Она склонилась к нему и, уткнувшись в белую рубашку, заплакала, шмыгая носом, как ребенок.
— Если бы я мог что-то изменить… — начал он.
— Нет, — зеленые глаза взглянули на него в отчаянии, — ничего нельзя менять.
— Ник игрался временем с такой же легкостью, как и пространством, — отмахнулся падший.
— Он возвращал время назад?
— Я не могу этого помнить, но он говорил мне, что проделывал это несколько раз.
— Сколько? — Лили всматривалась в его глаза, будто пытаясь прочесть в них необходимый ей ответ.
— Я не знаю точно. С десяток, наверное. — Самаэль не понимал, чем привлек настолько пристальное внимание Лили.
— Нет, — ахнула она, складывая все части воедино.
— Что с тобой?
— Дети, его дети, к ним возвращается память! — воскликнула она. — Они не могут выдержать больше десяти таких повторений. Это означает, что еще один такой повтор убьет их всех: Небироса, Саргатанаса, Джареда!
— Успокойся, — Самаэль обхватил ее руками. — Даже если и так, и ты права, никто все равно не в состоянии сделать это без Ника.
— Да, — кивнула она, снова прижимаясь к ангелу, чтобы он не мог рассмотреть выражение ее лица.
Так вот почему они отошли от дел, укрывшись в своем колодце. Вот почему на нее так смотрел Небирос. Своей просьбой обучить ее ритуалу капхов она предлагала им пожертвовать своими жизнями ради еще одной, скорее всего, такой же бессмысленной, попытки переиграть их затянувшуюся драму.
34
Пиво было прекрасной альтернативой нижним слоям. Особенно после того, что Лили узнала о скользящих тварях. Но, хотя она давно похоронила надежду, после разговора с Самаэлем, Лили осознала, что малюсенький росток этой самой надежды продолжал жить где-то глубоко в ее сознании — она верила, что все же можно будет вернуть время, если не останется ничего другого. Сейчас даже эта призрачная надежда растворилась без следа. Ну почему это должны были быть именно последние капхи? Неужели кровь хозяина несла лишь проклятие? Лили с силой запустила камнем в свою точную копию и смутилась. На миг фигура двойника подернулась рябью, как поверхность воды, и уже через пару секунд на ее месте оказался знакомый Лили парень.
— Снова не в духе? — спросил он вместо приветствия, переступая брошенный камень.
— Ты что, следишь за мной? — не более вежливо отозвалась Лили.
— Нет, но я много вижу и слышу. То, чего не замечаете вы, застывшие.
— И что же это? Новое недовольство среди дрегов? Возрождение ведьм?
— Все так банально, фу. — Фигура покачнулась, рука отбросила пряди со лба. — Мир вокруг тебя меняется. Я-то вижу. Я много смыслю в изменениях. — Последняя фраза жутко развеселила тварь, и та, теряя человеческую форму, издала несколько хлюпающих звуков.
— И что же меняется? Трускл теперь растет на грядках в долине?
— Ты снова не угадала, — тварь сформировалась в небольшую копию аспида, и Лили невольно подумала о Гарусе и забеспокоилась. — Меняется природа ада, наступает… весна, — пасть изогнулась в зловещей ухмылке.
— По-моему, и так не холодно, — отозвалась Лили, стараясь не смотреть на трансформации.
— Застывшие, — пролаяла тварь и, неловко ковыляя на трех лапах, побежала прочь.
— Что это было? — так и хотелось сплюнуть ей вслед, чтобы больше никогда не видеть. Но тревога за Гаруса не давала покоя, хотя тварь вроде бы и не упоминала о нем. Лили повернулась и пошла в сторону черных пиков — ей нужно было убедиться, что аспид в порядке.
— Человек? — большие глаза хлопали спросонья. — Я никуда не полечу.
— Я, собственно, не за этим, — с облегчением вздохнула Лили, когда его голова, наконец, вынырнула из клубов темного дыма в ответ на ее зов. Она не была уверена, что выдержала бы здесь еще хотя бы пять минут, потому что дышать этим смрадом оказалось почти что невозможно.
— А зачем? — голова высунулась еще немного вперед — несмотря на свой почтенный возраст, аспиду не чуждо было любопытство.
— Хотела убедиться, что твои старые кости в порядке.
— Могла прислать открытку на рождество, — прокряхтел ящер, и Лили показалось, что он смеется над ней.
— Где ты этого нахватался? — поразилась она.
— А ты как думаешь? — Гарус выдохнул клуб дыма, стараясь не попасть в Лили.
— Самаэль? — лицо ее выглядело почти жалобным — догадка была просто невероятной.
— Ну, видишь, все знаешь, — фыркнула голова. — Зачем надо было давать работу ногам — спросила бы у него, как я поживаю.
— Но что он… Он что, навещает тебя?
— Я поразил его своей красотой, — закашлялся Гарус. — Он неравнодушен к аспидам.
— Таким болтливым, как ты — пожалуй, да. — Подытожила Лили, успокаиваясь и понимая теперь, кого ей так напоминал по характеру Гарус. Немного разные габариты, но оба крылатые и неуемные.
— Так что тебя так напугало? — большой глаз уставился на нее. — Скажи дедушке, не утаивай.
— Проклятый миловал меня от такого дедушки, — пробормотала Лили. Но все же решила ответить ему. — Одна скользящая тварь сказала, что мы, идиоты застывшие, не видим, как мир вокруг меняется. И что-то там про весну в аду.
— Меняется, хм, — эхом отозвался Гарус. Его хвост вылетел из темноты и с силой хлестнул по близстоящей скале, отчего град черных осколков посыпался сверху, едва не накрыв Лили.
— Гарус, — девушка инстинктивно отскочила в сторону, сердито глядя на аспида. — Здесь не все из гранита!
— А, да, прости, — рассеянно прогудел он. — Она в чем-то права, эта твоя тварь.
— В чем? — поразилась Лили. — Ты же не вылазишь из этих проклятых гор! Откуда тебе знать?
— Ты ничего не смыслишь в горах. Они прекрасны, — аспид любовным взглядом обвел открывавшиеся в просветах дыма черные пики. — Мне незачем их покидать. Но я вижу Самаэля, — его пасть приоткрылась в слабом оскале.
— Я тоже его вижу, и что? — Лили уже начала думать, что зря затеяла разговор с аспидом. Может, его время и правда подошло к концу, и теперь в просторах этой немаленькой головы свирепствовал старческий маразм.
— А ты и, правда, застывшая, — зашипел он, — а иными словами — чурбан.
— Спасибо за комплимент, — вставила Лили, начиная сердиться, но аспид продолжил.
— Неужели ты не видишь? Совсем недавно его ничего не волновало, а теперь он постоянно думает о вещах, на размышление о которых раньше не потратил бы и секунды.
— Ему нужно управлять адом, — конечно, он думает о многих вещах.
— Допустим, — голова плавно качнулась в воздухе. — А ты давно смотрела ему за спину?
— Не было удобного случая, — в голосе Лили явственно прозвучал сарказм.
— Так посмотри, — Гарус сплюнул в сторону струю жидкого пламени и снова откашлялся. — И попроси его принести моего любимого лакомства с поверхности.
— Лакомства? — Лили удивленно уставилась на аспида.
— Да иди уже, иди, — скривился Гарус, — он знает.
35
Танате не сразу удалось разыскать светлейшего. А когда он нашел его на земле, то не поверил своим глазам. Синглаф сидел в порванных джинсах и футболке не первой свежести за барной стойкой и пил неразбавленный виски в десять часов утра.
— Синглаф? — имя прозвучало неуверенно, и это было неудивительно.
Мутный взгляд оторвался от темного, покрытого пятнами дерева и уставился на парня.
— Мы знакомы? — пробормотал светлейший и, откашлявшись, сплюнул прямо на пол.
Танату передернуло, но он заставил себя приблизиться к Синглафу.
— Меня отправил Уриэль. Я — Таната. — Парень протянул руку, но ангел лишь посмотрел на него затуманенным взглядом и даже не подумал в ответ протянуть свою.
Таната присел на соседний стул, усиленно размышляя, что же ему делать. Указания Уриэля явно не предполагали такого развития событий. Мало того, что он и так потерял целую кучу времени на его поиски, так и узнать теперь что-либо от этой пьяной кучи человеческих останков не представлялось возможным.
— Парень, это дохлый номер, — раздался голос бармена, словно в подтверждение его мыслей. — Уверен, он и имени своего собственного уже не помнит, не то, что приятелей. Он же каждый день здесь с утра не просыхает.
— Но это же невозможно, — Таната никогда бы не поверил в подобное, но прямо сейчас он смотрел на Синглафа — и верить приходилось.
— Да? — оскалился бармен, забирая пустой стакан у Синглафа, — а ты попроси его выдохнуть — только крепче держись за стул.
Таната не стал ни о чем просить, просто подхватил вяло сопротивляющегося ангела под руку, и они вместе направились на выход из бара.
— Почему? Зачем ты довел себя до такого состояния? — Таната усадил его прямо на траву в парке, и теперь ангел послушно подпирал дерево. Голова его была запрокинута назад, и он счастливо рассматривал небо. — Что случилось?
— Все хорошо, малыш, только не кричи так громко, — поморщился Синглаф.
— О, нет. Нет ничего хорошего! Я ведь должен был расспросить вас… тебя о том, что ты необычного видел в аду. Мы подозреваем, что Падший что-то задумал. А вместо этого я нахожу тебя у черта на куличках в непотребном состоянии.
— У черта на куличках, — тело Синглафа затряслось от смеха. — Да, точно, там.
— Что смешного? — щеки Танаты пошли красными пятнами от волнения.
— Ты, ты смешон, юный борец со злом. Я был там, внизу, под домом, — Синглаф опустил голову и неожиданно серьезно взглянул парню в глаза. — Это яд, проникающий в твою суть. Ты не борешься со злом, ты становишься им, а бороться с собой — невозможно.
— Так ты из-за этого? — лицо Танаты смягчилось. — После того, как спустился? Не можешь отойти?
— Я? — На губах Синглафа заиграла легкая улыбка. — Нет, я в порядке. А вот она — нет. Я потерял ее.
— О ком ты говоришь? — спросил парень, на самом деле уже начиная догадываться.
— Об Икатан. Или о Лили. Или теперь имя ей легион? — Синглаф фыркнул и, качнувшись, едва не рухнул рядом с деревом. Таната бережно облокотил его обратно на ствол.
— Мы вытащим ее.
— Поздно, — вздохнул Синглаф.