— Бегемот, — в открытое окошко просунулась узкая, сильная ладонь. С когтями.
— Эрих, — Зверь ответил на пожатие. Дождался, пока рука исчезнет и открыл дверь: — так вот ты какой, северный олень.
— Так вот ты какой, Одинокий Волк, — в тон ему мурлыкнул демон, — рычит твоя Стая, ажник на дерьмо исходит. Лю-юбят. Можно поглядеть? — он кивнул на Карла.
— Погляди, — разрешил Зверь.
Бегемот пошел вокруг джипа, оглядывая его со всех сторон, приседая, и поднимаясь на цыпочки. Здоровущий котяра, бродит, дрожит хвостом от возбуждения, дерет землю когтями. Интересно ему.
Ассоциации, оставшиеся еще из детства. Ох, Михаил Афанасьевич, где-то вы сейчас? Да уж не здесь, наверное.
— Пылесос, — подытожил Бегемот, — хитер ты, брат-волчара.
— Не хитрее тебя.
— Это уж точно, — демон поджал губы, разглядывая Зверя. Слава богу, хоть он не возвышался колокольней, — не подумай, что я тебя нервирую перед стартом, но Агар растрепался. Кому надо. И кому не надо тоже.
— Сука.
— А то! Наш человек. Не грейся, Волк, ему просто надо, чтобы ты отсюда убрался. Ну, ты его здорово достал. — Бегемот хихикнул, — Агар ядом брызжет — давно я его таким не видел. М-да. Либо тебя возьмут родственнички, и коронуют таки по полной программе, либо, что интереснее, ты пойдешь кланяться Агасферу в ножки, и просить его открыть портал. Пойдешь?
Зверь молчал. Думал.
— Лучше пойди, — посоветовал Бегемот, — лизнешь в пятку, не переломишься. Все лучше, чем когда душу наждаком соскребают. Это, между прочим, больно.
— Да?
— Уж я то знаю, — он на мгновение стал серьезным, развеселый демон-шутник, — ты летать разучишься, Волк. Станешь Темным Владыкой и навсегда разучишься летать. Потеряешь небо. Как мы. Нужна тебе такая вечность?
— Минутная готовность! — проревело из динамиков, — объявляется минутная готовность!
— Твой добрый дедушка спешит сюда со всех ног, — Бегемот хихикнул еще раз, — долго будет добираться, сын Дракона. Погоняться мы успеем. А там уж, гляди, у тебя другие гонки начнутся.
Трасса летит навстречу взбесившимся удавом, мечется, пытаясь выпрыгнуть из под колес, швыряет пылью в стекло, каменной крошкой, обрушивает валуны с отвесных стен.
Трасса. Ровно рычит мотор. Ровно бьется сердце. Только улыбка, как не прогоняй, растягивает губы. Это не небо, но это похоже на полет.
Алая «комета» все ближе. Мечется, юлит, пытается оторваться. Ха! Маленькая смешная девчонка. Маленький смешной демон за рулем.
В арсенале у Бегемота было все, начиная с чернильной завесы и заканчивая шипастыми досками под колеса. В арсенале у Бегемота были мины и гранаты, противотанковые надолбы, огнеметы и картечь. Шулер и шутник. Этот парень многое мог себе позволить.
Зверь обошел его на участке горного серпантина. Карл с ревом взлетел по вертикальной стене, едва не чиркнув бортом по алой крыше «кометы, прыгнул вперед, перевернулся по продольной оси и упал на колеса, и помчался дальше, вперед, разбрызгивая фонтаны камешков над зубастым краем пропасти.
Трасса впереди была чиста. Чиста и покорна. И Карл летел над ней, по ней, по асфальту и гравию, по брусчатке и деревянным мостовым, по ямам и колдобинам, по оскаленным зевам обрушенных мостов.
Где-то далеко выл от злости и восторга Бегемот.
Маленький, смешной демон.
— Я хренею с тебя, брат-волчара!
«Комета» примчалась к финишу через минуту после Карла. Остальные отстали безнадежно, и ждать их не имело смысла.
— Я хренею с тебя, ты, долбаный летун! С тебя и твоего пылесоса.
Вокруг были люди, вокруг шумели, орали просто, ревели машины, надрывались динамики. Зверь не видел и не слышал ничего. Отсеивал. Отсекал привычно. Оглядывался, разыскивая…
— Он близко уже, — Бегемот нервно принюхался, — все. Беги, Волк. К Агару беги. Нельзя тебе под корону, понял? Я себе хвост отъем, если Семья до тебя доберется. Дом его по трассе 120-С, шестидесятый километр, там своротка — не промахнись.
И, пригнувшись к уже захлопнутой двери, глядя восторженными глазами поверх стекла:
— Ты сам не знаешь, на что способен, брат-волчара. Возвращайся в небо, сын Крылатого, ты создан летать… Ну, ехай! Пора.
Разбрызгивая вопли динамиков, разрывая воздух вокруг, Карл прыгнул с места. И понесся, оставляя позади изумленную толпу, радостно скалящегося Бегемота, влюбленную Стаю.
Вперед. На поверхность. Подальше от Нижних земель. Там, наверху, под каким-никаким, а небом, достать Зверя будет нелегко.
Не успел он совсем немного. Свет уже забрезжил впереди, свет черного солнца на белом небе, когда высокая, широкоплечая фигура возникла на дороге — четко очерченный силуэт на фоне неба. Театрально распахнулся черный с алым подбоем плащ. И мотор заглох.
Зверь ударил по тормозам, его рвануло вперед так, что затрещали кости под ремнями. Карл пошел юзом, корму занесло и джип замер, едва не уткнувшись носом в кювет.
— Побегал и хватит, — мирно сказал Влад Дракон, — вылезай, пойдем домой.
— Щаз, — заблокировав дверь (сам понимал, что это смешно, но — рефлекс), Зверь тестировал организм машины. Что, черт побери… М-мать. Нет. Не бывает такого. Просто не бывает, и все. Двигателя не было. То есть, совсем. Рассыпался в пыль… не бывает? А серенькая пыльца вместо аккумуляторов? Тогда тоже думал, что не бывает. Когда думать смог. Когда добрый Теодор, вместо того, чтобы добить, откачал и дышать научил заново. Повезло еще, что старый хрыч треснул по машине, а не по тебе.
По машине. По Карлу.
— Суки вы все, — бросил Зверь сквозь стекло. И сосредоточился, включаясь в системы джипа. Нужно было замкнуть на себе каждую мышцу, каждую связочку, каждый железный нерв автомобиля. На себе. Одна душа на двоих.
Лобовое стекло рассыпалось в мелкую крошку. Противно заныли зубы.
Ну же, Карл, малыш, просыпайся, сволочь. Карл!!! Хозяина сейчас в куски порвут.
Со стоном вышла из пазов правая дверь. Зверь сам застонал сквозь зубы. Больно как… Связки — по живому.
КАРЛ!!!
Вырванная с мясом дверь пролетела над крышей и упала посреди полосы с лязгающим звяканьем.
— Именно что, в куски, — спокойно согласился Влад, — я, внучек, страсть как не люблю строптивцев.
Скрежетнула, сминаясь, крышка капота.
— Ты, что, рехнулся?! — с легким хлопком Эйтлиайн возник из пустоты, — ты что творишь, отец?!
— Учу послушанию, — скрипуче сообщил Влад, продолжая взглядом превращать металл в жеваную бумагу.
— Прекрати.
— Изыди, Змей. Ты не умеешь призвать к порядку собственного сына…
— Отец. Уймись.
— Не мешай мне.
— Я прошу тебя, сын Дракона, — в правой руке Змея длинная, тонкая, серебристая сабля. В левой — широкий кинжал. И острие сабли упирается в горло Влада, — я, Змей, Жемчужный Господин, Тот, Чьи Крылья Простерты Над Мирами, прошу тебя, отец, за моего сына. И лучше тебе выполнить мою просьбу.
Карл дернулся, сдал назад, выбираясь из кювета. И Зверь рванул от страшной Семейки во все колеса, не оглядываясь, вжав голову в плечи и мечтая о том, чтобы у джипа выросли крылья.
И вместо сердца пламенный мотор.
Сейчас все было наоборот, вместо мотора — одно на двоих человеческое сердце. Пятно света растет впереди. И черный круг солнца. Вот оно, счастье! Белое небо и черное солнце на нем. Свобода! Дерьмо, дерьмо, дерьмо! Хоть бы они поубивали там друг друга, что ли! Сто двадцатая трасса, шестидесятый километр. Там своротка.
Все суки! Все!
…все суки.
Дом у Агара был роскошный. Не дом — замок. Шесть этажей, башенки, крыша со смотровой площадкой. Интерьеры, призванные поражать воображение. Посреди одного из этих самых интерьеров Агар и возвышался. Курил, стряхивая пепел на ковер. Разглядывал Зверя с брезгливым интересом.
— Скучно с тобой, упыреныш, — сказал он, наконец, — уж до того скучно. Гордости в тебе нет. Силы — ни вот на столечко, — Агар отмерил кончик ногтя, — тебя узлом завязывать можно, тройным морским — не сломаешься. Скользишь да гнешься. Может пальцы тебе переломать?
— И что?
— Да ничего. В том-то и дело. Арчи на твоем месте давно бы глотку перервал, мне или себе — уж как выйдет. Говорил же я ей, что ты не умеешь любить. Да, кстати, — он затянулся, выпустил дым через ноздри, — сколько раз ты с ней спал?
Зверь улыбнулся. Ему было противно.
— Ни разу.
— Врешь, — мгновенно среагировал Агасфер. Всмотрелся внимательнее: — Хм, нет, не врешь. Ты, что, совсем дурак? Какого ж хрена тогда ты все это замутил?
Дурацкий вопрос. У всех комплексы, а уж у бессмертного выкреста их должно быть выше головы.
— Перепутал суккубу с Богородицей, — хмыкнул Агар, — ну, кретин! Молиться можно на Мариам, упыреныш, а Лилит надо трахать, понял? Тра-хать. Она другой любви не знает, и знать не хочет. Это ж огонь! Лава! Извержение вулкана. Пожар в степи.
— И напалм в городе, — пробормотал Зверь, стараясь не рассмеяться. Еще очень хотелось дать Агару по морде.
— Точно, — тот словно бы даже подобрел, — хоть что-то ты понял. Ладно, Маугли, помни мою доброту. Портал тебе будет. По четырнадцатому шоссе, от столицы на север. Свернешь на третьем перекрестке. До входа на Нижние земли доберешься, я там, в валунах портал открою. Пшел вон!
И Зверь пошел.
Не он вел Карла — Карл вез его. По-прежнему единый организм — человек и машина. Сил хватало. Сил в избытке было. Закрыв глаза, Зверь лежал на заднем сиденье, слушал, как бьется сердце, как шуршит дорога под армированными колесами, как сигналят, проносясь мимо, встречные автомобили.
Машина-призрак. Джип без водителя, бесшумно несущийся по-над лентой шоссе. Скорость… Зверь прикинул «на глаз» — почти четыреста. Не так уж много. Хотя, конечно, не здесь. Это в Песках нормально. Или на гонках. А на обычной дороге явный перебор.
Тошно-то как! И больно, блин. Болит оторванная дверь. Ноет смятый, как бумага, металл. Фантомная боль в разбитом лобовом стекле. И пустота вместо сердца.
Бежать отсюда. Бежать. Как это сказала Лилит: «юный и смелый». Как Артур, пока его не сломали. «Сломанный» Артур — карающий ангел с глазами цвета яростного неба. Всем бы так ломаться. Куда там. Некоторые не ломаются. Скользят и гнутся. Узлом завязывать можно. Тройным морским.