Это был Боб. Я не мог знать, слышал ли он то, что сказала Нэнси и понял ли, что между нами произошел конфликт. Однако, как только я почувствовал прикосновение босса к плечу, девушка просто испарилась.
Если бы я не знал, что Нэнси существует на самом деле, я бы воспринял эту ситуацию как проверку призрачным образом на терпеливость и зрелость. Или же как еще одно прямое доказательство того, что в моей жизни мало что изменилось с тех пор, как я покинул общественное заведение, в котором мне пришлось взрослеть. Пытаясь адаптироваться к окружающей меня реальности, я лишь все больше убеждал самого себя в том, что любые мои действия всегда будут восприняты людьми абсолютно противоположно вкладываемому смыслу. Клейменный «уродом» и «фриком» однажды, остается таким в глазах других людей навсегда. Неужели я всерьез мог подумать, что просто никому не рассказывать о том, что я вижу, и соглашаться на чужие просьбы – будет достаточно для исчезновения ярлыка?
Коллеги приветствовали Боба. Рик подошел пожать ему свободную руку, но вторая ладонь толстяка продолжала покоиться на моем плече. Мне пришлось дождаться, пока мужчины закончат приветственный диалог для того, чтобы наконец обернуться.
Первое, на что я обратил внимание – взгляд моего начальника. Он довольно-таки ехидно улыбнулся, и эта эмоция казалась слегка зловещей в ярком, бьющем по глазам, красном освещении.
– Я не люблю, когда дамы не понимают сказанного с первого раза, – глубоким тоном произнес он.
Я постарался перевести взгляд и найти другой объект для внимания в окружающем пространстве, потому что не мог выдержать того посыла, что он старательно вкладывал в последнюю фразу. Но, как это обычно и бывало в моей жизни, об этом простом решении я впоследствии сильно пожалел.
Веселый Боб явился на корпоративную вечеринку не один. Прямо за ним я обнаружил очень приметного жилистого мужчину довольно-таки зрелого возраста. Он был не так высок, как Боб, но для того, чтобы смотреть ему прямо в лицо, мне все еще приходилось поднимать голову наверх. И, встретившись с его пытливым взглядом, я по какой-то причине не мог просто отвернуться и продолжал смотреть на него в упор.
Я не знал, что именно заставляло меня пялиться на сопровождающего Боба: его белоснежно седая, слегка кудрявая шевелюра, старомодно уложенная назад на манер английского денди, узкие и тонкие черты лица, которые в своем сочетании создавали четкое ощущение иностранного происхождения незнакомца, или почти черные выразительные глаза, подчеркнутые лучиками морщин в уголках. Еще ни одна чужая внешность не вызывала во мне столь большого интереса. Если бы Иви была здесь, она непременно бы уговорила мужчину позировать ей для портрета – настолько сильно он выбивался из тех типажей, что мы видели на улице ежедневно.
Смех Боба заставил меня прекратить игру в гляделки. Казалось, сегодня он выполнял роль моего личного резонера:
– Этого я и ожидал!
Стоять вот так рядом и пытаться продолжать общение, состоящее из сплошных намеков, я был не намерен. Почувствовав острую потребность в личном пространстве, я наскоро пробормотал извинения и отошел от общего стола. Коридор был достаточно узким для того, чтобы скрыться из поля зрения, поэтому я просто отступил к противоположной стороне аллеи и вжался спиной в дверь, которая еще совсем недавно вела на склад, а сейчас открывала путь в комнатную версию прошлого семьи Бодрийяров.
Даже пребывая на расстоянии от Боба и его товарища, я чувствовал тот самый испытующий взгляд и терпеливо ждал, пока внимание неизвестного мне мужчины в совершенно неуместном для такой вечеринки клетчатом деловом костюме переключится на что-то другое. Я старался найти что-то интересное для себя среди коллег, которые охотно опустошали бутылки с алкоголем, танцевали, поглощали закуски и всячески веселились. По крайней мере, Нэнси все еще не появлялась, и этого уже было достаточно.
Джим продолжал выискивать лучшие треки молодости Боба в своем плейлисте. Было сложно сказать, оценил ли шеф его старания по достоинству, так как танцевать толстяк определенно не планировал. На том месте у стола, которое только что занимал я, быстро оказалась Джия. Она вела какой-то бурный диалог с Бобом и его товарищем – скорее всего, последний появился в клубе не впервые и был хорошо ей знаком.
Мне было необходимо расслабиться. С настолько громким битом, вылетающим из колонок, не помогли бы справиться никакие наушники, поэтому я счел присутствующее музыкальное сопровождение подходящим для того, чтобы самостоятельно инициировать свое особое состояние. С тех пор, как меня преследовали образы, которые появлялись в моем сознании без моего согласия или желания, я практически разучился пользоваться эскапизмом, как по-настоящему полезным навыком. Именно сейчас, когда я не понимал, как могу преобразить этот вечер для самого себя, я посчитал разумным отключиться и ни о чем не думать.
Зал продолжал наполняться дымкой. Обзор становился все более слабым, и я переставал различать коллег, собравшихся на аллее. До последнего мой взгляд был устремлен в сторону Джии, Боба и его друга, но даже эти трое, вскоре перестали быть мне видны. Из-за красного света клубы дыма утрачивали свою белизну и наливались неприятным морковным оттенком. Еще секунда, и на месте нашего коридора осталось лишь пустое, слепое пространство, в котором не существовало ничего, кроме звука и света.
Боковым зрением, слева от себя, я заметил движение и развернулся. В дымке выделялась черная бесплотная фигура, которая при продолжительном рассмотрении была идентифицирована мной как человек, имя которого я узнал не так давно. Я видел его всю свою жизнь и никогда не задумывался о том, что этот силуэт мог принадлежать реальному существу, с собственной историей и болью, которые, должно быть, и сделали из него именно то, что приходило ко мне во снах.
Не зная его имени и судьбы ранее, я бежал прочь. Пытался скрыться от него в закоулках фантазий, которые в конечном итоге оказались доступными мне чужими воспоминаниями. Но теперь вместе со знанием ко мне пришла сила, и я не намерен был ее игнорировать.
Я сделал несколько шагов вперед, надеясь не спугнуть породнившийся со мной образ, но прогадал – стоило мне начать двигаться, Герман, или, скорее, то, что осталось от него в альтернативной реальности, инициировало старт нашей любимой игры самостоятельно. Он рванул в ту сторону, где находилась пожарная лестница, ведущая прочь из помещения квестового клуба. Я побежал следом за ним.
Обычно запертая дверь в этот раз поддалась мне удивительно легко. Мы все больше отдалялись от эпицентра праздника, и вид передо мной прояснялся – я отчетливо видел лестничные пролеты и черную фигуру, бегущую по ступенькам вниз. Музыка стихала, а Герман набирал скорость. Я перепрыгивал через пролеты и стремился нагнать его так отчаянно, будто бы моя встреча с тем, кого не существует более двухсот лет, могла что-то на самом деле изменить.
До первого этажа оставалось совсем немного, и я чувствовал, что вот-вот пройду сквозь полупрозрачную спину старшего Бодрийяра. Но когда я протянул руку для того, чтобы хотя бы попытаться задержать Германа, в сознание врезался громкий и неприятный звук.
У меня звонил телефон.
Я пришел в себя с невероятно тяжелым ощущением опустошения. Голова кружилась от быстрого бега, а рингтон на моем смартфоне оглушал пространство, врезаясь эхом в пустоту лестничных клеток. Я качнулся из стороны в сторону и нашел опору у стены. На экране гаджета высвечивалось знакомое имя: «Константин». Подождав еще пару минут для того, чтобы восстановить дыхание и распознать пространство в его реальном проявлении, я все-таки ответил на звонок. В пустоте мой голос звучал почти оглушающе:
– Д-да?
– Боузи? Ты в порядке? – мой бывший врач звучал обеспокоенно. – Дышишь так, словно бежал марафон.
– Почти, – попытался откашляться я.
Напротив стены нашелся старенький и ржавый радиатор. Не думая об отстирывании оранжевых пятен от джинсов, я смело приземлился прямо на него.
– Тебе удобно говорить? Сейчас я нахожусь возле компьютера на ресепшен, в диспансере.
После этой фразы я мгновенно пришел в себя. Больше мне не мешала ни одышка после догонялок с Германом, ни порция выпитого ранее вина.
– Слушаю очень внимательно, – серьезно произнес я.
– Хорошо. Я нашел кое-что, но не знаю, насколько это поможет твоему… – старший друг осекся. – Ну, назовем его расследованием.
– Любая информация будет полезна, правда.
– Что ж, тогда первое, – тихо проговорил Константин. – Джереми Бодрийяр действительно есть в нашем реестре.
Я ожидал от себя ярких реакций на подобные новости, но в этот раз мое сердце осталось на месте. Это было сложно объяснить. Скорее всего, я успел поверить в свою теорию о генетических заболеваниях семьи Германа слишком сильно, и теперь услышал не какое-то открытие, а лишь подтверждение своим словам.
– И это точно тот человек, которого ты ищешь, потому что дата рождения соответствует информации из Бюро. Сейчас ему пятьдесят два года, и он жив.
– Есть ли еще что-то полезное? – с интересом выпытывал я.
– Я… не знаю, – доктор, казалось, был немного потерян, и в таком состоянии я слышал его впервые. Еще бы, мой идеальный, практически не настоящий с виду мозгоправ нервничал. Невероятно! – Сложно сказать, что ты сочтешь полезным. Например, последний раз он наблюдался у нас пятнадцать лет назад.
– Хм.
– Его мучали визуальные и слуховые галлюцинации, но препараты, прописанные его доктором, помогли. По крайней мере, здесь стоит буква «Р», в самой последней колонке.
– Что это значит? – нахмурился я.
– Ремиссия, – негромко произнес Константин.
Я лихорадочно соображал, пытаясь понять, что еще должен выяснить для того, чтобы сдвинуть задачу с мертвой точки. Мой следующий вопрос выдался довольно очевидным.
– Там указаны контакты?
– Конечно, – я услышал, как специалист щелкнул мышкой. – Есть телефон.