Вы кто? – машинально Оксана помогала ему.
– Не важно. Что же вы не кричите?
– Вы убьёте меня?
– Да. Да. Сначала изнасилую.
Оксана рванулась, но у неё свободным было только лицо.
Внезапно ей стало смешно. Мужчина, продолжая держать её в неудобном согнутом положении, неуклюже сдвинул к плечу рукав куртки и взглянул на запястье. Воспользовавшись этим, Оксана рванулась, ударила каблуком по мужскому ботинку и на секунду оказалась свободной.
– Так нельзя, – мужчина снова обхватил её за плечи, и они оба упали прямо в грязь у корней живой изгороди: она – вниз, он – наверх.
– Убейте меня, только сразу.
– Да. Да. Кричите, зовите на помощь. Я не хотел, чтобы вы падали, но так даже лучше.
Мужчина на ощупь, неловко путался в её одежде.
– Черта с два. Изнасилуй меня и сдохни.
– Зачем?
– У меня СПИД.
Руки враз отпустили её. И мужчина поднялся. Оксана повернулась на бок и села, глядя на него снизу-вверх.
– Обосрался. Мудак!
– Простите.
– Сумасшедший.
Словно забыв про неё, мужчина поднял голову и прислушался.
– Эй, ты, – начала было Оксана.
Но мужчина быстро повернулся и побежал прямо по вязкой земле. Он бежал, прыгая через лужи и петляя между кустов.
Оксана медленно поднялась, вся в грязи, потом наклонилась и стала ощупью искать сумочку. Первое, что она нащупала – была мужская утеплённая кепка и рядом с ней лежала её сумочка. Оксана подняла обе вещи, секунду подумала и побежала вслед за исчезающим в темноте мужчиной. Не понятно, почему, но он заинтересовал её. Не был он похож на насильника, совершенно.
Только тут она услышала шлёпающий топот нескольких пар ног.
– Стойте, – отчаянно закричала она.
– Что это она? – крикнул за её спиной голос преследователя. – Эй, стой!
Но она продолжала бежать на неудобных шпильках. Длинные носки модных туфель тонули в грязи.
– Стойте!
Мужчина стоял за фанерным киоском, прислонясь к его запертой двери. Он тяжело дышал и затравленно озирался.
– Кто там шёл? – спросил он, рукой затаскивая Оксану за фанерную стену.
– Не знаю. Вы забыли кепку.
Мужчина в сердцах вырвал её и зашвырнул в кусты. Тут раздался полицейский свисток, и он сорвался с места.
Ни о чём не думая, женщина бросилась за ним. На какое-то мгновение они даже поравнялись, и она схватила измазанный в грязи рукав мужской куртки.
– Давай потише. Я не могу так быстро, у меня каблуки.
Мужчина, не теряя времени на слова, схватил её за руку и свернул с аллеи на улицу. Перебежав дорогу, они вбежали в узкий двор между четырьмя многоэтажками и остановились, тяжело дыша.
– Вы вся в грязи. Извините, – проговорил мужчина, глядя на неожиданную спутницу в свете фонаря. – Вот, возьмите платок. Вытретесь.
Голос у него был чуть хриплый, с нервным надломом. Оксана в совершенной растерянности взяла из его руки клетчатый мужской платок и стала вытирать им лицо, потом посмотрела на мужчину, протянула руку с платком и провела по его щеке с жирной грязной каплей.
– А вы странный насильник. Больше похожи на Ретта Батлера.
– Это ваш друг?
– Кто?
– Ретт Батлер?
– Это экранный образ Кларка Гейбла. Не знаете такого?
– Ну, я понял уже. Это артист. И я не насильник, не думайте. Просто так получилось.
Тут он посмотрел через её плечо, внезапно схватил её и, толкнув в тень, сделал вид, что целует.
Мимо с топотом пробежали люди. Оксана услышала, что они удаляются, оттолкнула от себя нависшие плечи, и сама отступила тоже, оглядываясь.
– А все же вы странный… маньяк.
– Зачем вы побежали за мной?
– Чтобы отдать вам кепку. Зачем вы её выбросили?
– Она не моя… то есть… в общем….
– Запутались совсем? Да?
– Да. Я ужасно запутался.
– Не надо врать.
– Не могу. Мне так велели.
– Духи или инопланетяне?
– Не совсем.
– Так я и думала. Прощайте.
– Подождите, куда же вы? Вы так долго за мной бежали и вдруг вот так…
– Заберите ваш платок.
– Спасибо, – мужчина машинально положил испачканный платок в карман куртки.
– Дома скажите жене, чтобы постирала.
– От меня ушла жена, – мужчина вздохнул.
– Что, трудно жить под одной крышей с сексуальным маньяком?
– Я уже сказал вам, что я не маньяк, не маньяк, понятно вам? А теперь убирайтесь, мне и без вас тошно.
Неожиданно Оксана положила руку на испачканный в грязи рукав его кожаной куртки и очень мягко, по-женски, сказала:
– Что у вас случилось? Может, я могу вам помочь?
– Мне уже никто не поможет.
– Но это же лечится. Всякая нестандартная ориентация…
– Я же сказал вам, что я не маньяк.
– Тогда зачем вы потащили меня в кусты? В интересах здоровья? Чтобы вывалять в лечебной грязи?
– Знаете, что? Идите. Так нельзя стоять. Меня может схватить полиция и тогда я погиб.
– У вас мания?
– Нет конечно.
Он повернулся назад, она последовала за ним, и они медленно пошли по тротуару между домами.
– Понимаете, я получил по электронной почте письмо, там говорилось, что я должен взять в камере хранения на Казанском вокзале большую спортивную сумку, в ней была эта куртка и кепка.
– И что же?