Задолбал, гад, своей святостью. От нее ведь даже защиты нет. Спать хочется… Спа-ать…
Минут через десять после смены караула — Зверь успел уже задремать — Его Святейшество бросил взгляд на часы и сообщил:
— Вот-вот подъедут.
Зверь против воли дернулся. Зашипел от боли. «Удавчик» — воистину, адское изобретение — тут же стянулся так, что пятки едва не коснулись затылка. А в стальную дверь ударили дважды, сильно и требовательно.
— Кого несет? — зарычал Папа. И отодвинулся вместе с табуретом, услышав в ответ такой же рык:
— Открывай, Святейшество!
— Убирайся к дьяволу, — рявкнул Святой отец, вставая, — там тебе место.
— Так я только что оттуда, — сообщили из-за двери, — решил для разнообразия тебя навестить.
— Изыди, Сатана!
— Достал ты, — донеслось снаружи.
Зверь, позабыв о боли, вытаращив глаза смотрел, как пробив бронированную дверь, заглянуло в камеру лезвие… топора. Мать его так, и вправду, ведь, топор!
Он вспомнил о том, что нужно не только смотреть, но и дышать, когда стальной прямоугольник толщиной сантиметров пятнадцать, а высотой и шириной в человеческий рост, с грохотом рухнул внутрь. В образовавшийся проем вошел… кто бы мог подумать?! Артур Северный. Весь как есть — золото волос, яростная синева взгляда… Топор в руках — дикая какая-то архаика.
Зверь зажмурился.
— Да не пугайся ты, — зарокотало словно с небес, и — о, счастье! — сдавив в последний раз, исчез проклятый «удавчик», — можешь смотреть, я сегодня добрый.
Зверь приоткрыл один глаз. Хм. Добрый… Сияние и вправду приугасло. Как будто матовым стеклом заслонили солнце.
— Добрый я сегодня, — грозно повторил Артур, разглядывая Папу, — ты Демон, рехнулся, что ли? Зачем мальчика обижаешь?
— Изыди, — снова приказал Демон.
Зверя накрыло очередным выплеском святости. Он еще от первых двух не отошел, так что сейчас лишь пискнул слабо и отполз в угол, подальше от… от всех подальше.
— Давно ли ты, Святейшество, на Сына Утра работаешь? — поинтересовался Артур, оглянулся на вытянувшихся во фрунт охранников, бросил негромко: — идите, мальчики, тут без вас тесно.
Ушли, что характерно. Тут же. Как будто только разрешения и ожидали.
— Ты дурак, — прокаркал Папа, усаживаясь обратно на табурет, — причем тут Сатана? Мы никогда не ссорились с Семьей, ты сам так завел. А сейчас нам, как никогда нужна если не поддержка, так хотя бы нейтралитет. Я поймал их щенка. Влад не забудет такой услуги.
— Я дурак? — хмыкнул Артур, — Демон, друг мой рогатенький, Семья — вот, — он кивнул на забившегося в угол Зверя, — сидит и глазами смотрит. Думаешь, он боится? Хрена! Он тебя, кретина, изучает. Он тебя запомнит, и даже когда ему, твоими молитвами, душу вытравят, тебя он все равно не забудет. Это ты понимаешь?
— Влад…
— Влад первый поклонится ему после коронации. У старика крыша не на месте, но вассалитет для него — все. Ты огребешь на свою шею, кроме магов и нежити, еще и объединенных князей, и все кланы вампиров, и смертных, пока что стоящих в стороне. Темный Владыка, Демон — это не сказки…
— Я не желаю слушать твою ересь, — Папа встал, — уходи. Ты продал душу, и речи твои одно лишь дьявольское наущение. Искушай кого-нибудь другого, нехристь, а я тебя знаю, и не поддамся. Вон отсюда! — рявкнул он, простирая лапу к развороченной двери.
Артур словно не слышал. Застыл напряженно, нахмурившись и прикусив губу. Потом мотнул головой, взял табурет и уселся перед проломом, вытянув ноги.
— Интересные дела творятся, Демон, — произнес он задумчиво, — ты прав — я дурак. А ты действительно умничка. Ты ведь знаешь, что Санкрист и Миротворец друг друга в одном месте не потерпят. Когда Волк коронуется, я убью его. Убью, потому что собой он быть перестанет. После чего Семья порвет меня на много маленьких Артурчиков. Кланы окажутся деморализованы. Высшие князья — разобщены. Сын Утра не сможет вмешаться… А ты будешь весь в белом, и да здравствует всеобщее спасение, а грешников к ногтю. Да если я сдохну, сюда придет Меч, это ты понимаешь или нет?! Идиот!
— Сказки, — отрезал Папа, — сказки и ересь.
— Слушай сюда, святейшество, — сказал Артур, — Семейка скоро явится. Ты пошлешь их по-страшному, понял?
— Изы…
— Волк останется здесь. Под защитой общины и ордена. И ты не отдашь его ни Владу, ни Сыну Утра, ни самому Иисусу.
— Не богохульствуй.
— Ничего. Мне можно.
— Я уже не смогу защитить его.
— Сюда им не пройти.
— Пройти, — сказал Демон, — я их пригласил.
— Ты? Позволил? Им? Прийти? Сюда? — медленно проговорил Артур, — что же ты наделал, придурок?
— Это надежнее всего. Пускай сами забирают своего щенка. Он за полсекунды обезглавил тайный секрет и грохнул трех рыцарей. Меня чуть не угробил. Я к нему близко теперь не подойду.
— Значит так, — крепкие пальцы постукивали по древку топора, — ты сделаешь то, что должен был сделать давным-давно — переставишь Чашу обратно в храм.
— Да ну? — хмыкнул Папа, разом обретая потерянную было уверенность, — Чашу? В храм? Ну так пойди и сделай это сам, сэр Артур Северный. Ну! Вперед! Не можешь… А я могу. Я, демон, могу взять Чашу. И если я возьму ее и принесу сюда, что будет с тобой, ты святой каратель? Господь отвернулся от тебя!
Сияние вокруг Артура стало ярче. Вспыхнуло. И вдруг погасло. Совсем. И вместе с ним погасла надежда Зверя на то, что он сможет выбраться.
— Что ты знаешь о Боге? — скучным голосом спросил великан, — я не спрашиваю, Демон, что ты о Нем придумал, я хочу услышать, что ты знаешь?
— Убирайся.
— Уже, — Артур встал, — положил топор на плечо, одной рукой придерживая древко, — твой Бог завещал прощать, я правильно помню?
— Тебе прощения нет.
— И нет ничего, что не сделал бы Он ради грешника — это ведь тоже где-то написано?
— Ты сам знаешь, прощения не будет.
— Помнишь, Демон, как я крестил тебя?
— Уходи.
Демон начал молитву Пречистой, и лицо Артура болезненно дернулось.
— А помнишь, — произнес он чуть морщась, — как я просил тебя о том же?
Глядя сквозь него, Папа бормотал слова молитвы, одной рукой придерживая автомат, ствол которого был направлен точнехонько в опального святого.
— Я его действительно просил, — объяснил Артур, обращаясь к Зверю, — Агар над тобой меньше изгалялся, чем этот… мною же крещеный. Я об этом все время думаю, ну, когда не работаю. И в конце-концов, мне удалось прийти к определенным выводам. Знаешь, Демон, — произнес он громко, перекрывая голос Его Святейшества, — а ведь ты — нечисть.
Страшным грохотом в замкнутом пространстве камеры раскатился автомат. Демон высадил весь рожок, моментально сменил обойму…
Артур ополз по стене, тело его вздрагивало, бесполезный топор валялся рядом…
Когда грохот стих, Зверь разобрал, доносящееся сквозь смех:
— Как они все этого слова боятся! Ты не поверишь, племянник, Агар, и тот с лица спадает. Они думают, — Артур вытирал выступившие слезы, — они думают, у меня крыша едет. Кретины. Она съехала давно. Ты не бойся, Волк, пока я здесь, они не явятся. А ты, Демон, так мне про Бога и не ответил. Ладно, — он поднялся, топор словно сам прыгнул в ладонь, — можешь не отвечать, и так все понятно. Ни хрена ты не знаешь. Не помнишь, наверное, что кроме Сына, есть еще Отец. Он не отвернулся, Демон, друг мой боевой, Он со мной, понимаешь? Всегда. Вы ж меня сами за глаза Пророком обзываете. Я и есть Пророк. Настоящий, ветхозаветный, бессмертный и довольно неприятный тип. И знаешь, Святейшество, что говорит мне Господь? Он говорит, что врагов не прощают, и не прощают долги, и око за око — единственно верная истина. Ты мне должен, Демон. Ты мне столько должен, сколько никогда не выплатишь, хоть наизнанку вывернись. Плати, сука, или я эту богадельню разнесу по камешку.
— Не надо, — прошептал Демон, глядя, как скручивается в кольцо автоматный ствол, — я сделаю. Все, как ты скажешь.
— Не я, — наставительно поправил Артур, и поднял палец: — ОН!
— Да.
— Чашу — в храм.
— Да.
— Семейку — гнать взашей.
— Да.
— Парня беречь, пуще себя самого. Обижать не сметь. Все, что было — забыть.
— Понял.
— А вот это изучить со всем тщанием, — Артур бросил Демону инфокристалл.
— Да легко! — совсем другим тоном ответил Демон, и начал возиться с коммом.
— Ты прости за спектакль, — сказал Артур Зверю, так, будто Его Святейшества и вовсе не было в камере, — это все с самого начала просто решалось, но я… — он неловко поморщился, — что-то вроде теста, понимаешь? Или, как сказать, я загадал, что ли… Если Демон, сам, без принуждения… поведет себя по-людски, значит и там, — кивнул наверх, в серый потолок, — простят. Глупо, но… так уж вышло.
— Не прощают?
— Сам видел. Достал он меня! А ведь мы, блин, дрались вместе. Он и не знает, что я с ним, на самом деле ничего сделать не могу. Несс х'геррсе арро… м-мать.
Некоторое время Зверь переваривал последнее заявление, только сейчас сообразив, что перепадами настроения и вообще манерой себя вести Артур здорово напоминает ему Князя. В конце-концов, чтобы хоть что-то сказать, кивнул на Демона:
— Он действительно забыл?
— Я для него только что пришел. Принес полезную штуку. Ты — сисадмин, которому он эту штуку, кстати сказать, отдаст, как только сам с ней разберется. Долги надо платить. Мне вон Демон должен. Мне, если честно, все кругом должны, именно поэтому я здесь в роли наместника. А Демон так, на подтанцовках.
— Я теперь тоже?
— Ни хрена. Ты должен Лилит. Но насчет этого не грейся, потому что она долгов и вправду не считает. Умница она. Раньше, чем я, сообразила, что тебя взяли. И еще ты самую малость в долгу у Демона. Он ведь теперь костьми за тебя ляжет.
— Ты где это взял, командир? — спросил Демон, поднимая рогатую башку.
— Болван. Я это сам же и придумал… в свое время.
— И что же нам делать?
Артур закатил глаза:
— И о чем я думал, когда оставлял тебя Папой?