– Но дело не только в этом. Как и в случае с Джимом, я… – я взял паузу для того, чтобы подобрать правильные слова. – Несмотря на то, что мы знаем друг друга три года и сейчас решили дружить, я практически ничего о тебе не знаю. То есть, я так и не смог стать хорошим другом, которому можно доверять, а значит, не могу позволить себе занимать место в твоей квартире.
Константин ухмыльнулся. Несмотря на наличие в его доме приставки, наше совместное поглощение чипсов и сухариков этим вечером и мое знание о его странной любви к этому отвратительному желе, он все еще ощущался как тот, кто имел гораздо больше жизненного опыта. Я не мог воспринимать себя с ним на равных, как бы ни старался. Поэтому все его светлые эмоции имели для меня снисходительный оттенок.
– Ты не сможешь стать «хорошим» другом, если не начнешь этому учиться. Например, завтра ты можешь попробовать приготовить нам завтрак и окажешь мне этим большую услугу.
– …Я могу попробовать, – я взъерошил свои кудри и выдавил глупую ненатуральную улыбку.
– Вот и отлично, – купился на мой трюк мужчина. – Но нам нужно заканчивать. Завтра в девять утра – первый пациент.
Через полчаса мы завершили последний тайм и затеяли легкую уборку. Когда все тарелки из-под еды оказались в раковине, а доктор передал мне импровизированный комплект для ночевки, мы наконец пожелали друг другу доброй ночи и разделились.
Я заснул практически мгновенно, но остаток ночи провел в попытках выкарабкаться из кошмаров, которые настигли меня, стоило мне вернуться к нормальному спальному месту. Пожалуй, в том, что спокойнее всего я спал именно на антикварном диване из особняка МёрМёр, была некая ирония. Или же – предзнаменование.
Как только у меня получилось открыть глаза, я пробрался в кухню босиком, чтобы не издавать лишних звуков. Оттуда я смог попасть на балкон и впервые за вечер заглянул в свой смартфон.
На часах было три часа ночи.
Мысленно попросив прощения у доктора Константина и заранее пожалев о том, что собирался сделать, я открыл знакомый и уже ненавистный мне чат с черной аватаркой.
Мне было гадко.
Но только один вариант развития событий мог помочь мне избавиться от кошмара наяву, который отъедал от меня по кусочку ежедневно.
Я касался сенсорных клавиш дрожащими пальцами. Написание фразы, состоящей всего из трех слов, заняло у меня не менее десяти минут.
«Мне нужна подсказка».
Глава 7
Ответа не пришлось долго ждать. Устроить очную ставку по телефону было бы намного проще, но даже если Константин спал очень крепко, шанс разбудить его все еще присутствовал. Сегодня я ужасно боялся быть застуканным с поличным. Только этим вечером я обещал доктору, что постараюсь измениться, попробую существовать в реальности, и самое главное – буду ценить нашу дружбу. И вот я здесь: прячусь от любезного хозяина роскошной квартиры на балконе и читаю сообщение от худшего ожившего кошмара в моей жизни.
«А я все думал, когда же ты за ней придешь;)»
Я осознавал, что общаюсь с психом, и шквал вопросов в лоб не дал бы мне и шанса на то, чтобы подступиться к правде. Рик подметил верно – Оуэн отличался исключительной помешанностью на прятках, переодеваниях и истории своего несчастного далекого родственника, кровная связь с которым наверняка практически размылась за два столетия. Если Джереми и перенял от Германа что-то существенное, то этим чем-то было абсолютное безумие.
Но в нынешних обстоятельствах я был готов принять правила его игры.
«На каком ты этапе, Боузи?»
На этапе осознания того, что Джереми Бодрийяр, старьевщик Сэм, мистер О и бог весть кто еще из тех, кого я не видел, являются одним человеком? Это был неправильный ответ. Если я пришел к нему сейчас, то владел этой информацией априори. Оуэн создал свой личный квест внутри того проекта, что мы строили, и для достижения нового уровня я был обязан вести себя как самый обычный игрок. Только такой подход мог обеспечить мне вероятность соприкосновения с истинной мотивацией заказчика.
Голова начинала гудеть. Я оглядел темную кухню через стеклянную дверь балкона. Где-то в соседней комнате спал доктор Константин, но, глупо пялясь в экран собственного смартфона в оглушительной тишине, я чувствовал себя невероятно одиноким и беспомощным. Специалист однажды советовал мне: «Если не уверен в том, что должен сказать, попробуй сформулировать то, что первым приходит в голову».
Только вот в моей черепной коробке оставалась лишь шумящая боль, и мне было не за что зацепиться.
До того, как я догадался, что Оуэн способен давать подсказки и вне аудио-сопровождения своего проекта, меня вели сны наяву. Но теперь и «видения» более меня не посещали. Последним, что я помнил, был эпизод, в котором Реймонд прятал дневник под ступенькой. Именно после этого я принял решение воссоздать артефакт мальчика в квесте, сочиняя содержимое по пути.
Может быть, ответ скрывался здесь?
Я решился набрать сообщение:
«У меня есть дневник мальчика».
Но Джереми не отставал:
«Надо же, какое совпадение. У меня тоже. Только настоящий». Воспоминания о вчерашнем разговоре с Эндрю пронеслись перед моими глазами.
Мисти сказала, что этот артефакт уже давно находится в частной собственности.
Я что, целился пальцем в небо, но попал в реально существующий факт?
«Что мне нужно сделать, чтобы его получить?»
Казалось, Оуэн предугадывал этот вопрос.
«Как и всегда, вернуться в то место, где все началось».
Он говорил о Лавке Сэма.
«Но есть одно простое условие. Ты должен поехать туда в одиночестве для того, чтобы понять суть»
Мне очень хотелось закатить скандал этому ублюдку. Высказать все, что я думаю о его идеях, порекомендовать вновь обратиться к специалисту или хотя бы выбрать другую, более эмоционально стабильную жертву. Но все это не имело никакого смысла. Я сам связался с ним этой ночью и сам клюнул на чертову удочку, заброшенную с самого начала нашего взаимодействия. За событиями последнего месяца стояло нечто большее, чем просто шизофазический психоз Оуэна. И я не мог позволить себе остановиться, бросить все это, не получив ответов на животрепещущие вопросы. По крайней мере, из-за того, что некоторые вещи я знал и видел еще до встречи с сумасшедшим заказчиком. Любая история должна иметь свой конец, и точку я собирался поставить как можно скорее.
Но от язвительного комментария было тяжело удержаться:
«Квест – это командная игра».
«Хороша твоя команда, парень. Жадная девчонка, клоун, попавший в больницу, и скептик-мозгоправ;)»
Меня удивило не то, что он знал обо мне больше, чем я когда-либо ему рассказывал. Вопросы вызывал лишь комментарий по поводу Иви.
Джереми поспешил добавить:
«Если ты приедешь с кем-то, я это увижу»
Ну, еще бы. Его грязный клуб стоял к Лавке практически вплотную. Наверное, расставлять ловушки рядом с фактическим местом работы было весьма удобно? Староват был мистер Оуэн для того, чтобы успевать и маскарад устраивать, и носиться по всему городу.
Нужно было поспешить и обрадовать психа:
«Я поеду сейчас»
«Ну, конечно;) До утра я буду на связи. Будешь на месте – сообщи»
Я вернулся на кухню, постаравшись закрыть за собой дверь балкона так тихо, как только мог, но со стороны спальни доктора не было слышно ни шороха.
Заряд на телефоне стремился к нулю, поэтому бродить по гостиной в поисках любой бумаги пришлось без дополнительной подсветки. Отыскав на столе пару чистых салфеток, я достал из своего рюкзака ручку и нацарапал Константину записку.
В ней я приносил свои извинения за предоставленные неудобства и отсутствие завтрака. А также просил за мной не идти.
Ожидание такси было мучительно долгим. В круглосуточной забегаловке я купил обычные сигареты и пытался отвлечься от мрачных дум компульсивным вдыханием дыма, который убивал мои легкие.
Я вспоминал тот единственный адекватный разговор с Оуэном, который произошел после моей ссоры с Иви. Я задавал ему вопросы и говорил о своих переживаниях насчет чувств современников Бодрияйров. Джереми отвечал, что мне необходимо взглянуть на проект с другой стороны, что квест может помочь преподнести мрачную историю в новом прочтении, тем самым закрывая гештальты наследников. Тогда его версия решала мою этическую дилемму, и я был рад ему поверить, но теперь было совершенно ясно, что мужчина говорил от своего лица.
Да кто вообще помнил об этом злосчастном особняке до того, как мы начали в нем копаться? Эндрю был абсолютно прав: Бодрийяры были слишком маленькой семьей с точки зрения экономического и политического влияния, и записей в архивах о них почти не осталось. И если тогда, в девятнадцатом веке, их судьба никому не была интересна, то теперь и подавно. Заказчику просто не перед кем было обелять своего несчастного родственника.
Но все это было лишь частью разговора. После он просил меня развернуть сюжет самостоятельно, вникнуть в истину и рассказать о том, что могло произойти дальше. И здесь я вновь возвращался к вопросу, поиски ответа на который двигали мной весь этот месяц.
Почему именно я?
Здесь могло существовать сотни версий: начиная с той, что я просто неудачно попался под руку безумцу, и заканчивая ситуацией, в которой он просто использовал меня для развлечений как самого слабого в команде. Но это объяснение было слишком простым. Мы не находились внутри супергеройского комикса, в котором культовый злодей использовал любые методы просто для того, чтобы повеселиться. Как часто любила повторять Иви, в мире существовало намного больше цветов, чем я мог воспринимать. Даже Джереми Оуэн не был абсолютно темным героем в этой истории, как и я не был абсолютно белым, потому что каждое мое действие было следствием собственного личного выбора.