Я ощутил, что могу свободно передвигаться, и подошел ближе к художнику, разглядывая набросок через плечо. На секунду я остолбенел, потому что неосознанно поступил самым верным образом! Силуэты не были видны мне, но представали во всей своей подробности перед творцом. Он еще не приступил к использованию цвета и делал эскиз карандашом, но намеки на черты лиц и эмоции хорошо просматривались. Разглядеть внешность по легкому переплетению тонких линий не представлялось возможным, но образ каждого Бодрийяра был мне понятен.
Родители Реймонда стояли в центре композиции за красивым креслом с узорчатой обивкой. И мать, и отец на наброске имели строгое выражение лиц, которое несло в себе абсолютное напряжение. Перед ними сидел сын, улыбчивый и спокойный – совсем не такой юркий и суетливый, каким он был в реальной жизни. Ангелина, которую теперь я знал как бабушку Реймонда и мать братьев, стояла слева, учтиво сложив руки на длинной темно-синей юбке. Завершал композицию справа Герман, изображенный, как настоящий джентльмен, замерший в чуть более горделивой позе, чем все остальные.
Мне хотелось остаться здесь подольше. Увидеть, как художник прорабатывает детали, посмотреть, как полупустые образы наполняются красками и, наконец, становятся живыми. Но я уже ощущал холодок и замечал, что окружающая меня атмосфера начинает потихоньку расплываться. Еще несколько мгновений, и картина чьей-то неидеальной, но все же семейной жизни растворится передо мной, оставив меня наедине с вопросом, который я боялся произнести до этого:
– Почему я здесь?
Я знал, что нем для этого пространства, но говорить о том, что тебя беспокоит, было полезно, даже если ответа не предполагалось. Дымка, в которой формировались образы, становилась все гуще. Теперь я практически не различал фигур. В последний раз я посмотрел на хорошо знакомый мне силуэт и затаил дыхание. Его темная фигура дрогнула перед тем, как исчезнуть, а голова медленно повернулась в мою сторону. Я был уверен, что Герман смотрел на меня.
– Дуглас! Да что ж такое, Рик, вызывай скорую!
– Да прекрати ты панику, минуту его нет. Вот, смотри, открывает глаза.
Я все еще был в нашем офисе, правда, успел каким-то образом переместиться на пол. Надо мной свисали три знакомых лица, выражавших беспокойство.
– Джия, – только и смог проговорить я.
– Ну, слава богу, – девушка вздохнула и приложила руку к своему лбу. – Ты бы хоть предупредил, что можешь выкидывать такие приколы!
– Я не специально, – виновато прохрипел я. – И я предупреждал.
– Парни, поднимайте, – скомандовала руководительница.
Рик и Эндрю подхватили меня под обе руки и быстрым движением поставили на ноги. Коллеги слегка надавили на мои плечи, и я вновь опустился на стул, который занимал во время разговора со сценаристом. Паккард странно усмехнулся вслух, и все вновь заняли свои места, явно намереваясь сделать вид, что ничего не произошло. Внутренне я осознавал, что мне еще предстоит разговор со старшими, в котором придется объяснить произошедшее. Джия одарила меня строгим взглядом, кивком указала на невесть откуда взявшийся стакан воды на столе и повернулась к нашему гостю.
– Так… Эндрю, по сюжету, наверное, все понятно. Теперь мы знаем, сколько голосов нужно для озвучки твоих подсказок и сюжетных подводок. Получается, Герман – фактический ведущий, ребенок – подсказчик и бабка…
– Бабка не говорит, – прервал девушку Паккард. – Это просто последний поворот сюжета.
– Хорошо, – Джия начала говорить громче, акцентируя особое внимание на последней фразе. – Рик, ты услышал, что два голоса?
– Уже бегу к звукарю, – насмешливо отозвался проектировщик.
– По загадкам мы тоже разобрали, но нужно понимание по технической реализации, – коллега приготовилась записывать комментарии сценариста. – Ты хочешь, чтобы мы прятали страницы дневника Германа в те же места, где будут скрываться игроки, когда «злодей» начнет очередную игровую сессию?
– Ну, вы же хотели совместить прятки и квест? – вновь горделиво резюмировал Эндрю. – Времени на то, чтобы копаться с шифрами или механикой, у участников просто нет. Только начнут думать о том, как что-то решается, и псих начнет свою считалочку. Поэтому логично прятать страницы его дневника в те места, что будут использованы для пряток. А на поверхности оставьте пару простых шкатулок, установите газлифты[16] на шкафчики, чтобы они выпрыгивали, да и все.
– Как ты подразумевал подсветить нужные места для пряток? – девушка не поднимала головы от блокнота.
– Я бы пустил светодиодную ленту по кромке и сделал красный свет. Чтобы они не бежали сломя голову, ломая декорации, – не задумываясь, выдал Паккард.
– Бежать будут так или иначе… – руководительница тяжело вздохнула. – Я поняла. То есть, если кому-то нужно спрятаться под диван, под диваном загорается красный свет. Рик, слышал?
– Бегу к электронщикам, – нараспев ответил коллега.
Я чувствовал себя из рук вон плохо: странным образом болела макушка, которой я никак не мог приложиться во время падения. Вкупе с головной болью меня мутило так, словно я отравился. Но включиться в разговор было просто необходимо. В конце концов, именно мне предстояло презентовать итоговую концепцию Мистеру О и защищать ее.
– Я… – стоило мне открыть рот, Джия тут же перестала писать. – Хотел спросить про первую загадку в квесте. Открывающую.
Эндрю снова подозрительно усмехнулся и кивнул. Мне не хотелось думать, что теперь он относился ко мне пренебрежительно.
Я постарался сменить тон голоса на более уверенный и громкий:
– Есть ощущение, что вводной легенды от Германа недостаточно. Он проговорит свою затею игрокам, но что им нужно сделать, чтобы запустить процесс? Не очень логично, что он сразу объявляет прятки и говорит считалочку. Они же пришли в квест. Надо осмотреться и все потрогать.
– Хм! – заинтересованно отреагировала Джия.
– У меня есть предложение. Что если мы будем исходить из того, что у нас все завязано на «правильных местах»? – я надеялся, что моя затея прозвучит адекватно. – Пусть для того, чтобы запустить процесс, им будет нужно расставить ключевые предметы на свои места. Под поверхностями мы установим магниты, и когда артефакт «приклеится», будет понятно, что загадка решена правильно.
Руководительница кивнула, подумав, что я действительно включился в процесс. Но я руководствовался лишь интуицией и недавними воспоминаниями.
– А что за предметы? – коллега вновь начала записывать.
– Я знаю, какие именно, – уже более уверенно проговорил я. – И знаю, куда ставить.
– Ну, отлично. Значит, установим магниты. Эндрю, мысли?
Паккард не сводил с меня глаз. Пока я говорил, то буквально чувствовал, что он упорно сверлил во мне дырку своим внимательным взглядом.
– Это хорошая идея, которая вписывается в концепцию, – внезапно поддержал меня сценарист.
– Идеально! – Джия произнесла это не без восторга. – Рик, ты слышал?
– Уже закупаю магниты в магазине, – отмахнулся от нас проектировщик.
Глава 6
– Эндрю?
Я застал его при разговоре с Хелен, в декораторской. Вездесущий подмастерье Джон отсутствовал за своим рабочим местом. Именно его довольно по-хозяйски занял Паккард.
– Дуглас-калека, – сценарист вновь усмехнулся, стоило ему приметить мою кудрявую макушку в проеме. – Что еще ты хотел бы узнать?
Моя теория о том, что отношение Эндрю перевернулось как флюгер после того, я ненадолго ушел в отключку, подтверждалась. Неужели теперь он предполагал, что в глубине души я являлся кисейной барышней, падающей в обморок при упоминании чужого самоубийства? Догадки тормозили меня и не давали начать разговор. Еще полчаса назад он воспринимал меня иначе, живо реагировал на мой интерес к истории, но теперь позиция сменилась по щелчку. Отвратительно! С подобным отношением я сталкивался постоянно, но все никак не мог привыкнуть, что такая предвзятость вписывалась в порядки нормы и, по мнению старших коллег, помогала выстраивать правильную рабочую дистанцию. Иной раз я думал: «Что же должно произойти, чтобы мы могли взаимодействовать открыто?» Должен ли я быть старше на десяток лет, чтобы наконец встать с ними на один уровень? Или позиция отщепенца никак не зависела от возрастной категории и была дана мне по праву существования?
Волну напряжения между нами разбавляла снующая туда-сюда декоратор. Она оглядывалась на меня, собирая свои принадлежности с пола. Судя по остаткам морилки и экспонату в центре комнаты, сейчас Хелен реставрировала книжную полку для нашей мини-версии особняка Бодрийяров. Должно быть, упомянутая Джией доставка уже успела привезти остатки мебели, что мы приобрели у владельца дома напрямую. Стеллаж, уже щедро сдобренный слоем краски, теперь выглядел значительно лучше, но все еще не годился абсолютно ни для чего, кроме как служить декорацией в квесте. Его ножки были словно погрызены, да и весь остов давно устало склонился набок. Неудивительно, что от него так легко избавились – ожидаемо богатый хозяин МёрМёр не стал бы просить местного реставратора возиться с подобной рухлядью. Казалось, теперь его стремление продать вещи было понятным: нам достанется лишь хлам, подобный этому стеллажу. Если ему и удалось бы продать настолько гиблый предмет интерьера старьевщикам, то, вероятно, за бесценок.
Благодаря присутствию девушки, в моей голове созрел небольшой план действий.
Я поспешил привести его в исполнение:
– Хелен, кажется, ты про МёрМёр тоже знаешь немало?
Перенять преимущество у Эндрю можно было, только используя объект его симпатии. Да, это было нехорошо. О романе нашего декоратора и сценариста ходили слухи, и как бы пара ни старалась, об их «служебных страстях» знали абсолютно все. И если Паккард не был расположен говорить со мной по-человечески, то моя беседа с Хелен станет отличным способом его переубедить.